В полет сквозь годы - Александр Беляков

- Да нет, не тот. Мы пойдем на вечер, где будет выступать бывший узник Шлиссельбургской крепости, известный революционер Николай Александрович Морозов. Его пригласили студенты.

По дороге в аудиторию я получил подробные сведения о докладчике. Н. А. Морозов - выходец из помещичьей семьи, но с ранних лет принимал участие в политической работе, направленной на свержение царского самодержавия, вступил в тайную организацию, которая не отрицала террор и подготовила убийство царя Александра II. Морозов входил в состав ее исполнительного комитета. Осужденный по делу народовольцев, четыре года провел в Петропавловской крепости, свыше двадцати лет - в Шлисселъбургской.

В заключении и на свободе Морозов много занимался научным и литературным трудом, он написал немало стихотворений, посвященных физике, математике, астрономии и химии, в которых без труда можно было уловить горячие стремления к революционному переустройству общества.

На том вечере Николай Александрович читал нам свои стихи из сборника "Звездные песни". За издание их в 1910 году он был осужден еще раз и заключен в Двинскую крепость. Тюрьмы не сломили дух революционера, его пламенных надежд на крушение старого мира. Одет он был очень просто, в волосах - густая седина, а дружеский, приветливый взгляд и по-молодому восторженная речь вызывали всеобщую симпатию студентов.

Много лет спустя я узнал, что шлисселъбургский узник Морозов после Октябрьской социалистической революции посвятил себя научно-педагогической деятельности и в 1932 году был избран почетным членом Академии наук СССР.

А тем временем шел второй год войны, которая опрокинула все мои планы и направила жизнь по иному пути. Указ о досрочном призыве на военную службу предоставил право нам, студентам высших учебных заведений, получить в военном училище подготовку по очень короткой программе - за каких-то четыре - шесть месяцев. И не долго думая я забрал свои документы и направился в Константиновское артиллерийское. Служба в артиллерии мне казалась интересной. Но там спросили: "Золотая медаль за гимназию есть?.." Золотой не было, поэтому тут же пришлось от затеи отказаться. По совету одного из студентов поехал тогда к морякам. Оказалось, что пока могут принять только в училище береговой службы. После короткого раздумья решил, что гардемаринские классы не по мне, и вот сел в поезд и поехал в Москву.

В России тогда было более десяти военных училищ. Первым "по чину"".считалось Павловское, вторым - Александровское, третьим Алексеевское. Собственно говоря, можно было поступить в школу прапорщиков, куда студентов направляли воинские начальники, не спрашивая согласия. Но это были скороспелые военно-учебные заведения, разбросанные по многим городам. Располагались они в малопригодных помещениях и плохо снабжались. Поэтому, не дожидаясь такого направления, я и отправился по собственной инициативе в Москву.

Прямо с вокзала пошел искать Александровское пехотное. Оно располагалось на Арбатской площади, по рассказам, имело многолетнюю историю, большие традиции. Муштрой отличалось умеренной - не в пример Алексеевскому пехотному, где за любые, даже незначительные проступки ставили под ружье. Это тяжелое наказание - стоять не менее часа в положении "смирно" с винтовкой "на плечо" и пудовым вещевым мешком за спиной.

Александровское училище располагалось в великолепном здании бывшего дворца Апраксина, украшенного двенадцатью импозантными коринфскими колоннами. В канцелярии адъютант начальника училища, просмотрев документы, предложил мне написать заявление:

- Считайте себя принятым, но... необходимо представить справку о благонадежности, - и объяснил, где ее получить.

Я решил со справкой не спешить, сначала поехать к отцу в деревню. В деревне было привычно тихо, приближались очередные полевые работы - сенокос, жатва. Погостив недельку, вместе с отцом опять поехал в Москву, От Богородска до столицы поездом полтора часа. В одном из переулков Мясницкой улицы отыскали это самое пресловутое 3-е управление. Долго заполнял там какие-то бумаги, писал заявление. Через полмесяца получил требуемую справку.

А между тем печать все чаще помещала сообщения о военных неудачах на фронтах. На Балканах поражение войск Сербии и Черногории. В Черном море наводил страх крейсер "Гебен". Дирижабли "Цеппелин" появились над Англией, над Парижем. А когда в марте печать запестрела объявлениями и плакатами о новом внутреннем займе на 2 миллиарда рублей сроком до 1926 года, всем стало ясно, что у царского правительства денег для ведения войны нет. Экономическое положение в России становилось все более тяжелым.

Недостаток продовольствия в стране принял угрожающие размеры. Мясо подорожало до 20 рублей за фунт, сало - до 30 рублей. Женщины дневали и ночевали в очередях за хлебом и за всем, что удавалось выпросить у лавочников. Как обычно бывает во время войны, самые неожиданные формы и размеры приобрела натуральная торговля.

Продовольственный вопрос рассматривался в Государственной думе, ж, как выяснилось, из-за разрухи и беспорядка на железнодорожном транспорте много мяса, заготовленного для фронта, испортилось. Министр земледелия вынес на обсуждение смехотворный проект закона: "Прекратить в стране убой скота, а для населения установить употребление мяса только три дня в неделю..."

О мире никто не хотел думать. Русский царь в обращении к английскому королю подтвердил, что "мир будет достигнут только победой". Война уже перерастала в мировую. В августе 1916 года против Германии выступили еще две страны: Румыния и Италия. Основным поставщиком оружия, обмундирования и продовольствия для стран блока Антанты теперь стали Соединенные Штаты Америки, которые богатели на войне и быстро развивали военную промышленность.

Царской армии не хватало оружия, патронов, снарядов, к тому же необходимо было оплачивать иностранную помощь, пополнять ряды армии. И вот безусые подмастерья, учащиеся покидали мастерские и классы, напяливали не по росту шаровары ж сапоги и, пройдя ускоренный курс солдатской муштровки, заполняли эшелоны, еще пахнувшие кровью, грязью, нечистотами, и уезжали в западном направлении. В газетах и журналах снова появились объявления во всю страницу о том, что правительство подготовило второй выпуск облигаций внутреннего займа, уже на сумму 3 миллиарда рублей, а всего за 1916 год - на 5 миллиардов!

Разруха охватывала всю страну, зрело недовольство народа войной. В промышленных центрах начались стачки, забастовки, массовые народные демонстрации, для подавления которых царское правительство начало повсеместно применять винтовки и пулеметы.