Луговая арфа - Трумен Капоте

Долли глянула на Кэтрин, тронула меня за руку, словно хотела получить от нас объяснения по поводу всей этой кучки людей, напоминающей свору охотничьих собак, собравшихся вокруг загнанного на дерево опоссума. Она вытащила сигарету из пачки, оставленной Райли, я думаю, чисто случайно, просто чтобы хоть чем-то занять руки.

– Как вам не стыдно, – запричитала миссис Бастер, круто запрокидывая назад свою уже начавшую лысеть голову: ее называли, а таких было несколько, старой стервятницей – и я считаю, что не только из-за ее характера, но и чисто из-за внешности – кроме зловещей, маленькой, лысоватой головки у нее были соответствующе искривленные, сгорбленные плечи и довольно мощное туловище.

– Как не стыдно вам! Как могли вы уйти так далеко от Господа, чтобы забраться на дерево, подобно пьяному индейцу, и при этом сосать сигарету, как самая заурядная… – здесь она остановилась, подыскивая нужное слово.

– Шлюха, – вовремя нашлась миссис Мэйси Уилер.

– Да! Именно как шлюха, в то время как твоя сестра от удара лежит, не вставая, в постели.

Может быть, все они были и правы, когда расписали Кэтрин, как опасную личность, ибо она тут же грозно выдвинулась вперед и сказала:

– Слушай, ты, поповская жена, не смей называть Долли и нас шлюхами, не то я спущусь и размажу вас по земле.

К счастью, никто из наших гостей не смог понять Кэтрин из-за «ватного куска» у нее во рту: если бы они поняли, то шериф спокойно бы всадил ей пулю в голову, я не преувеличиваю, – и большинство белых в нашем городке сказали бы, что он был прав.

Долли казалась ошеломленной таким натиском, и в то же время она не теряла самообладания. Она отряхнула полы своей юбки, выигрывая крохи времени, и наконец ответила:

– Знаете что, миссис Бастер, если уж разбираться поточнее, то именно я, и в данный момент, ближе к Господу Богу нашему, хоть и всего лишь на несколько ярдов.

– Класс, мисс Долли! Хороший ответ! – слова эти принадлежали судье Кулу. Он одарил Долли аплодисментами и удовлетворенно засмеялся. – Еще бы! Конечно, вы ближе к Богу, – добавил он, нисколько не смущенный неодобрительными и разочарованными взглядами со стороны своих соратников, и он добил их: – Еще бы! Они ведь на дереве, а мы на земле, – обратился он теперь к своим приятелям.

Миссис Бастер накинулась на него:

– А я-то считала вас настоящим христианином, Чарли Кул! Христианину не подобает смеяться над бедной сумасшедшей женщиной.

– Надо еще разобраться, кто сумасшедший, Тельма, – спокойно сказал судья Кул.

– И при чем здесь христианство? – спросил он.

– Скажите мне, судья Кул, а когда вы шли с нами, не руководствовались ли вы волей Господа нашего в духе сострадания к ближнему?!

– Воля Господа?! – скептически переспросил Кул. – Да вы знаете об этом не более меня! Возможно, сам Бог послал эту троицу жить на дереве, и уж во всяком случае вы должны признать то, что Бог не просил вас снимать их оттуда – если, конечно, Бог – это Верина Тальбо, во что вы готовы с радостью поверить, а? Не так ли, шериф?! Нет, господа, ничья воля не гнала меня сюда, я пришел сюда исключительно по своей воле – просто мне хотелось прогуляться – уж очень красивы леса в это время года. – При этих словах он сорвал фиалку и пристегнул ее к петлице своего пиджака.

– Да к чертям все это! – начал шериф, но вновь миссис Бастер прервала его, заявляя, что ни при каких обстоятельствах она не потерпит чьих-либо ругательств:

– Не так ли, преподобный отец?

– Да будь я проклят, если это не так! – воскликнул преподобный отец.

– Хватит! Я здесь главный, – заявил шериф, выпячивая свою бандитскую челюсть. – Поскольку здесь затронут закон, – добавил он.

– Чей закон, Джуниус? – спросил судья Кул и продолжил: – Имей в виду, Джуниус, что я заседал в суде двадцать семь лет, а это поболее, чем твой возраст. У нас нет никаких прав вмешиваться в частную жизнь мисс Долли Тальбо.

На шерифа замечание судьи не подействовало, напротив, он храбро полез на дерево.

– Давайте кончать со всем этим, – как бы умиротворенно сказал он, и мы увидели его кривые, большие, как у собаки, зубы: – Эй, шайка, там, наверху! А ну, спускайтесь вниз!

Его зубы теперь были видны во всей своей красе, но мы не шелохнулись.

Тогда он от злости, словно пытаясь стряхнуть нас с дерева, стал дергать одну из больших ветвей.

– Мисс Долли, вы всегда были такой тихой женщиной, ну что на вас нашло? – сказала миссис Мэйси Уилер и стала уговаривать: – Пожалуйста, пойдемте с нами домой, вы ведь не хотите пропустить обед?

