Куклы - Ян Миклашевский

- А как же тайна исповеди? - съёрничал Якушев.

- Можно подумать, что ты бы и сам не догадался, - снисходительно посмотрел на него врач. - Вот теперь расскажи мне, командир, на что такое нас на самом деле подписали?

Якушев задумался. Отсутствие прямых указаний свыше, кроме как "чётко соблюдать регламент дежурств", смущало его с самого начала. Вместе с тем в документации не было ни слова про то, каких возможных опасностей или внештатных ситуаций можно ожидать в этом месте. Ждите, мол, ребята у моря погоды. Сами поймёте, когда время придёт.

- Тут ещё такое дело, - нахмурился медик, - не спрашивай только, откуда я это знаю, но в плане пси-аномальных дел у нас всё чисто. Никто на нас эту смурь не нагоняет, чтобы быть совсем уж конкретным. Копни ты ноут гавриловский. Может, прояснится что.

Якушев глянул в окно. Ночная темень недвусмысленно говорила о том, что этот день почти закончился.

Проводив врача, Артём сделал себе чашку горячего чая. Завалившись в кресло, он окидывал взглядом комнату, размышляя о тех, кто командовал здесь до него. Чем жили эти люди, какими они были, почему уходили и как уходили. Когда он наткнулся взглядом на сейф, где лежали документы и прочие вещи, хранить которые следовало в строжайшей тайне, он достал сигарету и задумался. В дельности совета Михалыча он не сомневался, но только сейчас понял, что боится. Боится узнать то, что сможет пролить свет на происходящее, поскольку после этого игнорировать всё то, что творится вокруг, уже не получится. Боится потерять это спокойное неведение служаки, позволяющее не задумываться о разных высоких материях: командованию виднее, а наше дело - выполнять. Кто-то из древних полагал, что правду говорить легко, но вот почему-то мало кто решался на рассуждения о том, насколько трудно решиться узнавать ту правду, которая может перевернуть всю твою жизнь с ног на голову. Особенно если знаешь, что лучше от этой правды тебе не станет. Вот уж действительно: многие знания - многие печали.

- Была не была, - Артём открыл сейф и достал оттуда ноутбук предыдущего командира.

Ночь обещалась быть насыщенной тайнами.

***

Одним весенним утром Якушева разбудил звонок дежурного по внутренней связи. Из доклада следовало, что едет некий господин Борщевский ("Господа у нас в Париже", - съязвил про себя Артём), по поводу визита которого ранее поступало указание, и, дескать, теперь к лейтенанту Якушеву как к командиру этой части у оного господина имеет место быть неотложное дело. Быть Борщевский обещались в районе обеда, а в остальном, помимо этого, каких-либо происшествий за ночь не случилось.

Только по окончании доклада до Якушева дошло, что, во-первых, уже утро, а во-вторых, он уснул за компом. Ноут, даже будучи не подключен в розетку, работал до сих пор, хоть и погасил экран. Затёкшая спина ныла. В кружке, кроме вчерашних чаинок, не было более ничего.

Про Борщевского Артём был не то чтобы проинструктирован, скорее - наслышан, причём не только со стороны местного населения, но и со стороны своего командования. Пусть не в мельчайших подробностях, но всё же. Вспомнился давишний разговор с Караваевым, и подумалось, что либо сержант слишком прозорлив, либо не хочет раскрывать все свои карты. Предчувствия молчали.

За завтраком Артём раздумывал над всем тем, что было восстановлено с гавриловского ноута. Техники перед тем, как отдать компьютер новому владельцу, явно отнеслись к чистке халтурно: огромное количество удалённых ранее, но успешно восстановленных документов являлось ярким тому доказательством. Впрочем, некоторая часть всё же была либо уничтожена безвозвратно, либо же зашифрована, но даже оставшейся было более чем достаточно.

Ближе к полудню окрестности огласил рёв двух древних "восьмидесятых", известивший всю часть о том, что пожаловали упомянутый ранее господин Борщевский со свитой. Артём стоял на крыльце штабного здания в обществе других невольных встречающих и задумчиво курил, размышляя на тему, чем вызван этот визит и какие у него могут быть последствия. Принимать гостей он решил в своём кабинете, где Наталья уже заканчивала сервировку праздничного стола.

