Седьмой сын - Джозеф Дилейни

Прямо напротив двери было большое подъемное окно, разделенное на восемь стеклышек, таких толстых и неровных, что в них ничего нельзя было увидеть, кроме узоров и завитков света. Казалось, окно не открывали уже много лет. Прямо под ним близко к стене была придвинута кровать. Я снял сапоги, забрался на лоскутное одеяло и попробовал открыть окно. Это удалось без труда. Я дернул за веревку и поднял нижнюю половинку стекла, а затем высунул голову, чтобы как следует оглядеться.

Перед домом была лужайка, разделенная пополам тропинкой из белого гравия, которая уходила в лес. Справа высоко над деревьями виднелись холмы: они были так близко, что казалось, будто до них можно дотянуться рукой. Я вдохнул свежий вечерний воздух и почувствовал запах травы. Пожитков было немного, поэтому они с легкостью поместились в верхнем ящике комода. Вдруг я заметил какие-то надписи на дальней стене, которые скрывала тень.

Стена была вся исписана именами – они были нацарапаны чернилами на голой штукатурке. Некоторые имена были очень длинными – мне даже показалось, будто их владельцы были о себе большого мнения, другие стерлись от времени. Интересно: а вдруг это имена всех учеников Ведьмака, которые жили в этой комнате? Может, мне написать и свое имя – или лучше подождать окончания месяца, когда учитель примет решение, брать ли меня к себе на обучение? У меня не было с собой ни пера, ни чернил, и я решил подумать об этом позже. Я осмотрел стену внимательнее, чтобы понять, какое имя было написано последним. Кажется, это было имя БИЛЛИ БРЕДЛИ – оно было четче остальных. Я подумал о том, чем же сейчас занимается этот Билли, но мысли путались от усталости.

Чистая уютная постель так и манила, поэтому я поскорее разделся и, едва голова коснулась подушки, тут же крепко уснул.

Утром, когда я открыл глаза, комната уже была залита солнечным светом. Меня разбудил какой-то звук, и я решил, что это колокол зовет на завтрак. Но тут же засомневался: действительно ли звонил колокол или мне это приснилось? Что же мне делать? Если я спущусь на кухню не вовремя, кухарка будет очень недовольна. Я решил, что все-таки это был не сон, оделся и пошел на кухню.

Из кухни доносился звон посуды, и я подумал, что пришел вовремя. Я уже собирался было открыть дверь, как вдруг резко наступила тишина. Кажется, я все-таки ошибся. Нужно вернуться, пока не поздно. Следов вчерашнего ужина на столе уже не было, но и завтрак был еще не готов, а в очаге лежала холодная зола. На кухне было холодно, и что еще хуже – с каждой минутой становилось все холоднее.

Я сделал шаг к столу – и за спиной вдруг услышал злобное шипение, да так близко, что даже почувствовал чье-то дыхание. Говорил же мне Ведьмак не спускаться на кухню раньше времени. Похоже, я был в большой опасности!

Только я подумал об этом, как меня кто-то сильно ударил по затылку. Я отшатнулся к двери и чуть не упал. Второго предупреждения не требовалось. Я бросился из кухни вверх по лестнице. И вдруг я остолбенел – возле моей комнаты стояла высокая грозная фигура. Я остановился в нерешительности и тут услышал знакомый голос – это был Ведьмак.

Я впервые увидел его без длинного плаща. На нем был черный жакет и серые штаны. Несмотря на высокий рост и широкие плечи, Ведьмак был очень худым – скорее всего, потому, что несколько дней подряд он питался одним сыром. Он походил на рабочего с фермы – большинство из них, конечно, к старости толстеют, но многие остаются худыми и жилистыми – именно таких обычно и нанимал отец для сбора урожая, когда сыновья разъезжались по своим делам. «Худые работают лучше» – так говорил отец, и, глядя на Ведьмака, мне вдруг стало понятно, почему он всегда ходил быстрым шагом и долгое время не нуждался в отдыхе.

– Я же говорил, чтобы ты не спускался на кухню раньше времени, – тихо сказал он. – Наверное, ты оглох. Запомни этот урок, парень. В следующий раз тебе точно не поздоровится.

– Мне показалось, что я услышал звон колокола, – стал оправдываться я. – Должно быть, мне это приснилось.

Ведьмак тихонько засмеялся:

– Ты должен уяснить главное в нашей работе – нельзя путать реальность и сон. Многие из моих учеников так и не почувствовали разницу.

Он покачал головой, подошел ближе и похлопал меня по плечу:

– Пойдем, я покажу тебе сад. С чего-то же надо начать, тем более что завтрак еще не готов.

Мы вышли из дома, и я увидел, что сад был довольно большой, гораздо больше, чем казалось из-за ограды.

