Из-под снега (СИ) - Чоргорр Татьяна

— Хорошо, доделаете после ужина. Зови всех за стол.

***

На залихватский посвист Му все его дружки побросали уборочный инвентарь и куда-то побежали. Нимрин решил не отставать. Он слишком плохо знал лабиринт, именуемый домом кузнеца, чтобы ходить тут без провожатых. Где уже побывал, запомнил дорогу, но этого мало.

Очередная извилистая нора привела в умывальню. Вода несколькими струями била из стены в жёлоб на полу. Кому мало воды, в плошке нашлись куски мыльного корня, которые нужно было с усилием выкручивать и растирать в ладонях. Навык всплыл в памяти так же, как шнуровка обуви, Нимрин помянул Вильяру тихим незлым словом. Сок от корешков не давал пены, но грязь отъедал хорошо, оставалось только сполоснуть. Работники оттёрли руки, умыли лица, напились. Вода была тепловатой и солоноватой, пощипывала язык пузырьками газа. Вкусная.

Ещё один коридор наверх. Небольшая, по сравнению с загонами для шерстолапов, прямоугольная зала. Длинный стол посередине уже накрыт к ужину. Скромненько, по сравнению с первым угощением у кузнеца, но Нимрин проголодался так, что не до разносолов. По одной стороне стола уже сидели две девочки-подростка и Рыньи. Пятёрка громил плюхнулась напротив, тесным рядком. Места на длинных скамьях осталось ещё на двадцатерых, садись, куда хочешь. Рыньи заметил стоящего Нимрина, показал глазами место рядом с собой. А почему бы и нет?

Нимрин присел за стол последним, и девочки тут же поднялись. Сняли крышку с котла и стали большими поварёшками разливать похлёбку по глазурованным керамическим мискам. Быстро раздали порции, начиная с Рыньи и обойдя всех по кругу. Нимрин получил свою еду раньше пятёрки, что бы это ни значило. Возможно, ничего? Ужинать-то пока не начинал даже старший по статусу Рыньи. Нимрин принюхался к супчику: должно быть съедобно. В густом зеленоватом вареве плавал изрядный кусок мяса и мелко нарубленные травы. Есть это предлагалось большой деревянной ложкой, вприкуску с белым овощем, нарезанным пластинами, в отдельной миске посреди стола.

Раздав похлёбку всем поровну, девочки вернулись на свои места. Рыньи стукнул по опустевшему котлу, и не успело затихнуть эхо, как все дружно зашуровали ложками. Сочное мясо легко разделялось на волокна. Сомнительное на вид зелёное варево оказалось вкусным и сытным. Белый овощ смачно хрустел на зубах. Неплохо.

Трапеза началась первым блюдом, им же закончилась. Нимрин насытился, но не сказать, чтобы отяжелел. Соседи по столу откладывали ложки, довольно облизывались. Поражало полное безмолвие и то, как чинно вели себя все. Только когда последний закончил есть — последняя, младшая из девочек — только тогда Арайя обратился к Рыньи.

— Рыньи, а давай, мы дочистим загон завтра? Там осталось немного, и новую подстилку настелить.

— Правда, Рыньи, неохота всю ночь корячиться. Давай, завтра? — подхватил Фарна.

Рыньи нахмурился.

— Дармоеды! Ладно, так и быть, новую подстилку набросаете завтра. Но старую чтоб дочистили сегодня. Я сказал! — и ещё раз стукнул по котлу в знак окончания трапезы.

В Рыньи как начальнике Нимрин разочаровывался всё больше. Чем там довольна Тунья, ей видней. Но сколько бы парнишка на напускал на себя важный вид, а подчинённые помыкали им, как хотели. Он поставил задачу, они не выполнили. Плюнул, спустил на тормозах. И ладно бы потому, что побоялся настаивать на своём. Понятно, что пятёрка Арайи сожрёт его, не поморщась, и хорошо, если не в буквальном смысле. Но это Нимрину понятно, а Рыньи, кажется, нет. Даже после откровенного наезда, свидетелем которого Нимрин стал, парень не начал всерьёз их бояться или опасаться. Считает «своими» и не ожидает подлянки? В принципе, доверчив? А зря!

Арайя встал из-за стола, следом потянулись его громилы. Нимрин тоже направился на выход, но Рыньи велел ему задержаться. Девочки шустро убирали со стола. Они сверлили чужака любопытными взглядами с начала ужина и вот, похоже, дозрели до расспросов. Если начнут допытываться, кто он и откуда, он точно кого-нибудь покусает!