Долли ответила, что мы не голодны.

– А что, вы голодны? У нас есть палочка-леденец, если кто хочет.

Терпение шерифа иссякло:

– Мэм, вы уже меня достали, – и с этими словами он сделал еще один шаг навстречу к нам, но под его весом одна из веток треснула, да так, что звук пронзил дерево, как выстрел.

– Если он прикоснется хоть к одному из вас, пните его по голове, – посоветовал судья Кул. – Или мне придется это сделать, – добавил он с какой-то галантной агрессивностью в голосе, и тут же, подкрепляя слова делом, он подпрыгнул, как древесная лягушка, и ухватился за одну из свисающих ног шерифа. Шериф в свою очередь уцепился за мою ногу, и Кэтрин пришлось обхватить меня за пояс – и так мы заскользили вниз, и, поскольку каждый из нас осознавал, что падение неизбежно, хватка каждого из нас была неимоверной.

Тем временем Долли стала поливать шерифа тем, что осталось от нашего чудного лимонада, и шериф внезапно, выкрикивая ругательства, отпустил мою ногу. Так они и повалились мешками на землю: шериф упал на судью Кула, а под ними обоими оказался несчастный преподобный отец Бастер. Миссис Мэйси Уилер и миссис Бастер усугубили положение, упав с вороньими криками на вершину кучи.

Напуганная тем, что произошло, и своей ролью в произошедшем, Долли так растерялась, что уронила пустой кувшин от лимонада, и тот, пролетев изрядное расстояние, приземлился на голове миссис Бастер и со смачным звуком раскололся на черепки.

– Ой, простите! – воскликнула Долли, хотя во всей этой суматохе никто так и не услышал ее.

Наконец, куча мала внизу расцепилась, и те, кто в ней был, отскочили в стороны с двойственными чувствами по отношению друг к другу. Преподобный Бастер выглядел несколько приплюснутым, но после осмотра никаких серьезных осложнений у него не обнаружилось, и только миссис Бастер, на чьей голове со скудной растительностью вскочила шишка, могла на что-то пожаловаться. Она решительно пошла на Долли.

– Ты напала на меня, Долли Тальбо, не отрицай! Все свидетели! Все видели, как ты преднамеренно попала мне по голове! Джуниус! Арестуй ее!

Но шерифа в данный момент волновало другое – он, сжав кулаки, пошатываясь, направился к судье Кулу, который был занят тем, что поправлял фиалку в петлице.

– Если бы не ваш возраст, я бы вам по голове и настучал бы, – сказал шериф.

– А я не так уж и стар, Джуниус. Я лишь достаточно стар, чтобы не выяснять отношения при дамах, – усмехнулся Кул. Судья был мужчиной весьма крепкого телосложения, с широкими плечами и крепкими и большими кулаками – в свои семьдесят лет он выглядел на пятьдесят. Сжав кулаки, он принял вызов: – Но вообще-то я готов, если готов ты, Джуниус.

В этот момент судья выглядел весьма достойным соперником в предстоящем поединке. Даже шериф заметил это, и его самоуверенность как рукой сняло, его пыл подутих, и он, сплюнув, заявил, мол, Бог с тобой, старик, по крайней мере его, шерифа, никто не будет обвинять в драках с пожилыми.

– Но никто тебя не обвинит и в том, что ты осмелился на это, – насмешливо сказал Кул и уж совсем добил шерифа: – Так что ты, Джуниус, заправься и проваливай-ка домой отсюда.

Джуниус тогда обратился к нам:

– Зачем вам лишние проблемы, подумайте о себе – слезайте и пойдемте со мной.

Мы даже не шевельнулись, и лишь с лица Долли от слабого ветерка слетела вуаль и медленно спикировала на землю – как символ нашего окончательного ответа.

– Ничего, шериф! У них был шанс! – угрожающе зашипела миссис Бастер, у которой шишка на голове выросла до невообразимых размеров.

Наконец они покинули нас, гордо, чинно, как на свадебной процессии, и вскоре вошли на луг, освещенный солнечным светом, и волны индейской травы вскоре поглотили их, и компания во главе с шерифом исчезла из вида. Но судья Кул остался, он улыбнулся нам и слегка склонил голову в шуточном поклоне:

– Я помню, что кто-то предлагал леденец на палочке?

Наверное, он изначально был сложен из частей нашего дерева, уж очень сильно он гармонировал с ним – его нос смахивал на большой деревянный сучок, его ноги были так же крепки и внушительны, как корни нашего дерева, а его брови были густы, как кора нашего дерева. На самых верхних ветвях дерева расцвели язычки серебристого мха, что по цвету напоминали его поседевшую, с пробором посередине, голову, а яловичные листья соседнего сикаморового дерева, что своими отдельными ветвями вторглось на территорию нашего дерева, были одного цвета с его щеками.