Чингисхан как полководец и его наследие - Эренджен Хара-Даван

ответ, Чингисхан собрал совет, на котором большинство высказалось за продолжение борьбы с Ван-ханом. Тем временем ему удалось привлечь к себе нескольких новых союзников.

Итак, новый бой был неизбежен. Чтобы дать его в наиболее выгодных условиях, Чингисхан пустился на хитрость. Вместе со своим войском он скрылся в лесах так искусно, что неприятель потерял его след. Для розыска Чингисханова войска Ван-хан послал — вероятно, как лучше знакомого с местностью — взятого им в плен брата Чингисхана, Касара (Хасара), оставив у себя в качестве заложников для обеспечения исполнения данного поручения жену Касара с детьми. Касар действительно разыскал брата, который уговорил его, не возвращаясь лично к Ван-хану, послать к нему одного из своих людей с донесением, что монгольское войско нигде не найдено и с предложением послать к нему, Касару, доверенных людей для удостоверения, что в данной местности все пусто. Хитрость вполне удалась, доверенные люди прибыли, они были схвачены Чингисханом и, вероятно, по жестокому обычаю того времени, под пыткой или угрозой таковой открыли Чингисхану во всех подробностях положение кереитской рати. Оказалось, что она пребывает в состоянии полной беспечности, а в ставке Ван-хана идут нескончаемые пиры.

Заручившись этими ценными сведениями, Чингисхан быстро выводит свое войско из засады, форсированным маршем подходит ночью к неприятельскому лагерю, окружает его вместе со ставкой вождя и, несмотря на оказанное упорное сопротивление, наносит врагу на этот раз решительное поражение. Ван-хану с сыном, обоим раненым, удалось бежать с малой свитой, а большинство из его людей, оставшихся в живых, победитель забрал себе. Ван-хан спасся в стране найманов, но в скором времени был там убит; несколько времени спустя такая же судьба постигла его беспокойного сына Сенгуня. Это произошло, по Санан-Сецену, в 1196 году.

После этой победы произошел следующий случай, характеризующий отношение Чингисхана к побежденным врагам и ярко рисующий степные нравы. Один бывший багатур Ван-хана сказал Чингисхану: «Мне тяжело было дозволить вам схватить и убить моего законного господаря, поэтому я бился с вами три дня, чтобы дать хану время уйти дальше, теперь, велишь мне умереть, умру; а если даруешь мне жизнь, то поусердствую тебе». Чингисхан ответил: «Кто не захотел покинуть своего господина и, чтобы дать ему время убежать дальше, один сражался со мною, тот молодец. Будь моим товарищем»[62].

Так Чингисхан всегда и везде поддерживал аристократические начала: власть феодала над вассалом, господина над рабом, поощряя всегда верных слуг и наказывал смертью изменников своему господину, хотя бы последний был его врагом. Властелин монголов этим выражал истинные чаяния и идеалы степной аристократии, которая потому и гордилась своим вождем и была ему слепо предана.

Победа над кереитами, приведшая под власть Чингисхана это сильное когда-то племя, давшая, конечно, богатую добычу и способствовавшая еще большему распространению среди народов Монгольского плоскогорья громкой военной славы победителя, могла бы вполне удовлетворить честолюбие заурядного кочевого правителя. Но не из такого теста был сделан Чингисхан и не в его духе было почивать на лаврах после одержанных успехов.

Упорно стремясь к своей цели — объединению родственных монгольских племен Центральной Азии, — он принимает административные меры для обеспечения мирного сожительства покоренного племени кереитов с другими подвластными ему народами, но в то же время деятельно готовится к включению силою оружия в созданное объединение западных племен — найманов и уйгуров, — единственных еще оставшихся вне этого национального целого. «Достоинство каждого дела, — твердил он часто своим сыновьям, — заключается в том, чтобы оно было доведено до конца».

В течение трех лет, прошедших после побед над Ван-ханом, он со своими закаленными в боях воинами успел глубоко проникнуть в земли найманов и уйгуров — двух народов более высокой, сравнительно с монголами, культуры, из коих найманы к концу XII века достигли значительной степени могущества[63].

Предлог для открытия похода против найманов (хотя Чингисхан в предлогах обыкновенно не нуждался) доставил ему сам государь найманский Даян-хан, который, обеспокоенный растущим могуществом властелина монголов, надумал весной 1204 года заключить с государем племени онгутов, живших близ Великой Китайской стены, Ала-Кушем наступательный союз против Чингисхана. По словам персидской летописи, приглашение к вступлению в союз было изложено в следующем послании: «Говорят, что в этих пределах явился новый царь по имени Чингисхан. Мы знаем точно, что на небе есть двое: солнце и луна, но каким образом будут два государя царствовать на этой земле? Будь ты правою рукою моею и помоги мне войском, чтобы мы могли взять его колчан, т. е. его степень, ханство»[64].

Но Ала-Куш, веря больше в восходящую звезду Чингисхана, чем в сомнительное счастье Даян-хана, счел за лучшее о полученном им предложении довести до сведения Чингисхана. Последний собрал rурултай, на котором решено предупредить Даян-хана нападением. Для похода все уже было готово; рать Чингисхана вторглась в страну найманов, занимавшую район Алтайских гор. 16 июня 1204 г. произошло генеральное сражение, в котором Чингисхан лично руководил своим войском, поручив начальствование над его центром своему брату, силачу Джучи-Касару.

Найманское войско было разбито наголову: Даян-хан погиб в сече.

В этом бою участвовал и неутомимый Джамуга, который после поражения Ван-хана нашел убежище у найманов и был именно подстрекателем Даян-хана к выступлению против Чингисхана. «Сокровенное сказание», которое дает описание битвы монголов с найманами, эпически рисуя подвиги витязей Чингисхана и его самого, повествует, что во время одного из эпизодов боя Даян спросил находившегося при нем Джамугу: «Кто эти, преследующие наших, как волки, когда они гонятся за стадом овец до самой овчарни?» Джамуга отвечал: «Это четыре пса моего Темучина, вскормленные человеческим мясом: он привязал их на железную цепь: у этих псов медные лбы, высеченные зубы, шилообразные языки, железные сердца. Вместо конской плетки у них кривые сабли. Они пьют росу, ездят по ветру, в боях пожирают человеческое мясо. Теперь они спущены с цепи: у них текуг слюни, они радуются. Эти четыре пса: Джебе, Кубилай, Джельме, Субэдэй». Потом Даян опять спросил Джамугу: «Кто это позади, как голодный коршун, порывающийся вперед?» Джамуга отвечал: «Это мой Темучин-анда, одетый с ног до головы в железную броню: он прилетел сюда, словно голодный коршун. Видишь ли его? Вы говорили прежде, что только монгол появится, так от него, как от барашка, не останется и копыт с кожей. Посмотри же теперь»[65].

Покончив с найманами, Чингисхан послал отряды на север и на запад для покорения мелких племен. В 1205 г. Чингисхан отправил на запад с войском Субэдэя. Кроме покорения мелких племен, он должен был поймать бежавших детей Тохта, поэтому и