СССР: вернуться в детство 6 - Владимир Олегович Войлошников

— И я говорю, а мама сомневается. Но я, когда тебя в тот раз послушала, так сразу решила — хочу книжки сочинять! Для детей, чтоб интересные, про приключения всякие, сокровища и пиратов. И чтоб обязательно кого-нибудь спасали!

— Серьёзная заявка на победу, — заценила я. — И что, есть наброски?

— Есть. Только…

— Что?

Катька вздохнула.

— Маме нравится, а Ромка говорит, что много подробностей. Ну… Кто как одет там…

— Хм. А я бы почитала.

— Правда? Я завтра тетрадку принесу!

— Тащи! — а вдруг это наша будущая Астрид Линдгрен? Детскую литературу я сильно люблю, хотя сама писать умею больше для средней-старшей школы, чем для мелкоты — всё время сбиваюсь на сложные конструкции. — Кстати, какой урок-то сейчас?

— Так литература, — мы добрались до кабинета «22», с портретами писателей и афоризмами на стенах. Катя выложила на парту учебник. — Ты что, ничего не получила ещё? Давай после столовки в библиотеку сбегаем? Я тебе покажу, где!

04. ПРИТИРКА

КАК ТУТ ВСЁ…

Итак, с последней парты я переместилась к Катьке, за третью, в первом ряду. Она у окна, я у прохода, нормально. Литераторов в подгруппе осталось всего девять человек, и все как одна — девчонки. Вот такая статистика.

Перемена всё не заканчивалась — пятнадцать минут, поди. И я решила заняться полезным делом.

— Кать, дай расписание переписать.

Она подвинула мне дневник:

— На. Смотри только, седьмой-восьмой не переписывай. Это до́пы. Вдруг у тебя по-другому будет.

— Ага.

Дневник Катерины оказался заполнен весьма занятным образом. Четыре из шести строчек, предназначавшихся на каждый день, были разделены по горизонтали на две каждая — всего ежедневно с понедельника по пятницу получилось по десять уроков! Не хилари клинтон!

А-а! Четвёртый и восьмой везде были стабильно помечены как «столовая». Значит, реально уроков восемь.

Тоже, я вам скажу, немало.

Что порадовало — с первого же взгляда я поняла, что непрофильными дисциплинами изводить нас не собираются. Из шести уроков математики, положенных по общей программе, литераторам-историкам оставили два, причём раз в две недели по пятницам вместо алгебры полагалась геометрия. При таких раскладах хорошо, если мы за два года учебник восьмого класса одолеем.

Также до минимума (раз в неделю) были сокращены физика, химия и география.

Зато профильных — четыре урока русского языка, шесть — литературы отечественной, да четыре — зарубежной! Литература вся шла парами.

Ну и сверху история, биология, ин.яз, физ-ра и НВП.

НВП! Как раз сегодня шестым уроком, между прочим.

На предмет НВП я немного переживала.

Это, если вы вдруг не в курсе, «начальная военная подготовка», которая в седьмом классе у всех начинается. И в аттестате у меня, между прочим, по ней пятёрка числится… А в СССР отношение к НВП на полном серьёзе — а вдруг война? Как ты пойдёшь в армию или организуешь партизанский отряд, если в боевой и санитарной подготовке не в зуб ногой? Все учились стрелять, бросать гранаты, оказывать необходимую медицинскую помощь и всё прочее потребное.

Ну, пожалуй, гранату я ещё кину. И по медицине, в принципе…

Ладно, не буду раньше времени паниковать.

— А у тебя какие допы?

— Машинопись и оператор ЭВМ. И автодело ещё.

— Автодело? — страшно удивилась я.

— А чё, прикольно. Ромка пошёл, и я с ним заодно. А что в субботу, дома сидеть? У вожатых педпрактика. Девки вон в ИСХИ катаются, на теплицы, а мне одной скучно. Я с Ромкой пошла. Хочешь — давай с нами?

К автовождению я всегда относилась с великим предубеждением. Ну, просто, понимаете, внимательность — моё второе имя… С другой стороны, если всё равно делать нечего… А вдруг пригодится?

— А вот «библ» — это что?

— Библиотека. Нам сказали, литераторам все свободные часы можно занять. Там знаешь, какие списки для чтения! А книги многие только в читальном зале.

— Эвона как…

Но, с другой стороны — удобно.

Катя тем временем вытащила учебник… который точно не был похож на мой школьный учебник за восьмой класс. Или… Ах ты ж, блин! Реформа-то школьная состоялась совсем другая!

— И на чём вы остановились?

— Смотри. Это вот всё на прошлой неделе было, — Катерина развернула и пролистала первые страницы.

Бодро они! Успели «пройти и сдать» «Слово о полку Игореве», Ломоносова и Державина. С другой стороны, три пары — что бы и не успеть? Резвым шагом добрались до Фонвизина…

И тут я поняла, что бояться нужно было вовсе не НВП!

Новая глава начиналась со слов: «Реалистические тенденции, накапливавшиеся внутри классицизма, отчётливо проявились в творчестве Д. И. Фонвизина». И дальше разбор. И вроде бы всё не противоречит тексту, но такая риторика, мама дорогая… Это вот так вот надо научиться выражаться?

Я успела ужасно ужаснуться… И тут пришла литераторша. Я обрадовалась страшно! Потому что это она у нас в пединституте детскую литературу вела. Весёлая, эмоциональная тётка, какие мы с ней прямо на уроках разыгрывали мини-спектакли! Только тут она совсем ещё молодая, глаза горят.

— Всем здравствуйте! — заметила меня. — Вижу, нашего полку прибыло! Это здорово! Сегодня у нас замечательная комедия «Недоросль»…

Потом мы читали по ролям и разбирали характеры. В общем и целом, мне весьма понравилось. А то уж я испугалась зубодробительных конструкций.

С литературы мы пошли в столовую. У прилавка толклась приличная куча жаждущих. Катька увидела кого-то в очереди и поволокла меня за руку с энергичностью буксировочного катера.

— Тихо-тихо, без пены! — вбуровилась она в самую толпу. — Вон мой брат стоит, он на нас занимал! Бери комплексный, нормально! — посоветовала она мне в макушку, пропихивая вперёд.

Действительно, нормальный столовский обед: суп, хлеб, пюрешка с котлетой, компот, булочка. С голоду не помрёшь.

Мы с Катькой и её братцем уселись с одного края длинного общепитовского стола и тогда уж начали знакомиться.

— Это хорошо, что биохим с нами в одну смену кормится! — довольно резюмировала Катерина. — Благодаря Ромке мы всегда в первых рядах!

— А разве не все сразу на обед идут? — удивилась я.

— Нет, конечно! Тут бы такая демонстрация была! Есть график третий и седьмой час. А есть второй и шестой. У них в первый перерыв наоборот — типа завтрака, а во второй уже обед.

— Надо же.

— А! Мы в первые дни