Две бронемашины вырулили на заснеженное подобие плаца части и гордо направились к главному зданию - по всей видимости, их водителям доводилось бывать тут ранее и они знали, что тут и как. Немного не доехав, машины внезапно остановились и начали вращать башнями, как будто что-то вынюхивая или осматриваясь. Убедившись, что ничего угрожающего не наблюдается, водители заглушили двигатели, и из открывшихся дверей начали выскакивать мужики в разномастных защитных костюмах с разномастным же вооружением. У Якушева эта сцена не вызвала ни капельки волнения, хотя, казалось бы, появление посторонних непонятных и, что самое главное, вооружённых людей спокойствию точно не должно было способствовать. Последним вышел среднего роста человек в летах, интеллигентного вида и с характерной внешностью, позволявшей заподозрить у него наличие одесских кровей.

- Борщевский, - коротко, но ёмко, представился он. - Рад знакомству.

Свита Борща Якушева не то чтобы насторожила, скорее обескуражила своим разномастным внешним видом. Отрядом эту компанию назвать было невозможно, но и на бандформирование они не походили совершенно. Казалось, что каждый из них сам по себе, и не было в них того невидимого, но подсознательно осязаемого нечто, что объединяет одиночек в группу. Собрать-то их собрали, а вот сплотить не удосужились. Больше всего Артёму не понравился худощавый очкарик, которого Борщевский представил как своего нового ассистента - казалось, что очки этот субъект нацепил больше для виду, чтобы не так сильно был заметен его равнодушный, но в то же время холодный и недобрый острый взгляд.

Разговор с администратором бывшего институтского форпоста хоть и прояснил ситуацию по основным моментам его визита, но больше оставил загадок и непонятностей. Борщевский демонстрировал свою открытость и искренность, всячески пытаясь вызвать к себе доверие. Это как раз было понятным - по его словам, некоторое время назад ему сверху передали недвусмысленное указание обращаться в случае чего к некоему лейтенанту Якушеву, с которым следовало дружить и поддерживать хорошие добросердечные отношения. Но вот непонятным оставались мотивы руководства: неужели на кордонах не смогли найти кого-то более авторитетного и высокопоставленного, а самое главное - осведомлённого о том, что тут и как?

И вот это самое "в случае чего" случилось буквально пару дней назад, причём в нескольких экземплярах. Первой ласточкой стало частичное исчезновение связи. То ли этому кто неизвестный поспособствовал, то ли проложенные в лучшие и давние годы коммуникации сгнили окончательно, но восстановить связь с внешним миром не удалось, а радио попросту не добивало в силу известных аномальных факторов. Второй причиной стало окончательное и бесповоротное оставление этого бренного мира неким Семёном Владиславовичем Тихоновым, также известного как Гвоздь. Причём покойный хоть перед смертью и потел, но в сознание так и не пришёл, что Борщевского почему-то сильно опечалило. А третьим стала необходимость передать вышестоящему руководству комп ранее указанного покойного, якобы там наверняка может быть что-то интересное, да и положено, опять же. Артём знал, что уж это-то Борщевский вообще должен был сделать ещё тогда, когда покойный только попал к нему на базу, то есть почти полгода назад, но указывать на косяк, скорее всего намеренный, он не стал - всё же предстояла совместная работа, а портить отношения в самом её начале явно не стоило. Тем более, что всё и так было понятно без лишних слов - хитрый администратор наверняка планировал покопаться в блоке памяти компа, но тот оказался заблокирован своим предусмотрительным владельцем. Средств для разблокирования таких устройств на Базе, скорее всего, не было. Покойный, по всей видимости, вёл с указанным ранее администратором какие-то тёмные делишки, ну а теперь, после смерти владельца, попутно и единственного человека, знающего код разблокировки, для Борщевского это устройство стало не намного ценнее кирпича. Понятным было также и то, что информация, содержащаяся в устройстве, коль скоро потребовалось прибегать к его блокировке, явно имела если уж не важность, то ценность, но вот что это за информация и какая от неё могла бы быть польза, было, опять же, непонятно.

Постепенно разговор перешёл на более обыденные вещи. Выпивали, закусывали, рассуждали о делах насущных и вопросах снабжения. Сошлись во мнениях, что в перспективе неплохо было бы организовать канал в обход кордонов - так оно проще, да и для секретности полезнее. Как ведомственной, так и индивидуальной, в которой есть особая необходимость, когда преследуются цели личной наживы и достойной пенсии. Договорились об ответном визите вежливости, на чём и распрощались.