Специалист по джунглям - Норман Ричард Спинрад

— Добро пожаловать на Кучудерьма! — София с кислой гримасой разглядывала появившуюся на главном мониторе планету. — Можешь ты рассказать нам об этом новом Эдеме что-нибудь этакое, чего мы еще не знаем?

Вандерлинг, уткнувшись в груду снимков, сделанных автоматическим зондом-разведчиком за последние двенадцать часов, прилежно изучал данные аэрофотосъемки.

— Чертовски немного, — признал Фрейден. — Только восточная оконечность одного из континентов выглядит обитаемой. Это и не странно для планеты с населением в пятнадцать миллионов. По большей части — очень маленькие городишки или, возможно, фермы с центральным комплексом зданий. Трудно сказать, что именно. Один большой город… примерно в двести тысяч жителей… и там есть нечто, отдаленно напоминающее космопорт. Вот и вся информация, какую можно получить с орбиты.

— И что теперь, Бесподобный Вождь? — спросила София.

— Теперь… — Барт задумался, потом усмехнулся: — Нужно подсуетиться. План у нас составлен, дело за исполнением. Вильям, проверь-ка, можешь ты выйти на связь с космопортом?

Вандерлинг занялся рацией. Фрейден тем временем как-то странно причмокивал.

— Что-то застряло в зубах? — поинтересовалась София.

— Можно сказать и так… Я вставил в пломбу микропередатчик. Чудная штучка, разряжает тело и снимает проводимость костей. Небольшая, но уместная страховка, в чем ты убедишься, как только мы…

— Получается, Барт! — крикнул Вандерлинг. — Подождите минутку.

Последовал залп разнообразных звуков: шипение, попискивание и пронзительный треск, пока Вандерлинг настраивал приемник; затем в кабину внезапно ворвался отчетливый и громкий голос:

— …Корабль без опознавательных знаков… Вызываю корабль без опознавательных знаков. Немедленно назовите свои координаты, или же будете уничтожены. Вызываю корабль без опознавательных знаков. Вы немедленно назовете свои координаты, или будете уничтожены…

Что-то необычное слышалось в этом голосе, какая-то маниакальная убежденность, парадоксальным образом смешанная с интонациями лаконичного безразличия.

— Да, воистину теплый прием, — заметила София.

— Блеф чистой воды, — проговорил спокойно Фрейден. — Если бы они имели оружие нужной мощности, у них нашелся бы и прибор, чтоб нас засечь. Им бы не понадобилось запрашивать наши координаты, признаваясь таким образом, что сами они определить их не в состоянии. Два очка в нашу пользу.

Фрейден взялся за микрофон.

— Это Барт Фрейден, президент Федерации Свободных Астероидов в изгнании. Говорит президент правительства Федерации Свободных Астероидов в изгнании. Официально просим о предоставлении политического убежища. Соедините меня с главой вашего правительства или верховным правителем. Немедленно.

Последовала долгая пауза. «Наверное, эти придурки никогда не слышали о правительстве в изгнании. Тем лучше…»

В конце концов голос из эфира произнес — относительно вежливо, но с теми же непонятными нотками сдерживаемой ярости:

— Немедленно сообщите ваши координаты или покиньте нашу систему. Приказываю вам немедленно сообщить свои координаты или покинуть нашу систему.

«Ну, это уже прогресс», — подумал Фрейден. Потом обратился к Вандерлингу:

— Вильям, мог бы ты оснастить одну из спасательных шлюпок, чтобы она действовала как снаряд?

— Думаю, что да. На них поставлены мощные ядерные двигатели. Я подключу таймер, и они сработают на полную катушку. Но точность попадания будет довольно приблизительной.

— Точность не потребуется. — Барт снова поднял микрофон. — Послушай, сынок, — пропел он. — Это опять президент Фрейден. Я не привык решать дела с халдеями. Ты соединишь меня с твоим боссом, и сделаешь это по истечении пяти минут. Или же мы обрушим славную, средних размеров атомную бомбу прямо в центр вашего вшивого захолустья. Пять минут. Время пошло.

Ответ был ошеломляюще неожиданным. В течение нескольких секунд Фрейден слышал только чье-то тяжелое дыхание. Потом раздался пронзительный визг:

— Убей! Убей! Убей!

— Какого хрена…

Что-то звякнуло, и наступила тишина. После долгой паузы другой голос, удивительно похожий на первый, произнес:

— Вы изложите свою просьбу Пророку Боли.

— Извести Пророка, что я желаю с ним говорить. Побыстрее. Если через три минуты шестнадцать секунд я не услышу голос шефа, ему на башку свалится одна милая штучка. Итак, счет продолжается.

Прошла минута, потом — еще одна.

