Русский код. Беседы с героями современной культуры - Вероника Александровна Пономарёва-Коржевская

Но вместе с тем вокруг – пустота. Конечно, есть вещи, которыми можно гордиться или на которые можно надеяться. Но в целом – очень разреженное пространство, и нет уверенности, что в нем что-то построится. А если ничего не построится, дела плохи. Тогда можно будет наше время сравнить с тем, что началось в 1980-е, в 1990-е годы. Ведь, казалось бы, тогда пришли люди с большой верой в новое время, с большой энергией, с ненавистью или презрением к коммунизму. Но дальше-то оказалось, что эти люди на самом деле не смогли построить ничего. У них было очень много возможностей. Начало девяностых – это абсолютно чистое поле: делай, что хочешь. Появились какие-то новые деньги, быстрые новые карьеры. Но что оказалось дальше? Оказалось, что ничего не появилось – ни литература, ни кинематограф, ни университеты. Ведь ни один из этих больших скоробогачей на самом деле не создал ничего: не создал университет, не создал серьезную кинофабрику. По большому счету, они оказались совершенно бесплодны. Были разовые, единичные вещи, которые можно признать, но не более того…

ЭБ: А если все-таки говорить о явлениях, больших фигурах, то это только коллекции. Петр Авен[18] собрал выдающуюся коллекцию живописи, просто невероятную. Давид Якобашвили[19], создавший музей «Собрание». Еще Михаил Абрамов[20] с частным музеем русской иконы. Может, еще можно говорить о каких-то ярких персонажах. Но даже если это были успешные стратегии, яркие поступки, все равно они происходили в западной системе координат, как было в случае с олигархом Романом Абрамовичем. Вроде бы Абрамович – просто невероятный персонаж. Прототип героя фильма Гая Ричи «Рок-н-рольщик». Одно время в Лондоне был настоящий культ Абрамовича. Ведь он купил не самую известную, не самую знаменитую и не самую успешную лондонскую футбольную команду, которая тем не менее называется именем одного из самых дорогих районов, Челси, и сделал ее лучшим клубом мира. То, что сделал Абрамович с «Челси», не сделал никто, если говорить про футбол. А потом его супруга Даша Жукова, основанный ею музей современного искусства «Гараж», потом остров Новая Голландия[21] в Питере. Только подумайте, как символично это выглядит: Абрамович купил «Новую Голландию». Это ведь Петербург. Город, построенный голландцами. Это прямо около Мариинского театра. Это остров. Это еще и военная конверсия, тоже символично, потому что этот остров принадлежал Минобороны, и Абрамович на нем создал удивительное общественное пространство. Вроде бы это поступки…

ДО: Несомненно. Но совсем не русские. Ни один из этих жестов не сыграл в долгую, не превратился в легенду.

ЭБ: И о миллиардере Александре Мамуте можно сказать то же самое. Мамут купил LiveJournal, сделал институт «Стрелка», моему театру «Практика» помогал, вообще яркий и умный человек. Купил кинотеатр «Художественный», до этого отреставрировал кинотеатр «Пионер», запустил в московский оборот моду на Дмитрия Ликина и Олега Шапиро, архитекторов Wowhaus[22], которые строили парк Горького. Они вдвоем с Абрамовичем привели Сергея Капкова на пост министра московской культуры. И что в итоге? Музей «Гараж» что-то создал, что-то открыл? Где «Челси»? Продан со скандалом. Что в Москве случилось действительно значимого, сравнимого хотя бы с журналом «Афиша», который создал Илья Ценципер[23]? Или с мультимедиа-арт-музеем Ольги Свибловой[24]? Ну разве что тротуары расширили и велодорожки сделали.

ДО: Да, мы можем сказать, что с середины 1980-х до 2014 года, пока существовали надежды, иллюзии объединения России с западным миром, никто ничего не смог здесь добиться.

ЭБ: Никто не доказал, что это возможно.

ДО: Создать, показать, сделать культурные жесты, на основе которых могло быть построено другое общество. То есть эти успешные и красивые – всё же слишком узкая прослойка. Основная часть общества не оказалась всерьез затронута этими новыми людьми, их новыми деньгами, возможностями, идеями. Они никак не перестроили страну, хотя у них были все ресурсы для этого – финансовые, политические.

ЭБ: Здесь надо зафиксировать большую разницу между ними и теми романтиками, которые запустили перестройку, которые могли ошибаться, но были искренни в своей ненависти к «совку», как это они любят называть.

ДО: Да, у них была некая религия о загранице, которая то ли шведский социализм, то ли что-то еще идеальное.

ЭБ: Да, да, шведский социализм, красота героев кинорежиссера Микеланджело Антониони, глубина бергмановских интеллигентских разборок, которые вполне совпадали, например, с Трифоновым. Они в это верили. Но они очень быстро куда-то исчезли или просто переформатировались. Эта западная модель не сработала, они стали маргиналами либо они стали просто частью Запада.

ДО: Никаких новых схем. Все скучно. Получил человек дом в центре Москвы, стал сдавать каким-то барыгам. А сам уехал в Лондон.

ЭБ: Да. И дети Мамута, и дети Абрамовича, естественно, учились не в России, а в итонах, гарвардах. Задача-максимум – стать членом лондонского высшего общества. Артемий Лебедев с сыном там, Дмитрий Рыболовлев в Париже и в Монако – начавший скупать там полотна и попавший в скандалы и судебные процессы. Но при этом Рыболовлев купил клуб «Монако», который сделал тоже невероятный взлет. Я все время говорю о футболе, потому что он – такая же часть массовой культуры, как современная хореография. И хореограф Уильям Форсайт, и футболист Жозе Моуриньо появляются на обложках GQ и журнала Vogue, потому что они звезды. Но олигархи сюда ничего не привели. Они ни в футболе ничего не создали на уровне российского клуба, ни в хореографии, ни в музыке, ни в кино.

ДО: То есть бароны этой вестернизации оказались здесь бесплодны. Они потратили ресурс на то, чтобы просто самим стать частью западной системы. Вместе со своими семьями, приближенными. По большому счету, никакого другого серьезного выхлопа это не имело. Именно поэтому и в 2000 году, и в 2014-м, и теперь, в 2022-м, при каждом политическом повороте все это с такой легкостью сносило в канаву, на обочину. Интересный момент: почему мы не задумывались над тем, с какой легкостью после начала событий в феврале эмигрировала значительная часть нашей либеральной общественности. Когда была, например, война во Вьетнаме, в Америке никому не приходило в голову эмигрировать из США.

ЭБ: Нет, в Америке это было. Но это были единичные случаи.

ДО: Но чтобы некий социальный слой взял и снялся с места и переехал куда-то.

ЭБ: Вообще, да. В Америке все воевали против на местах. Флаги жгли, но не уезжали.

ДО: Да. Или более близкий нам пример, когда сначала шла тяжелая и очень неоднозначная советская война в Афганистане, потом тяжелая и