Специалист по джунглям - Норман Ричард Спинрад

Внизу простиралась безлюдная холмистая равнина, покрытая высокой, в человеческий рост, голубовато-зеленой травой с длинными тонкими листьями. Через долину вилась узкая бетонированная дорога; она проходила как раз у подножия холма, на котором стоял Вандерлинг. Высокая трава, подступавшая к самой обочине дороги, давала надежное прикрытие.

Место выглядело подходяще. Вандерлинг закрыл глаза, мысленно воссоздавая общий план всей местности, какой он ее успел рассмотреть из шлюпки.

К западу тянулась большая горная цепь, отрезая заселенную часть континента от диких необитаемых западных областей. В милях двухстах на восток на плоской зеленой равнине раскинулся город маркиза де Сада. Колонизированная местность между городом и долиной, где топал Вандерлинг, пестрая, как шахматная доска, представляла собой чередование холмов, возвышенностей, небольших долин; там — джунгли, здесь — открытое пространство. Повсюду были рассыпаны сотни обнесенных стенами поселений, разрозненные группы лачужек и укреплений, связанные со столицей системой дорог.

Вандерлинг посадил шлюпку на небольшой поляне в буйно разросшихся джунглях, уходящих к подножию гор, — самое удобное для партизанского лагеря место. Отсюда начался утомительный и долгий пеший марш по джунглям, через покрытые густой травой луга, под жгучим солнцем Сангрии.

Но теперь, похоже, путешествие подошло к концу. В двадцати−тридцати милях дальше по дороге лежало укрепленное поселение, сама дорога вела к Саду, так что вполне возможно ожидать появления долгожданных гостей в пределах нескольких ближайших часов. И вот тогда…

Вандерлинг ласково погладил висевший на плече снипган.

Оружие совсем маленькое: меньше двух футов в длину. Весило оно не больше трех фунтов и не обладало никакой отдачей. Однако ближе к стволу приделана еще одна вспомогательная рукоять — наподобие тех, что можно увидеть на древних пистолетах-пулеметах, — для ведения прицельного огня.

Вандерлинг ухмыльнулся, снял снипган с предохранителя и повернулся к лесу. Потом нажал на спусковой крючок и мгновенно качнул оружие из стороны в сторону, используя вторую рукоять как опорную.

Ни звука выстрела, ни толчка в руку, ни вспышки пламени. В течение нескольких секунд казалось, что вообще ничего не происходит. Потом раздались треск, скрип, звуки глухих ударов, и на землю обрушился дождь ветвей и листьев. Вандерлинг провел взглядом вдоль прямой, как стрела, щели, прочертившей подлесок. За ней зияла пустота, а по краям — гладкие аккуратные обрубки ветвей, безукоризненно ровно рассеченные листья. Словно огромный, острый, всесокрушающий мачете прошелся по джунглям. Так же разрежет снипган камень, железо… или плоть.

Вандерлинг снова принялся продираться сквозь заросли, спускаясь вниз, и в конце концов нашел позицию на склоне холма, ярдах в тридцати от обочины дороги. Здесь он уселся, положил снипган на колени и приготовился ждать.

В густой высокой траве, скрывавшей генерала от чужих глаз, суетилось великое множество насекомых: крошечные клещи, жуки, твари чуть ли не в девять дюймов длиной, с восемью волосатыми лапами и двумя глазками навыкате.

Вандерлинг вытер пот со лба и фыркнул. Эта чертова планета прямо-таки кишит насекомыми! За время своего перехода он не встретил ни одного нормального существа — сплошняком только разнообразные поганые мухи. Попадались даже бестии величиной с собаку. У госпожи Эволюции — или кто там еще стряпает планеты — явно завелись в голове тараканы, когда она лепила эту Кучудерьма.

И проклятая жара — солнцу пора садиться, а градусов, должно быть, за тридцать, не меньше. Генерал одернул себя. Путешествие утомило, конечно. Он тащился по солнцепеку… Но не так уж все плохо, в самом деле! До заката еще часы и часы. Это проклятое красное светило виновато; глупая лампочка выглядит так, словно здесь, на Сангрии, непрекращающийся, вечный закат. Трава, деревья — все окрашено в пламенеющий красный цвет, будто вшивая планета истекает кровью. Что там сказала Малютка Длинный Язык? Сангрия — старое испанское слово. «Кровь»… Годится, определенно годится.