— Похоже, нам предлагают устроить небольшой фейерверк в пользу местных оборванцев, — заметил Вандерлинг. — Так до них скорее дойдет, чего мы хотим.

Генерал произнес это так, словно подобная перспектива его нисколько не обескураживает.

— Говорит Моро, Пророк Боли, — донесся из динамиков глубокий звучный голос.

— Какая жалость, старине Дятлу не удастся поразвлечься… — начала было София, но короткий яростный взгляд Фрейдена заставил ее заткнуться.

— Моро, Пророк Боли, вызывает Фрейдена, президента в изгнании. Во имя Гитлера, излагайте свое дело как можно быстрее. Я не отличаюсь терпением.

— Говорит президент Фрейден. В соответствии с межзвездным правом мы просим политического убежища на Сангрии.

Ответом послужил вкрадчивый смех.

— Здесь только одно право, один всеобщий закон, — проговорил человек, назвавшийся Моро. — Сильному — убивать, слабому — быть убитым. Нам на Сангрии не нужны беглецы и изгнанники. Если, конечно, вы не стремитесь умереть на Арене.

— В такой манере гостеприимные хозяева не разговаривают с парнем, который может подкинуть им на головы хороший заряд, — процедил Фрейден. — К тому же этот парень предлагает вам райское блаженство по рыночной цене.

— Райское блаженство?

— Вы когда-нибудь слышали об омнидрине? — спросил Фрейден.

— Что такое омнидрин?

— Из одного источника, заслуживающего доверия, мне известно, что вы на Сангрии прекрасно знакомы с героином, — невозмутимо вещал Фрейден. — А теперь в десять раз умножь наслаждение, вычти пагубное свойство привыкания — и получишь омнидрин. Точнее говоря, я получу омнидрин. Запас на два ближайших столетия. Могу продать, если вы заинтересованы. Ежели нет, то…

— Подожди! — вякнул Моро. — Этот омнидрин… Да, я заинтересован. Даже весьма. Можешь совершить посадку в космопорте. Я пришлю за тобой мою личную машину, и мы обсудим этот вопрос с глазу на глаз.

— Прекрасно, — сказал Фрейден. — Чувствуется, что ты человек со вкусом. И не лишен здравомыслия. И, как всякий умный человек, поймешь, что я не посажу на планету набитый омнидрином корабль. Осторожность прежде всего. Я возьму с собой в шлюпку несколько образцов. Мои спутники останутся на орбите. Я ненавижу грубость, и если со мной что-нибудь случится, у экипажа не будет особых причин щадить ваш город. Небольшая бомбардировка…

— Не волнуйся, — откликнулся Моро миролюбиво. — Можешь мне доверять. До скорой встречи. Конец связи.

— Барт, ты свихнулся! — зашипела София. — В ту же минуту, как ты окажешься в потных ручонках этого мерзавца, он заставит тебя посадить звездолет. Он наверняка допер, что ты блефуешь. Даже полному кретину по силам это понять.

— Два очка в его пользу, — ответил Фрейден. Он слегка постучал пальцем по зубу. — И пять — в нашу. Я все рассчитал, не волнуйся. Помнишь о страховке? Вильям, оставайся здесь и следи за сообщениями моего передатчика. Ты не должен и пальцем пошевелить, пока я не прикажу.

— Я иду с тобой, — решительно заявила София, уперев сжатые кулаки в бедра. — Ты ведь намереваешься прыгнуть на раскаленную сковородку? Тогда тебе нужен человек, кто соскребет с нее твою расплющенную бесподобную физиономию. Кто-нибудь, обладающий хоть чуточкой интеллекта. Да и кроме того, раз уж ты решил глотнуть свежего воздуха, то и я не собираюсь торчать в этом жестяном гробу в обществе старого Дятла.

Фрейден искоса глянул на подругу — зеленые глаза сверкают, гибкое тело напряженно застыло. Барт вдруг отчетливо осознал, как глубоко она его любит. Но любовь — отнюдь не то чувство, чтобы кто-нибудь из них рискнул бы доверить его другому.

— Коль ты так настаиваешь, — пожал он плечами, — у меня, надо понимать, нет выбора.

Само собой, Фрейден не подал виду, что он в любом случае исхитрился бы, придумал предлог и прихватил бы подружку. У Софии находчивости и силы духа побольше, чем у троих мужиков. Барт вряд ли бы признался в этом самому себе, но он страстно хотел видеть ее рядом. Всегда. Правда желательно, чтобы она при этом помалкивала.

— Только с одним условием, — закончил он. — Говорить буду я. Один. Ты прекрасная, ослепительная, страстная женщина и любовь всей моей жизни — но дипломатом ты никогда не станешь!