Извините, что мне не жаль - Софи Ренальд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А иногда я позволяла себе на пару минут помечтать и о самом Ренцо. О том, как бы эти широкие, крепкие плечи выглядели без строгого скрывающего их костюма. О том, действительно ли его волосы такие шелковистые, какими они выглядят. И будет ли он в постели таким же агрессивным и опытным, как на работе.
Но как только мои мысли уносились в этом направлении, я тут же себя одергивала. Я знала, чем это могло закончиться, и видела это на примере Лариссы, которая допустила ошибку и переспала с одним из портфельных менеджеров. Он больше с ней не разговаривал, в отличие от ее коллег. На самом деле они делали ставки на то, с кем из них она переспит в следующий раз. В итоге Ларисса не выдержала и уволилась. Я знала, что ничего хорошего из мечтаний о Ренцо не выйдет, да и не только о нем, а вообще о любом из этих яростно амбициозных и накачанных мужчин в костюмах, которые самодовольно прохаживались по «Колтон Кэпитал», соревнуясь и бравируя своей маскулинностью и успешностью так же нахально, как своими дорогущими кожаными ботинками. Мужчины, с которыми я работала, были для меня строго под запретом.
Однако и Ренцо, и остальным приходилось дорого платить за свой огромный доход. И дело даже не в жестком графике и мысли о том, что рано или поздно их тоже вызовут в «аквариум» и отчитают, а в постоянном напряжении от осознания того, что каждый день они весьма успешно спекулируют миллионами фунтов, но рано или поздно все равно проиграют. Даже с безукоризненными количественными данными от научного аналитика и полной уверенностью том, что ты знаешь рынки, с которыми работаешь, вдоль и поперек, ты рискуешь ничуть не меньше, чем поставив все свои сбережения пятьдесят к одному на коня-аутсайдера в «Гранд-Нэшнл» просто потому, что у него прелестные висячие ушки и тебе его жалко. Я это знала, да и они тоже. Отсюда и вытекали все их шуточки и хвастовство, эта безжалостная брутальность, из-за которой по дороге к своему месту я чувствовала себя в окружении чистого тестостерона.
Я поставила сумку и включила компьютер. Мне жутко хотелось кофе, но по пути на кухню пришлось бы снова пройти «аквариум». Вместо этого я решила заняться презентацией для Пирса, которую нужно было закончить до сегодняшнего вечера. Предстояло много работы, и мысленно я уже готовилась к ланчу за компьютером и позднему уходу.
Когда я открыла файл в PowerPoint, стеклянная дверь распахнулась и появились Ренцо и Колин. Лицо Колина было потным и пунцовым, на лбу вздулась вена. Я всегда боялась, что однажды на очередной взбучке он перегнет палку и просто рухнет замертво. А Ренцо, наоборот, вышел с каменным выражением лица – как будто они с Колином погоду обсуждали или там крикет. Когда он проходил мимо меня, я старалась учтиво смотреть в сторону, но он все равно поймал мой взгляд и будто бы даже подмигнул – отчего я, конечно же, сразу покраснела.
До ланча я успела подредактировать свои круговые диаграммы и исправить самые зашкаливающие примеры из эксцентричного лексикона Пирса. И когда я думала, воспользоваться ли «поиском по тексту» и заменить все «покамест» на «в то время как», я почувствовала, что рядом кто-то стоит.
Я подняла глаза и увидела не просто кого-то, а сразу двух человек: Брайони, одну из трех старших помощников Колина, и Ксандера, очередного новенького, я не знала, чем именно он занимается.
– Привет, – сказала я, – что такое?
– Я хотела попросить твоей помощи, – сказала Брайони.
– Упс, – сказал Ксандер, – я тоже. Но я вижу, что ты занята, так что…
Я посмотрела на свой экран, потом на эту парочку, мысленно прощаясь с ланчем и походом в фитнес-клуб по дороге домой.
– Слушаю, – сказала я, – кто был первым?
– Ты, – сказала Брайони Ксандеру.
– Нет-нет, – ответил он, – после тебя. Я настаиваю.
– Ладно, – сказала Брайони, – спасибо. Шарлотта, тут просто Светлана звонила. Она с ума сходит из-за вечеринки в честь дня рождения Люсинды и попросила меня встретиться с ней и все это обсудить. Все остальные очень заняты: Крейгу пришлось в последнюю минуту искать место для проведения той вечеринки, а Элис организует поездку в Силверстоун.
– А что мне нужно сделать? – перебила я.
– Сделай, пожалуйста, заказ в «Окадо», – ответила Брайони, – я бы подождала до завтра, но у нас почти закончился копченый лосось, а ты их знаешь…
Я знала. Если бы холодильник не ломился от высококачественного белка, они бы забастовку устроили. Это было почти так же ужасно, как если бы у нас заканчивался кофе (любимый всеми «Эл Сальвадориан» специальной обжарки, вместо которого пришлось бы пить «Нескафе», как нормальным людям). Я также знала, что на оформление этого заказа в «Окадо» уйдет большая часть дня и моего терпения, но выхода не было. Хотя бы не придется устраивать вечеринку в честь дня рождения пятилетней дочери Колина, считаясь с заоблачными требованиями его жены.
Да и вообще, Светлана прекрасно устроилась. Классическая история «из грязи в князи». Хотя, конечно, не совсем из грязи, все-таки она работала в мужском отделе «Харродс». Однажды, десять лет назад, Колин повез клиентов на ланч в «Галвин эт Уиндоус», и во время еды, или точнее, первого блюда – история богата деталями, – Колин пролил гаспачо на свой галстук Dolce & Gabbana (вот вам уже первая подробность). И чтобы не упасть лицом в грязь на следующей встрече, Колин забежал в ближайший магазин за новым галстуком, увидел Светлану и влюбился с первого взгляда.
На самом деле это очень убедительная история, поскольку, во‐первых, все, кто хоть раз ходил на ланч с Колином, знают, что он не в состоянии доесть ни одно блюдо, не выглядя при этом так, будто только что подрался с тарелкой; а во‐вторых, потому, что Светлана была нокаутирующе красивой – и это факт, с которым никто не поспорит. Двухметрового роста – ну или, во‐всяком случае, мне так казалось, – с острыми, как бритва, скулами, волнистыми черными волосами и фигурой, достичь которой стоило ей немалого труда и поддержание которой требует не меньшего труда хирургов на Харлей-стрит. Кроме того, еще и голос с хрипотцой и русским акцентом, в котором мужчины, по-моему, слышали даже не «Иди в кровать», а «Ну-ка забирайся на кровать и подай мне весло для порки [8]. Сейчас же».
Тем не менее правдой – или тем, что все считали правдой,
