Специалист по джунглям - Норман Ричард Спинрад

Глаза Моро вспыхнули, он сжал кулаки. Потом вновь передернул плечами.

— Я тоже. К счастью, эту партию я могу позволить себе проиграть. Очень хорошо. Мне понравился наркотик. Назови свои условия.

— Наконец-то ты заговорил разумно! Я буду продавать тебе омнидрин — некоторое умеренное количество ежемесячно. Основной запас останется на орбите, на тот случай, если тебя посетят еще какие-нибудь сумасбродные фантазии. О цене договоримся сразу же, как только я ознакомлюсь, чего стоит местная валюта.

— Валюта? — переспросил Моро, нахмурившись. — Что это такое?

— Деньги, — объяснил Фрейден смеясь. — Ты, наверное, слышал о деньгах?

— Деньги?.. Ах да, символические знаки обмена. На Сангрии не существует денежной системы. Я владею планетой, Братством и Киллерами. У Братьев собственные рабы, мясные стада и Киллеры. Сильные отбирают все, что им нужно, у тех, кто слабее. Нет нужды в знаках обмена.

— Тогда, может, объяснишь мне, как ты собираешься расплачиваться за наркотик?

Моро стиснул зубы, на скулах у него заиграли желваки.

— Хм-м-м… Ладно, почему бы и нет. Ты лучше большинства этих глупцов. Ты будешь посвящен в Братство Боли. И останешься полноправным Братом до тех пор, пока не перестанешь поставлять омнидрин.

— Я уже обладаю всеми приглянувшимися мне почетными титулами, — заметил Фрейден. — Какие права даст мне это в реальности?

— Все, что может предложить Сангрия! — гордо возвестил Пророк. — Твои собственные Киллеры. Любые рабы, которых ты выберешь из числа никому еще не принадлежащих Животных. Мясные стада. Абсолютная власть над всеми существами планеты, исключая меня, других Братьев и нашей собственности. Место в Павильоне в День Боли. Земля, если захочешь.

Фрейден улыбнулся. Многообещающее начало. Гораздо больше того, на что он мог рассчитывать. Возможность действовать, возможность влиять.

— Что ж, сдача твоя, — кивнул он. — Но с землей я пас. Я парень городской.

— Хорошо. Завтра состоится посвящение. Сейчас тебе покажут твою квартиру. Ступай. Я желаю наблюдать за развязкой этого состязания в одиночестве.

Выходя вслед за сопровождавшим его солдатом, Фрейден увидел, что внимание Моро уже вновь полностью приковано к экрану. Сам он постарался не смотреть в ту сторону. «Наслаждайся, пока можешь, жирный боров! Грядет Революция!»

Глава 3

«Рабыня останется в доме».

Это была долгая ночь для Барта Фрейдена — ночь, полная размышлений, почти не оставивших места для сна. Вдвоем с Софией они оглядели отведенное им помещение — надо признать, довольно роскошное — и остаток дня потратили, шныряя по крепости, пытаясь определить ее местоположение.

Как обнаружил Фрейден, солдаты переполняли двор и, казалось, заправляли здесь всем. Их были сотни, если не тысячи. И все неестественно похожи друг на друга — одинаково жилистые, с выступающими подбородками, маленькими запавшими глазами, волосами, высоко поднимающимися от линии лба. Если бы существовали виды не только собак, но и людей, то эти сошли бы за настоящую породу. Бультерьеры, не иначе! Они могли ответить только на очень простые вопросы, касающиеся голых фактов: сами они звались Киллерами, город — Сад, аборигены, которых, кстати, нигде не было видно, известны под кличкой «Жуки» и принадлежат, судя по всему, к какой-то разновидности роя или муравейника. Любой наводящий вопрос, когда Фрейден осторожно пытался прозондировать почву, натыкался на бессмысленный непонимающий взгляд.

На свободу передвижений по открытому двору были наложены нелепые ограничения. Когда Фрейден попытался войти в одно из небольших приземистых строений, в дверях которого бесследно исчезла длинная вереница пухлых маленьких мальчиков, охранник завернул его прочь лаконичным движением ствола. В то же время никто не препятствовал Барту наблюдать за одиноким Киллером, муштрующим отряд пареньков постарше, одетых в маломерную форму Киллеров, вооруженных небольшими, но весьма убедительными винтовками и «звездами». Пацаны так походили на взрослых, словно были одним выводком этой странной породы — вплоть до острых подпиленных зубов. Но едва Фрейден вознамерился, вслед за группкой хорошеньких малышек, проникнуть в здание, где мелькали точно такие же, но уже взрослые девушки, ему опять преградили путь. А несколько человек в черных просторных мантиях, на которых вездесущий Фрейден случайно натолкнулся, вообще проигнорировали его, словно животное.

