Москва-Лондон, кот и букет невесты - Елена Дженкинз

трудом, но Стас, каким бы распрекрасным он ни был, не вызвал отклика в сердце Эмили. Он был ее ровесником, даже чуть младше, а ей нравились более зрелые мужчины. Дэвид, например, был старше на десять лет. А голубоглазые блондины, вроде Ника – это вообще фетиш, мечта.

– Стас – хороший человек, он спас меня. Но ему, как и мне, просто нужен был друг, слушатель, который сопереживает. Он все время говорил о Саше, а я – о Дэвиде. Мы достали друг друга. – Эмили рассмеялась. Она задумчиво посмотрела в окно, на котором возвышались кактусы, и ахнула восторженно, как в детстве:

– Снег идет!

Эмили подхватилась и утащила Ника на улицу.

– Красиво, правда? – Она высунула язык, пытаясь поймать снежинку. Снег лениво падал крупными хлопьями, а земля таяла. Было совсем не морозно. Большая снежинка приземлилась на кончик языка и растаяла, кольнув прохладой.

Ник мягко улыбнулся и притянул к себе, поправляя плед на ее плечах и крепко обнимая, растирая спину ладонями, так что она вжалась в него, понятного и такого близкого, словно они знакомы целую вечность.

Растроганная, Эмили начала напевать мотив «La Vie En Rose» Эдит Пиаф, и Ник закружил ее в медленном танце, и было в его объятии что-то отчаянное и надрывное. Дай ему сейчас цыган и медведей, наверное, разрыдался бы, как Юл Бриннер. И только Эмили произнесла это слово в мыслях: «разрыдаться» – как в носу защипало. Она потерлась щекой о тонкий свитер, глубоко вдыхая успокаивающий аромат мужчины, и подняла лицо.

Пускай он поцелует, развеет тоску, которая неумолимо пробиралась в сущность, отравляя их общий чудесный момент.

Ник, едва касаясь, поцеловал ее левый глаз, потом правый, спустился твердыми теплыми губами вниз по прохладной щеке и…

– Da chtob tebja!

Эмили взвизгнула, подскочив на месте, когда ей на спину прыгнул кот.

– Он на крыше сидел, – пояснил Ник, отдирая кошачьи лапы от пледа. Рыжий выпустил когти и не сдавался.

– А где его комбинезон? – удивилась Эмили.

– Снял, наверное, и продал. Он может.

Она прыснула со смеху и закрылась пледом по самую макушку. На Эмили накатила истерика, в которой смешалось все: веселье, счастье, отчаяние и боль расставания. Слезы потекли по щекам, но она их утерла пледом, чтобы Ник не видел. А он занес кота в летний домик и вернулся, чтобы забраться к Эмили под плед с головой.

– Испугалась?

– Еще как! – Она не могла успокоиться, но Ник, истинный царь ее сердца, понял о ней все, уловив неуравновешенное состояние. Обнял ладонями лицо и поцеловал так, что у нее пальчики на ногах поджались. Она задыхалась и тянулась к нему, сминая в кулаки его свитер, забираясь под него ладонями.

Они целовались и не могли разорвать объятия, потому что понимали, что следующий шаг – это прощание.

Глава 5. Москва-Лондон

Эмили смотрела в иллюминатор частного самолета Николая Терехова и глотала слезы, наблюдая, как превращается в лоскутное одеяло чужая земля, где она была счастлива. Целый день счастья – это ведь так много. Ник настоял, чтобы она улетела в его личном «Гольфстриме», а в аэропорт ее сопроводил глава царской охраны – Тимошка. Забавное имя. Такой брутальный качок с глазами ангела.

Ник не поехал ее провожать. Она так попросила. Хотелось запомнить день светлым, без тяжелого прощания у трапа самолета.

Она наконец дала волю слезам и улыбнулась. Как хорошо плакать от радости, пусть и приправленной горечью. Слезы ложились бальзамом на душу, залечивая старые раны. Эмили смеялась и плакала, и ей было так плохо-хорошо, как никогда в жизни. Наверное, это называется катарсис.

В Лондоне Эмили поймала такси из аэропорта Лутон до Бейкер-стрит. Небольшая двухкомнатная квартира в старинном многоэтажном доме напротив музея Шерлока Холмса была куплена несколько лет назад, на гонорар от фильма, за который получила свой первый и, наверное, последний «Оскар».

Здесь был маленький уголок спокойствия несмотря на то, что квартира находилась в эпицентре суетливой городской жизни. Эмили любила город, нравилось смотреть в окно на вечное движение. Была в этом какая-то медитативная песня.

Она не стала распаковывать чемодан, лишь переоделась в халат и, заварив кофе, уселась на диване.

И тут ее накрыло откровение:

– Хочется заняться делом!

Она отставила чашку и набрала своему агенту, который больше года жалобно ныл в трубку, умоляя приступить к работе. Эмили отвергла три довольно интересных проекта, но теперь была готова вернуться к съемкам.

– Джим, привет. Это я. Есть для меня работа?

– Мими! Мими! – от неожиданности он повторял ее ласковое прозвище, как будто пластинку заело. – Есть проект, именно тебя просили, я сказал, что ты обдумываешь.

– Нехорошо врать, Джим.

– Еще как хорошо, я теперь позвоню и подтвержу, что ты согласна. Сценарий тебе пришлю на почту сейчас… Я сказал продюсерам, что ты его уже читала и осталась довольна.

– Кто режиссер? Другие актеры?

– Александр Киплинг. Джон Дейнз, Эн Шульц.

– Ты шутишь?! Я согласна!

– А я о чем, детка. Надеюсь, еще не поздно.

Следующие несколько часов Эмили читала сценарий, испытывая невероятный душевный подъем и то самое щекочущее предвкушение съемочного процесса, которое сошло на нет в прошлом году.

Она заказала себе китайской еды и уплетала рис с черными бобами, когда снова зазвонил телефон.

– М-м, – поздоровалась она.

– Серьезно?! Ты вышла замуж и никому не сказала?!

Эмили подавилась и отставила коробку с едой.

– За кого я вышла и когда?

– Вчера, за какого-то русского. Так и знала, что твоя помешанность на Юле Бриннере до добра не доведет!

Сестра говорила еще долго, осыпая восторженными поздравлениями вперемешку с порицанием, ведь самую близкую родственницу и подругу не позвали на тайное венчание.

– Мел, это очередная сплетня. Я не замужем, – скрепя сердце, разочаровала она сестру.

– Не-е-е-т! Не говори мне этого. Нет! Нет!

Эмили представила, как Мелани заткнула уши и мотает головой, встряхивая короткой, но буйной массой голубых волос.

– Но русский все-таки существует? – вдруг хитро спросила сестра.

– Ну-у…

– А-ха! Я так и знала. Что у вас?

– Ничего. Одна ночь любви.

– Хм-м-м… – самодовольно протянула Мел. – И давно вы знакомы?

– Один день.

– Ты дала первому встречному?! – Сестра пищала от восторга.

Эмили наморщила нос и снова потянулась к рису.

– Из твоих уст звучит, словно я потаскуха.

– Не потаскуха, а здоровая женщина. Боже, как мне хорошо… Эм, я люблю тебя! Наконец-то ты вышла из комы.

– Ладно, мне работать нужно, перезвоню завтра.

– Работать?! О БОЖЕ! Сегодня лучший день моей жизни! Этот русский вернул тебя к нормальному существованию. Расскажи, каков он в постели!