Казачий дух - Юрий Иванов-Милюхин

— Скажите нам, джигиты, что вы собираетесь делать с девушкой и с ее маленьким племянником? — спросил он. — Если решили продавать, то какую сумму за них просите?

— Пленников продавать мы не будем, — ответил тот из Бадаевых, который поклялся до конца осуществить кровную месть. — Младшую сестру кровника Панкрата мы отдадим в жены за нашего джигита, чтобы она восполнила убыль в роду Бадаевых. А сына его воспитаем в чеченских традициях, когда он вырастет, он будет обязан отомстить за своих убитых родственников.

Шамиль, а вместе с ним двое ближайших его помощников, так-же, как остальные мюриды, с пристальным вниманием воззрились на чеченца, огласившего желание своего рода. Они поразились тому, что за узкими лбами и толстой шкурой этих полулюдей, больше похожих на диких вепрей, скрывается коварный ум, способный на долгое ожидание, зато потом на сладкое отмщение своим врагам. Имам не мог в это поверить, он начал перебирать четки, отодвигая по одной бусине назад, затем, при всеобщем молчании, поднял кубок, пригубил из него и более мягко посмотрел на чеченских мюридов. Видно было, что в его мыслях появилось новое направление, которое он собрался огласить:

— Мы приняли решение усилить отряды чеченских воинов несколькими подвижными группами из лезгинских, кумыкских и лакских джигитов, — медленно проговорил он. — С завтрашнего дня эти группы отправятся исполнять волю аллаха на равнинную и горную Чечню. Такова воля Всевышнего.

— Аллах акбар, — радостно вскрикнул Муса, за ним повторили этот клич все Бадаевы, дружно поддержанные гостями.

Женщины уже внесли в просторное помещение узкогорлые кувшины, полные виноградного вина нового урожая. Они успели разлить розоватый напиток по глинянным чашкам, стараясь не пролить ни капли на земляной пол и на края ковриков, на которых расположились гости. Совет мюридов закончился, оставалось отметить событие добрыми глотками терпкой жидкости и собираться в обратную дорогу. А путь предстоял нелегкий, потому что к аулу вела лишь одна тропа, она же из него выбегала. И петляла она по горным кручам на такой высоте, что облака всегда оказывались под ногами. Требовалось огромное мужество, чтобы не опустить глаза вниз и не узреть вместо тверди пропасть, до дна которой вряд ли кто долетел бы живым.

В этот момент в комнату вошел молодой джигит, он проворно пробрался к Шамилю и что-то зашептал ему на ухо. Жесткие складки на сухощавом лице имама посуровели, властные глаза скользнули по собравшимся. Выслушав донесение, он коротким взмахом руки отпустил своего помощника и огладил бороду ладонями. Гости притихли, они почувствовали, что весть не принесла Шамилю удовлетворения, каждый из них невольно сжал кулаки. Перекинувшись взглядами с Ахвердилабом и Садо, имам встал, положил руку на рукоять кинжала. В его гортанном голосе появились стальные ноты:

— Джигиты, мы обязаны воспринимать мир таким, каким его предложил нам аллах, мы должны быть готовыми ко всему. К аулу Гуниб приближается отряд терских казаков, — Шамиль медленно прошелся глазами по вскочившим на ноги мюридам, на его горбоносом лице со впалыми щеками выступили красные пятна гнева. Под нестройный ропот, возникший в помещении, он закончил. — Может быть, это разведчики передовой русской части, а может, казаки сами решили сделать вылазку. Но мы должны встретить непрошеных гостей во всеоружии.

— Смерть поганым гяурам!

— Враг будет разгромлен.

— Аллах акбар!

Глава вторая

Молодая женщина, сидящая за рулем элитного "ситроена", пальцем столкнула темные очки со лба на глаза и опустила боковое стекло, подставляя лицо под струю свежего воздуха. Лето 1982 года во Франции выдалось жарким, вокруг преобладали тона, похожие на цвета хлеба, поджаренного на постном масле. Время было послеобеденное, гладкое покрытие дороги блестело сумасшедшим блеском. Женщина вытащила из сумочки, лежащей на сидении рядом, шелковый платок и промокнула им влагу на верхней губе. На вид ей было немногим за тридцать лет, вся внешность говорила о том, что она принадлежит к высшему французскому обществу, в котором живет. Она кинула быстрый взгляд по сторонам. Автобан, с металлическим бордюром посередине и с черными мешками для мусора, подвешенными к нему, был проложен посреди желтых полей и таких-же лугов с пасущимися на них коровами, темно-красными и миниатюрными. Приближался национальный праздник французов — День взятия Бастилии, страна украсилась разноцветными флажками. Они трепыхались на легком ветру даже на телефонных автоматах, стоящих вдоль дороги на равных расстояниях. Включив радио, женщина поискала радиостанцию, передающую мировые хиты. Из динамиков, спрятанных за спинкой заднего сидения, полился насыщенный голос Патрисии Каас, почти переходящий в грудное контральто. Молодая особа усмехнулась, она была знакома с певицей с милым лицом, обрамленным белокурыми волосами. Голубые глаза у Патрисии оставались всегда чуть-чуть грустноватыми, словно они вобрали в себя всю изысканность культуры мировой законодательницы моды — Франции, даже пресыщенность ею. Женщина посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась обворожительной улыбкой. Она знала, что здорово похожа на эту певицу с имперским именем.

Впереди показался пригород Парижа с типичными зданиями для бедняков и эмигрантов, совсем недавно нахлынувшими в этот город из стран третьего мира. Франция, уподобляясь Америке, открыла для них свои границы вслед за чопорной Англией, и уже успела вкусить горьких плодов от дикой культуры с не менее первобытными нравами, привезенными с собой южными переселенцами. Женщина свернула на узкую рю, усаженную каштановыми деревьями, доехала до площади перед белоснежной базиликой Сакре Кер, украшавшей вершину холма Монмартр, и припарковала лакированный "ситроен" серебристого цвета на автостоянке, помеченной знаком. Затем вышла из машины, нацелила на нее маленький пульт-брелок и нажала на кнопку. Раздался характерный щелчок от сработавших дверных зажимов.

— О, мадам де Арган, вы, как всегда, точны, — поднялся с лавочки навстречу женщине элегантный мужчина под сорок лет в костюме от Армани и с тонкой тростью под мышкой. Он кивнул на место, с которого встал, одновременно протягивая ладонь. — Прошу вас, присаживайтесь. Не беспокойтесь, я успел протереть планки носовым платком.

— Спасибо, месье Марли. Вы разрешите мне называть вас Мишелем, как в прошлый раз?

— О да, конечно, мадам де Арган, — поспешил заверить мужчина.

— А вы, пожалуйста, обращайтесь ко мне по имени Мария, так будет проще, — улыбнулась собеседница.