Хороший немец - Джозеф Кэнон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы Алан Бреймер, не так ли? — спросил Томми.
— Верно, — он кивнул, довольный, что узнан.
— Управление военного производства,[19] — сказал Томми, демонстрируя остроту памяти. — Мы встречались, когда я освещал антимонопольные слушания в тридцать восьмом.
— Ах да, — сказал Бреймер, явно не припоминая.
— Что привело вас в Берлин? — спросил Томми до того учтиво, что Джейк понял: Томми приступил к работе, а обращение к Рону — только повод втянуть в разговор Бреймера.
— Небольшое расследование для моего комитета.
— В Берлине?
— Конгрессмен смотрит на условия по всей зоне, — вступился Рон. — Формально мы в нее тоже включены.
— А почему не в Берлине? — заинтересовался Бреймер.
— Ну, вы же занимаетесь промышленным производством. А его тут почти не осталось.
— Такое положение дел по всей нашей зоне, — сказал Бреймер, склоняясь к сердечности закулисного трепа. — Знаете, как говорят: русские получили провиант, англичане — заводы, а мы — пейзаж. Очевидно, и за это надо благодарить Ялту. — Он посмотрел на Томми, ожидая ответа, а потом сменил тему: — Как бы там ни было, я здесь не для того, чтоб увидеть фабрики — только увидеться с сотрудниками ВА. Завтра прибывает генерал Клэй,[20] да, лейтенант?
— Спозаранку, — сказал Рон.
— Вы захотите встретиться с Блаустейном в экономической секции, — сказал Томми, словно помогая ему составить график работы. — Помните его? Он был адвокатом от Министерства юстиции на антимонопольных слушаниях.
— Я помню мистера Блаустейна.
— С другой стороны, нельзя сказать, чтобы вы были лучшими друзьями.
— У него свои представления, у меня — свои, — легко ответил Бреймер. — А чем он тут занимается?
— Тем же самым. Декартелизацией. Одним из четырех Д.
— Четырех Д? — сказал Джейк.
— Политика управления военной администрации в Германии, — тоном пресс-секретаря сказал Рон. — Демилитаризация, денацификация, декартелизация и демократия.
— И декартелизация должна стоять на последнем месте. Не так ли, конгрессмен? — спросил Томми.
— Не уверен, что понимаю, о чем вы.
— «Американские красители и химикаты» находится в вашем округе. Насколько я помню, они владеют патентами североамериканского филиала «Фарбен».[21] Я думал, может, вы приехали посмотреть…
Он подождал, клюнет ли Бреймер, но тот лишь вздохнул:
— Вы не там копаете. Тот же ложный след взял и мистер Блаустейн. — Он покачал головой. — Чем больше процветает бизнес, тем сильнее он хочет его разрушить. Вот этого я никогда не понимал. — Он посмотрел прямо в глаза Томми. — «Американские красители» — всего лишь одна из компаний в округе. Одна из.
— Но единственная, у которой немецкий партнер.
— То было до войны, мистер?.. Где, вы сказали, вы работаете?
— Том Оттингер. «Мьючуэл». Не беспокойтесь, это не для записи.
— Да можете записывать, мне-то что. Я здесь не от имени «Красителей» или еще кого-нибудь. Я представляю американский народ.
Томми усмехнулся:
— Меня сейчас тоска по родине заест. Забываешь, что в Вашингтоне так разговаривают.
— Рад, что мы вас забавляем. — Он повернулся к Рону: — Ну, по всему видно, голосов я здесь не заработаю, — сказал он, с неожиданным изяществом выйдя из ситуации. Но затем, не выдержав, вновь повернулся к Томми: — Знаете, легко нападать на бизнесменов. Я такое слышу всю свою жизнь. И обычно от людей, которые в этом ничего не понимают. Может, не следует забывать, что те компании, которые вы ходите закрыть, выиграли для нас войну.
— Они ее и здесь почти выиграли. Теперь они военные преступники. Интересно, где были бы парни из «Красителей», если бы все повернулось иначе.
— Ничего себе заявление от американца.
Томми поднял бокал:
— Но вы не на жизнь, а на смерть станете защищать мое право это говорить. — Заметил недоумение Бреймера. — Оливер Уэнделл Холмс.[22] Еще один баламут из Минюста.
— Нет, Вольтер, — мягко сказал двойник судьи Гарди, впервые вмешавшись в разговор. — Если он это говорил. Вероятно, его тоже неправильно процитировали. — И хитро улыбнулся Томми.
— Ладно, кто-то же это сказал, — произнес Томми. — В любом случае, идея правильная. Согласны? — обратился он к Бреймеру, не опуская бокала.