Посреди сумасшедшего пекла Вандерлинг терпеливо ждал, ждал, ждал… Поскольку делать ему все равно было нечего, он забавлялся, придумывая затейливые ругательства в адрес Сангрии. Единственное, за что стоило похвалить Кучудерьма, — ее джунгли. Джунгли и высокая трава просто идеально подходят для партизанской войны… конечно, с точки зрения самих партизан. Большие шишковатые деревья с множеством веерообразных, голубовато-зеленых листьев, густой подлесок, высокая трава, покрывающая открытые пространства, — почти везде можно отыскать надежное укрытие. «И насекомые, кстати, тоже повсюду!» — с отвращением подумал вояка, отмахиваясь от надоедливой козявки, с жужжанием вившейся вокруг его плеши.

Он еще долго сидел так, изнемогая от жары и скуки, в избранном обществе мелких и крупных букашек. Солнце уже прилично продвинулось по небу, прежде чем Вандерлинг увидел колымагу, появившуюся из-за поворота дороги севернее того места, где он затаился.

Вандерлинг стремительно припал к земле, держа снипган так, чтобы луч полностью перекрывал дорогу как раз напротив выбранной позиции. Машина размеренно катила по шоссе, делая где-то сорок миль в час. Вандерлинг разглядел, что это грузовик — давно вышедшая из употребления бортовая развалюха на четырех колесах.

Вандерлинг знал, что решение он должен будет принять в следующую секунду или две. Грузовику оставалась какая-то пара сотен ярдов, и очень скоро он с ним поравняется.

Прикрыв ладонью глаза от солнца, Вандерлинг кинул быстрый пристальный взгляд на кузов. Что он увидел? Загорелые полуголые фигуры людей, сбившихся в кучку, и — мельком — черную униформу, красные блики сангрианского солнца на обнаженной стали.

«Ну-ну, — подумал он одобрительно. — Охрана и заключенные, похоже на то. Разве можно желать большего?»

Вандерлинг поднялся на одно колено и навел снипган на воображаемую цель дюймах в десяти над дорогой. Он ждал. Уже отчетливо видны двое солдат в кабине, одетые все в ту же черную форму, — шестерки, которых Барт назвал Киллерами. Еще четверо вооруженных человек сидели в открытом кузове, по-видимому в роли охранников при десяти довольно жалких на вид горемыках, в стальных ошейниках и скованных друг с другом длинной цепью. Всю одежду арестантов составляли набедренные повязки.

Как только передние колеса грузовика оказались на линии огня, Вандерлинг с ухмылкой нажал на спусковой крючок.

— Режь!

Резиновые шины на круглых стальных ободьях пересеклись с незримым лучом снипгана. С громким хлопком оба передних колеса разлетелись на куски. Потом раздалось дребезжание, пронзительный ноющий скрежет — это раздробленные Резаком железные части посыпались на бетон дороги ливнем осколков. Вандерлинг махнул снипганом влево — и задние колеса постигла та же участь: звон, скрежет, груда разрезанного на куски железа. Задняя часть грузовика шумно, словно тонна кирпичей, осела. Заключенные и охранники повалились в одну кучу. Увлекаемая инерцией машина проползла еще несколько ярдов на брюхе и наконец неподвижно застыла в луже бензина и масла.

Как только грузовик замер, четверо сидевших наверху Киллеров перелезли через низкие борта кузова. Стоя посреди дороги, обезумевшие от гнева, они бестолково размахивали винтовками. Глаза бешено сверкали, челюсти конвульсивно дергались. Что они там кричали? Вандерлинг не слышал.

По-прежнему скрытый высокой травой, он внимательно изучал противника. Все Киллеры были высокими, худыми, свирепой наружности людьми, с одинаковыми залысинами, уходящими ото лба, и выступающей нижней челюстью. У каждого на широком походном ремне висел стальной прут со стальным шаром, усыпанным десятками лезвий. Подняв повыше снипган, так, чтобы луч пришелся на уровне шеи, Вандерлинг широким размашистым движением повел оружием из стороны в сторону — словно усердный садовник, поливающий газон из шланга.

К небу взлетел дружный вопль, тут же перешедший в придушенное невнятное бульканье. На долю мгновения четыре отсеченные головы повисли в воздухе, потом, как мячики, покатились вниз на дорогу. Обезглавленные тела нелепо застыли в раскоряченных позах; сияющая на солнце кровь фонтанами била из аккуратно перерезанных артерий. Потом они повалились друг на друга, как сломанные куклы.

К этому времени двое оставшихся Киллеров выкарабкались из кабины. Пока они, застыв, недоуменно глазели на рассеченные тела товарищей, Вандерлинг старательно разделил каждого из них на две ровные половинки. Судорожно хватаясь руками за свои перерубленные тела, Киллеры упали на дорогу. Крики, стоны, судороги… потом, через несколько секунд, все стихло. Вандерлинг поощрительно похлопал снипган по прикладу, поднялся и бодро потрусил к грузовику.