Эпоха сериалов. Как шедевры малого экрана изменили наш мир - Анастасия Ивановна Архипова

и здесь обусловлен всей логикой «рейхенбахской» схемы). Финч и его напарник Джон Риз ведут жизнь неуловимых невидимок, меняющих бесчисленные обличья и спасающих «простых смертных».

Герой, стоящий на границе миров (что часто подкрепляется опытом смерти/потустороннего путешествия/наличия смертельной болезни), нередко наделен неявными зловещими чертами. Так, например, в «хеллоуиновских» сериалах «Секретные материалы» и «Кости» имя героини-патологоанатома Скалли созвучно слову «skull» (череп), а героиня – судебный антрополог носит прозвище Кости. Эти «профессиональные» имена в то же время намекают на истинную природу их носительниц.

Фигура Мориарти, противостоянием с которым обычно ознаменовывается «рейхенбахский» эпизод, все чаще сближается с фигурой самого героя, приобретая черты его темного двойника («Шерлок») или даже сливаясь с ним до неразличимости, когда герой сам оказывается «criminal mastermind», как это происходит в сериалах «Во все тяжкие» (Breaking Bad, 2008–2013), «Черный список» (The Blacklist, 2013-)31. В сериале «Элементарно» герой связан с Мориарти любовными отношениями; взаимный интерес и своего рода странная привязанность этих персонажей друг к другу сохраняется и после того, как Мориарти оказывается в тюрьме. В сериале «Секретные материалы» архивраг героя по прозвищу Курильщик не только противостоит Малдеру, но и тайно оберегает его от других врагов; постепенно выясняется, что Курильщик – истинный отец Малдера. В «Шерлоке» фигура Мориарти еще и сближается с фигурой старшего брата героя, Майкрофта (манипулятора, главы британских спецслужб, человека, который, в полном соответствии с конандойлевским каноном, «и есть британское правительство»)32. В «Подозреваемом» эпическая битва Холмса и Мориарти (при наличии формального «человеческого» архиврага) переносится в плоскость противостояния двух искусственных разумов («светлого» и «темного»); тем самым высвечивается сверхчеловеческая природа обоих персонажей – чистых бестелесных интеллектов.

Можно выделить, по-видимому, минимальное ядро «рейхенбаха»: мнимая смерть инсценируется для двух адресатов – врага и ближайшего друга. Оба они должны быть обмануты: горе друга должно быть убедительным для врага (в роли ошеломленного свидетеля часто выступает зритель, идентифицирующийся с «Уотсоном»). «Рейхенбах» состоит из двух частей: 1) смерть (трюк); 2) разоблачение трюка. На изнанке этого сложного и хитроумного трюка, фокуса, оптического обмана всегда маячит возможность чуда, и даже насквозь ироничный «Шерлок» эту вероятность парадоксальным образом не только не отменяет, но и даже усиливает.

P.S

22 сентября 2016 г. (когда эта глава уже была написана и выкладывалась частями на сайте Polit.ru) на экраны вышла 1-я серия 4-го сезона американского телесериала «Черный список». В конце прошлого сезона главная героиня, агент ФБР Елизабет Кин, трагически погибла в родах на глазах у своего фактического напарника и по совместительству криминального гения, консультанта ФБР Реймонда Рэддингтона. Рэддингтон убит горем. Зрителей убеждают (в том числе в интервью, которые дают актеры в «межсезонье») в том, что героиня мертва.

В начале 4-го сезона выясняется, что смерть героини была тщательно спланированным хитроумным трюком (для этого ей пришлось заручиться помощью своего мужа, а также одного из доверенных лиц Рэддингтона). Трюк настолько хорошо обставлен, что сумел ввести в заблуждение самого «короля обмана», который тем самым «профессионально» удостоверяет подлинность произошедшего. Адресатом трюка становится прежде всего сам Рэддингтон, который выступает одновременно и в роли ближайшего друга, и «врага» (из поля зрения которого хочет исчезнуть Элизабет); а также коллеги героини из ФБР (от ФБР она тоже хочет отделаться, но коллеги нужны ей и как искренне горюющие друзья – свидетели гибели). Узнав о мнимой смерти Лиз и ее «воскресении», друзья переживают сложные чувства; а Рэддингтон решает убить за предательство свою старинную и верную помощницу, которая помогла Лиз осуществить трюк.

Простая магия «рейхенбаха» работает как часы.

1 Эта глава была впервые опубликована по частям (и с иллюстрациями) на сайте Polit.ru (выкладывалась с 18 сентября по 2 октября 2016 г.).

2 Сравнение пенных брызг водопада с дымом от пожара см., напр., в: Ф. Шатобриан. «Атала» (1801): «Ударяясь о колеблющийся утес, вода взлетает пенными столбами, они выше самых высоких деревьев вокруг, и мнится, это к небу встает дым от полыхающего лесного пожара» (пер. М. Хейфеца).

Водопад – один из излюбленных образов возвышенного в поэтике #романтизма; Рейхенбахский водопад неоднократно изображал У. Тёрнер, представитель английского романтизма в живописи; его полотно 1802 г. фигурирует в британском сериале «Шерлок» (эпизод «Рейхенбахское падение», 3:3).

Ф. Шиллер в статье «О возвышенном» (1793) развивает идеи И. Канта («Наблюдения над чувством прекрасного и возвышенного», 1766; «Критика способности к суждению», 1790), который, в свою очередь, опирался на трактат английского политика и философа Эдмунда Бёрка «Философское исследование о происхождении наших идей возвышенного и прекрасного» (1757).

Бёрк связывает понятие возвышенного с «идеей» неудовольствия и «аффектом» страха: «…огромность размеров является могучей причиной возвышенного»; впечатлению возвышенного также способствуют бесконечность, непрерывность, великолепие, пустота, одиночество, безмолвие, тьма, мрачные темные цвета, тусклые оттенки, а также чрезмерная громкость звуков, например «шум больших водопадов» (пер. Е.С. Лагутина).

Шиллер, вслед за Кантом, переживание возвышенного делает доказательством морального превосходства человека над страшной природой, даже если ему приходится ей покориться. Для Шиллера, как и для его предшественников, возвышенное никак не может быть связано с чувством удовольствия и «успокоения чувственной природы»: «моральная безопасность» распространяется не на существование человека, а на его убеждения (Ф. Шиллер. «О возвышенном». Пер. А. Горнфельда).

Холмсианская эпопея, как ее задумывал А. Конан Дойль, должна была завершиться возвышенно: на фоне величественной и страшной природы, одолеть которую человеку не под силу, но над которой он торжествует моральную победу в схватке с демоническим противником. Герой остается верен своим убеждениям и гордо идет до конца, он согласен заплатить жизнью за свою духовную свободу. Конец его страшен и вызывает в смятенной душе Уотсона ужас и скорбь, «неудовольствие», из которого рождается чувство возвышенного.

Сострадая («в эстетических границах», т. е. не отождествляя себя со страдающим лицом), мы, по определению Шиллера, приобщаемся к «патетически-возвышенному»: это такое состояние, когда к «аффекту сострадания» присоединяется «сопротивление страданию, для того чтобы вызывать в сознании внутреннюю свободу духа», «возвыситься над потерей».

«С болью в сердце принимаюсь я за перо, чтобы написать последние воспоминания о моем необыкновенно даровитом