Щурясь от яркого утреннего солнца, мы пошли на восток, пока не оказались на широкой лужайке. Вчера вечером я был уверен, что весь сад окружен непролазной живой изгородью, но теперь я понял, что это не так – кое-где виднелись дыры, а за ними лес. Тропинка из белого гравия разделяла лужайку пополам и терялась за деревьями.

– Здесь не один сад, а целых три, – сказал Ведьмак, – и к каждому ведет такая тропинка. Давай сначала осмотрим восточный садик. Днем здесь безопасно, но как стемнеет, не ходи по этой тропинке, по крайней мере без уважительной причины, и тем более в одиночку.

Я шел вслед за Ведьмаком и очень нервничал. На окраине лужайки трава была гуще и повсюду росли колокольчики. Я люблю эти цветы, потому что они распускаются весной и напоминают о том, что жаркие летние деньки не за горами, но сейчас я даже не взглянул на них. Солнце скрылось за деревьями, и стало немного прохладнее. Мне снова вспомнилось утреннее происшествие на кухне. В этой части леса было что-то странное и опасное, и с каждым шагом становилось все холоднее.

Прямо над нами я увидел гнезда грачей, и крики птиц напомнили мне пение отца, когда тот доил коров. Если молоко скисало, было ясно, кто в этом виноват.

Ведьмак остановился и указал на землю в пяти шагах от нас.

– Что это? – спросил он шепотом.

На этом клочке земли не росла трава, а в центре стоял могильный камень. Он слегка покосился влево, а футов шесть земли вокруг него было огорожено камнями, и это было странно. Но кое-что удивило меня еще больше: сверху этот участок земли покрывали тринадцать железных прутьев, привинченных к камням болтами. Я даже несколько раз пересчитал их.

– Так, парень, отвечай, я же задал вопрос. Что это?

Во рту у меня пересохло, и я не мог вымолвить ни слова, но все же еле-еле выдавил из себя:

– Это могила…

– Молодец, догадался с первого раза. А может, ты заметил что-нибудь необычное? – спросил он.

Теперь у меня и вовсе пропал дар речи, и я лишь кивнул. Он улыбнулся и похлопал меня по плечу:

– Тут нечего бояться, это просто мертвая ведьма, и к тому же очень слабая. Ее похоронили на неосвященной земле, за церковным двором, неподалеку отсюда, но она все время рвалась наружу. Я пытался с ней поговорить, но она даже не стала меня слушать, и пришлось перенести ее сюда. Люди вздохнули с облегчением – они не желают иметь дело с такими вещами, ведь это наша работа.

Я снова кивнул, и вдруг понял, что уже давно не дышу. Я набрал в легкие побольше воздуха, сердце билось так сильно, что готово было вырваться из груди, и я весь дрожал.

– Сейчас она не опасна, – продолжал Ведьмак. – Иногда в полнолуние она переворачивается в могиле, но у нее не хватит сил, чтобы вырваться наружу, к тому же железные прутья не дадут ей это сделать. Вон там, за деревьями, есть кое-что пострашнее, – Ведьмак указал костлявым пальцем на восток. – Нам нужно пройти лишь двадцать шагов.

Что может быть еще страшнее? Меня разбирало любопытство, и я знал, что скоро смогу его удовлетворить.

– Здесь лежат еще две ведьмы: одна мертвая, а другая живая. Мертвую похоронили головой вниз, но, несмотря на это, пару раз в год приходится укреплять железные прутья над ее могилой. Ночью держись отсюда подальше.

– А почему ее похоронили головой вниз? – спросил я.

– Хороший вопрос, парень. Видишь ли, говорят, что дух мертвой ведьмы «привязан к костям». Он находится в теле будто в ловушке, а сама ведьма и не догадывается, что уже мертва. Обычно мы хороним их головой вверх, и часто этим все и заканчивается. Но ведь все ведьмы разные, иногда попадаются очень упрямые. Томясь в собственном теле, дух такой ведьмы пытается вернуться в наш мир. Она будто хочет родиться заново, поэтому приходится усложнять ей задачу и хоронить головой вниз. Кстати, когда рождается ребенок, ему тоже труднее появиться на свет вперед ножками. В общем, держись отсюда подальше. А от живых ведьм тем более, хотя такая ведьма опаснее мертвая, ведь она настолько могущественна, что легко сможет воскреснуть. Поэтому мы держим ее в этой яме. Ее зовут Мамаша Малкин, она любит поговорить сама с собой – и это очень похоже на шепот. Ведьма очень злая и сидит в этой яме уже давно, поэтому почти вся ее сила ушла в землю. Но она бы с радостью поживилась таким мальчишкой, как ты, поэтому будь осторожен – не подходи к ней близко. Обещай, что будешь держаться отсюда подальше…

– Обещаю, что и близко сюда не подойду, – прошептал я, чувствуя себя просто ужасно. Как же это бесчеловечно и безжалостно – держать в земле живое существо, пусть даже злую ведьму. Маме бы это точно не понравилось.