— Нимрин, а правда, что мастер Лемба нашёл тебя на тракте? — спросила одна из девочек, более старшая и серьёзная на вид.

— Мне так сказали, сам я этого не помню.

— А ты совсем-совсем ничего не помнишь, до того, как очнулся в доме мастера Лембы?

Воспоминание сохранилось единственное, и не из приятных. Нимрин поёжился. Прочёл во взглядах подростков любопытство и сочувствие. Собственно, почему бы не рассказать им немножко безвредной, бесполезной правды?

— Ночь, метель, накатанная колея… Наверное, это был тракт. Только не спрашивайте, куда я шёл. Я не помню.

— А вокруг ты не видел ничего странного? — спросил Рыньи.

— А что я должен был увидеть? Снег до окоёма, и с неба снег, — Нимрин прикрыл глаза, вздохнул поглубже, пережидая внезапную дурноту. — Знаете, помню ещё кое-что, только очень смутно. То ли наяву, то ли в бреду уже… Будто я кого-то спрашиваю, как бы мне найти мудрого. А мне отвечают, мол, ищи в неведомом клане, в бездомном доме.

Младшая девочка всплеснула руками:

— Ой, кто ж тебя к беззаконникам-то послал? Или ты сам вне закона?

Горестный вздох, который можно не сдерживать:

— Да не помню я!

Тут старшая девочка пихнула локтём младшую с таким видом, будто сделала невероятное открытие:

— Слушай, я поняла! Не просто дикая стая, а двуногая дикая стая. Беззаконники.

— Зимой?

Подростки переглянулись, на лицах — изумление, с примесью восторженного ужаса. Хоть бы объяснили убогому пришельцу, в чём тут дело. Но Рыньи погрузился в глубочайшую задумчивость, что-то высчитывая на пальцах, а девочки быстро сложили утварь на тележку и укатили прочь почти бегом. Рыньи на миг отвлёкся от подсчётов, буркнул раздражённо:

— Иди, работай, Нимрин. Сосульку в зад вам всем, и снежок в рот! Как тяжело с вами, двуногими! Когда уже Дюран вернётся с ярмарки?

Ругался Рыньи, подражая кому-то старшему, но так же неубедительно, как руководил. Нимрин мог бы дать парнишке совет, предупредить кое о чём. Только сам ещё не решил, на какой стороне назревающей заварухи ему встать. Или же тихо пересидеть в стороне?

— Ты где застрял? — попытался ухватить его за шкирку Арайя. — О чём трепался с хозяйскими щенками?

Нимрин, ускользнув от загребущих лап, ответил:

— Любопытные детки допытывались, не видал ли я чего странного на тракте, где меня нашли.

— И?

— Снег до окоёма, и с неба снег. Что ещё, по-твоему, я мог там увидеть?

Арайя прожёг его суровым, пристальным взглядом, но отстал.

Глава 4

Навоз до полуночи всё-таки убрали. Судя по тому, что работники не завалились сразу на боковую, никто из них особо не перетрудился. Расстелили несколько шкур в центре жилой пещеры, разложили доску для игры, уселись в кружок. Нимрин обживал свою спальную нишу, кутаясь в облезлые шкуры. Мышцы ныли от непривычной работы и всепроникающего промозглого холода, но спать он пока не хотел, да и опасался. Дремал с полуоткрытыми глазами, перебирал дневные впечатления и жалкие обрывки, смутные тени воспоминаний. Прислушивался к разговорам, наблюдал сквозь ресницы за чужой игрой.

Игра странным образом оказалась знакомой. Подбросить камушек с ладони. Пока летит, подобрать ещё несколько камней. Поймать подброшенный… Игровая доска — лишняя! Вместо неё должен быть горячий песок. И тёплое море неподалёку, и солнце в зените вместо свода пещеры. А самое главное, для правильной игры в камушки нужна весёлая рыжая девчонка, которая, сколько её ни обыгрывай, упорно не бросает игру, тренируется, надеясь на реванш.

Нимрин застонал сквозь зубы, когда всплывшая в памяти картинка померкла, не оставив почти никаких подробностей. Лишь зыбкое тепло и твёрдую уверенность, что когда-нибудь он вспомнит всё. Он стряхнул дремоту, устроился поудобнее и стал разбираться, по каким правилам играют в камушки здесь. Играли на еду, на что-то вроде орехов, а он был очень голоден. Стылый камень пещер тянул из тела слишком много тепла. Или оно до конца не оттаяло после того сугроба?