Когда после плотного обеда из нескольких пикантных мясных блюд они уединились в спальне, София заметила:

— Барт, давай вернемся в шлюпку. Пора убираться. Мне здесь не нравится.

Фрейден присел на кровать рядом с Софией и поцеловал подругу. Губы ее едва шевельнулись в ответном поцелуе.

— Пожалуй, я не в настроении. — Она наморщила лицо в кислой гримасе: полуиспуг, полуотвращение. — Эта Кучадерьма сущий бедлам. Старая дрянь Жиртрест смотрел, как женщины рвут друг друга на части, и упивался… А те ужасные мальчишки с винтовками? Ты видел их зубы? Прелестные девочки, похожие друг на друга, как капли воды?.. Барт, они здесь разводят людей! Они разводят людей, как животных. Все Киллеры так похожи, словно псы одного помета… Чудовищно! Мы, конечно, не ангелы, но и не монстры же! Что за клоака! Нужно сваливать отсюда!

— Это определенно клоака, Соф, — согласился Фрейден. — Но вспомни, на что была похожа Новая Африка? Явно не райские кущи. Эта планетка более чем созрела для революции. Я это чую. Чем хуже для народа, тем лучше для нас. Я знаю, что делаю. Через год это будет наша планета. Тогда я положу конец всем мерзостям, обещаю. Дай мне только один год, Соф. Если за год я не приберу к рукам дыру вроде этой, впору будет повеситься.

— Хорошо, хорошо. Но ты не должен идти завтра на идиотскую церемонию один. Я пойду с тобой.

Она положила руки ему на плечи, заглянула в глаза и с вымученной улыбкой сказала:

— Ты, может, и свинья, Барт Фрейден, но свинья единственная и неповторимая. Я не намерена тебя терять.

Он посмотрел на нее сверху вниз — на буйные рыжие волосы, решительно сжатые губы.

— Пойдем, если ты вправду так думаешь, — сказал он. — Я знаю, у меня паршивый вкус на баб, но ты — лучшее, что я смог выбрать. Под этими пышными формами я временами угадываю сердце маленькой девочки.

— Прекрати гнать сентиментальщину и лезь в кровать, — ответила София. — Вроде бы я опять в порядке. В конце концов, чем нам еще здесь заниматься?

И вот теперь разбудивший их Киллер бесстрастно повторил:

— Рабыня останется в доме.

— Но она хочет увидеть Обряд Посвящения, — настаивал Фрейден. — Пусть у нее и скверный нрав, но это моя любимая рабыня, и я желаю ее порадовать.

— Только Братьям дозволяется присутствовать при Посвящении, — монотонно бубнил Киллер. — Даже Киллеры не допускаются. Ты должен отправиться немедленно.

Фрейден пожал плечами.

— Соф, ты слышала, что сказал начальник?

— Я не хочу, чтобы ты был там один, — надула губы София. Фрейден покачал головой. Потом цыкнул зубом.

— Совсем один я там не буду.

— И эта мерзкая штучка работала у тебя всю ночь? Дятел слышал все, что… Барт, ты развратный, грубый, дегенеративный…

— Просто не было возможности его отключить, — сказал Фрейден. — Пошли, друг, — добавил он, поворачиваясь к Киллеру. — Я уже упоминал, у этой женщины невыносимый характер! — И, опередив Киллера, он прошествовал через холл, сопровождаемый бурным потоком изощренных непристойностей.

Киллер проводил Фрейдена до небольшой двери, выкрашенной тусклой черной краской, распахнул, втолкнул Барта внутрь и с грохотом захлопнул дверь у него за спиной.

Фрейден оказался в странной, средних размеров комнате, тут же пробудившей в нем жуткое чувство. Барту показалось, будто он втиснут обратно в материнскую утробу. Потолок и стены затянуты тяжелым черным бархатом, придающим помещению какой-то сверхъестественный вид: оно казалось безграничным, лишенным очертаний. Единственный источник света — яркий огонь, пылающий в большой медной жаровне. Языки пламени отбрасывали зловещие зыбкие тени на тяжелые складки драпировки. Перед жаровней стоял грубый деревянный алтарь. Его поверхность испещрена порезами и черными засохшими пятнами. На алтаре лежали острый топорик и длинный тонкий меч. Это уж совершенно не понравилось Фрейдену.

Черный бархат одной из стен за жаровней разошелся, и в отверстии появилась огромная тучная фигура, закутанная в длинную черную хламиду, — Моро. Голову его покрывал капюшон. Еще десять таких же фигур вошли в комнату вслед за Пророком Боли. В руках одного из Братьев было черное одеяние, еще один держал точно такое же, но белое. Последний из этой процессии задернул за собой тяжелые портьеры.