Бреймер мгновение смотрел на него — политик оценивает докучливого оппонента, — затем, выдавив улыбку, поднял бокал:
— Несомненно. За Министерство юстиции. И за джентльменов пера.
— Благослови господи их нежные души, — сказал Рон.
Они выпили, затем Бреймер опять повернулся к Рону, положив свою мясистую руку на документ, лежащий на столе.
— Но Клэй напрямую подчиняется Айку,[23] — сказал он, будто и не прерывал разговора.
— Верно, — быстро ответил Рон, пока в разговор не влез Томми. — Армия здесь для поддержки, но военная администрация подчиняется непосредственно Айку. Формально — Контрольному совету союзников. А это Айк, Исмей[24] и Жуков. Мы — это ГСШКС, то есть Группа США, Контрольный совет. — На листке бумаги он набрасывал прямоугольниками структуру организации. — Контрольный совет — последняя государственная инстанция, по крайней мере, при подписании протокола, но реальная работа ведется здесь, в координационном комитете. То есть Клэй как заместитель Айка, и другие замы союзников. Под Клэем — руководящий состав — например, присутствующий здесь полковник Мюллер, — сказал он, поворачиваясь к судье Гарди. Тот молча кивнул.
— В прямоугольник еще бы фотографию вклеить, — с энтузиазмом сказал Бреймер, но Рон уже чертил дальше:
— Затем административные ведомства — военно-политические дела, разведка, информационный контроль и так далее.
Джейк наблюдал, как линии и прямоугольники расползаются по низу страницы — семейное древо бюрократии.
— Вот эти административные подразделения — те, что работают с немцами: транспорт, людские ресурсы, юридические вопросы и так далее.
Бреймер внимательно изучал схему — ему не впервой наблюдать мир в виде пирамиды прямоугольников.
— А где тут Франкфурт?
— А, это ЮСФЕТ, Джи-5, отдел по связям с гражданской администрацией и населением.
— ЮСФЕТ. Армия играется в эти чертовы буковки еще больше, чем «Новый курс».[25] — Очевидно, Бреймер считал, что это удачная шутка: он тут же поднял глаза.
Рон услужливо улыбнулся.
— Иными словами, дублирование, — сказал Бреймер.
Рон снова улыбнулся.
— Об этом я судить не могу.
— А вам и не надо. — Он покачал головой. — Если б мы так вели бизнес, никогда бы не сделали денег.
— А мы здесь не для того, чтобы делать деньги, — тихо сказал Мюллер.
— Ну да, мы здесь, чтобы их тратить, — ответил Бреймер — впрочем, любезно. — Судя по положению дел, у нас на шее целая страна, а счет подписывает американский налогоплательщик. Замечательный получился мир.
— Мы не можем оставить их голодать.
— Насколько я вижу, здесь никто не голодает.
Мюллер повернулся к нему; лицо серьезное и благодушное — судья Гарди поучает Энди:
— Официальный рацион — тысяча пятьсот калорий в день. На практике — тысяча двести, иногда меньше. Чуть больше, чем в лагерях. Люди голодают. — Его голос, отчетливый и экономный, как прямоугольники Рона, заставил Бреймера прикусить язык. — Если только не работают на нас, — спокойно продолжал Мюллер. — Тогда они получают каждый день горячую еду и все окурки, которые сумеют раздобыть. — Пауза. — Вот их вы и видите.
Джейк взглянул на слугу, бесшумно убиравшего тарелки, и впервые заметил, как у того из большого воротника торчит тонкая шея.
— Никто никого не желает голодом морить, — сказал Бреймер. — Я не безжалостный миротворец. Не в пример этому чокнутому Моргентау из Минфина.[26] — Он посмотрел на Томми: — Кстати, один из этих ваших антимонопольных деятелей. Хочет сделать из них фермеров, все разломать к черту. Я ничего глупее не слышал. Ну, у таких людей свои цели и задачи.
— У каких людей? — спросил Томми, но Бреймер, не обратив внимания, продолжал:
— Я реалист. Нам нужно поставить эту страну на ноги, а не в очередь на пособие по безработице. Я не хочу сказать, что вы тут плохо работаете, напротив. — Это он Мюллеру, и тот послушно кивнул. — Я в Германии уже две недели и могу сказать: я еще никогда так не гордился тем, что я американец. То, что я увидел… Но, черт возьми, вы посмотрите на это. — Он показал на схему. — Чего можно добиться, если эта кучка людей разбросана по всей территории? Одни тут, другие во Франкфурте…
— По-моему, цель генерала Клэя и заключается в объединении этих организаций, — заметил Рон.