Чингисхан как полководец и его наследие - Эренджен Хара-Даван

говорят так и старые люди. Все уверены, что с помощью Вечно Синего Неба Темучин станет ханом и вознесет род свой. Пойди и возьми мир!»[40]

Такие речи подтверждали внутренний голос Темучина, что именно он, а не кто-нибудь иной должен по велению Неба вознести монгольский народ на недосягаемую высоту. Таким образом мы видим, что в умах монгольского общества того времени создались условия для появления гениального вождя и полководца. История почти всех великих людей подтверждает подобные же совпадения, так, например, Французская революция дала Наполеона. Тот гений, кто раньше других осознает «хотение» народа, оформит его, тому суждено повести за собой нацию, которая выявит свое историческое лицо. Появление гения совпадает именно с периодом громадного накопления духовной или физической энергии нации, в своей экспансии могущей залить мир либо светом ума или духа, либо силой физической, как мы видим в данном случае истории монголов XIII века во главе с гениальным Чингисханом.

С подобными убеждениями Темучин должен был разойтись с Джамугой, приверженцем идей демократических. «Сокровенное сказание о Чингисхане» так рассказывает об этом важном факте в монгольской истории:

«Темучин и Джамуга поднялись со своего стойбища для перемены пастбища их скота. При выборе нового места для стойбища Джамуга заметил Темучину: „Ныне, если мы остановимся у горы, то пасущие коней достигнут юрты; если подле потока, то пасущие овец и коз достигнут пищу для своего горла“. Темучин с его родными растолковали эти слова следующим образом: под „пасущими коней“ Джамуга имел в виду богачей, имеющих табуны, и вообще высший класс, степную аристократию, а под „пасущими овец и коз“ он подразумевал „карачу“ — простой народ, к которому Джамуга сам тяготел сердцем и душой[41]. Темучин после этих слов Джамуги решил окончательно порвать дружбу с ним и, не останавливаясь с ним вместе стойбищем у потока, пошел кочевать дальше к горе».

Этот разрыв послужил как бы сигналом для разделения монгольских племен и родов с их вождями на два противоположных лагеря. К Темучину прикочевало много вождей и аристократов со своими людьми; между ними были и потомки славного Кабул-хана, а также сын последнего монгольского хана, знаменитого Хотула — Алтан. Они признали Темучина своим вождем, хотя были и знатнее, и богаче его, в надежде, что Темучин в благодарность за оказанное ему внимание явится послушным орудием в их руках. Впрочем, большинство примкнувших к Темучину вождей сделали это не по эгоистическим соображениям, а потому, что видели в нем идеал степного богатыря: он был огромного роста, строен, представителен, богатырского телосложения; за ним установилась репутация существа, которому и в жизни, и в битвах покровительствует Вечно Синее Небо; он обладал и ораторским даром, которым, по словам «Сокровенного сказания», умел воспламенить сердца людей.

Все-таки разрыв с Джамугой обошелся Темучину недешево. Этот бывший друг обратился в его злейшего врага. Обладая, по-видимому, незаурядными дипломатическими способностями, Джамуга при его недюжинных уме и энергии употребил эти качества для устройства против Темучина опасных заговоров и коалиций враждебных ему вождей. Он же был одним из главных деятелей, поссоривших впоследствии Темучина с Ван-ханом.

Однако до поры до времени союз между этими двумя правителями оставался в силе, благодаря чему Темучин был обеспечен от нападения с запада и юга, имел возможность сосредоточить свои усилия против восточных соседей. Один из этих соседей — племя татар — был уже покорен, но оставался еще непокорным сильный враг — тайчиуты. Войско Темучина к этому времени возросло до 13 000 конных воинов, разделенных на 13 «куреней», силою около 1000 человек каждый.

Слово «курень» значит «круг, кольцо». По старому монгольскому обычаю при перекочевках отдельных племен они на ночлегах и дневках ставили кибитки сомкнутым кольцом, в центре которого разбивалась палатка вождя и воздвигалось его знамя или значок[42]. Такой курень, по идее соответствующий «вагенбургу» современной тактики малой войны, представлял удобства для обороны во все стороны от нечаянных нападений, обеспечивая в то же время вождя от захвата внезапным налетом. 13 куреней Темучиновой рати составлялись каждый одним из подвластных ему или родственных племен.

На этот раз, как и в старину, тайчиуты, чувствуя надвигающуюся на них грозу, стараются предупредить своего противника нападением. Их вождь Торгутай, собрав такие силы, которые обеспечивали ему, как казалось, верный успех, а именно 30 куреней, т. е. 30 000 всадников, нападает на Темучиновы племена во время их перекочевки с летних на зимние пастбища. При тайчиутской армии состоял и бывший друг, а ныне злой враг Темучина — Джамуга, который, вероятно, был душой этого предприятия.

Нападение не застало рать Темучина вполне врасплох, так как его сторожевое охранение обнаружило неприятеля при появлении его на горизонте. Происшедший вслед за сим бой между войсками Темучина и тайчиутами настолько интересен с точки зрения состояния военного дела у кочевников той эпохи и для оценки проявленного Темучином в ведении боя искусства, что приводится более подробное описание его по книге Г. Лэма[43].

Фланги своего боевого порядка Темучин обеспечил, уперев их, правый — в труднопроходимый для конницы лес, левый — в обширный общий «вагенбург», построенный по его распоряжению из кибиток и грузовых арб[44]. Оборона «вагенбурга» была вверена не взрослым воинам, а боеспособным отрокам и женщинам, вооруженным луками и стрелами. Внутри «вагенбурга» были укрыты небоевые элементы, скот и имущество. Неприятель, превосходя силы Темучина почти в 2½ раза, развернулся в несколько линий эскадронов. Последние силою в 500 коней каждый были в пятишеренговом строю, имея, таким образом, 100 коней по фронту и 5 в глубину. В эскадронах первых двух линий люди и лошади имели тяжелое защитное вооружение. По приближении к войскам Чингисхана эти две линии остановились, пропустив через свои интервалы легких всадников, вооруженных дротиками и луками со стрелами и прикрытых легким кожаным защитным вооружением. Они стали гарцевать перед фронтом Темучиновой рати, бросая в нее дротики и пуская тучи стрел для прикрытия наступления своих тяжелых эскадронов и подготовки их атаки.

Воины Темучина, вооруженные и снаряженные подобным же образом, встретили нападение градом стрел, пущенных из тугих, скрепленных рогом луков. Эти перестрелки кончились, когда легкая тайчиутская конница повернула назад, пройдя обратно через интервалы между тяжелыми эскадронами, которые, как только очистился фронт, бросились наметом на неприятеля. Тогда и Темучин, до сих пор встречавший нападение стоя на месте, выпустил на тайчиутов свои тяжелые эскадроны, из которых каждый представлял силы одного куреня, т. е. массу в 1000 всадников (в среднем), построенных в 10 шеренг. Хотя у Темучина было всего 13 единиц против 30 тайчиутских, однако удар