Хулиганы с Мухусской дороги - Ардашес Оникович Овсепян

— Мой отец — юрист. И я кое-что понимаю в этих делах. Без заявления вы ничего не сделаете. Верните кошелек и отпустите друга. Не тратьте зря время. Вы сами сказали, что у вас полно работы.

— Чтобы вы знали, это — вещественное доказательство, — возвращая кошелек, бормотал недовольный капитан.

Следом он расстегнул наручники и освободил Алиаса.

— Сегодня тебе повезло, но поверь, в первый и последний раз.

Первым рынок покинул Булавадзе, следом за ним исчез Алиас. Девушка, так и не купив фрукты, пошла домой. А люди на рынке вернулись к своим делам, еще долго обсуждая происшествие.

***

Проспект Мира в Мухусе соответствовал названию. На центральной улице автомобильный гул сменил когда-то перебивший его танковый рев. Люди из окопов возвращались к труду в кабинетах. Развивался малый бизнес. Появились очереди за горячим хлебом. «Очереди за хлебом» — в то время эта фраза звучала в позитивном ключе.

На фоне уничтоженной экономики, развала Союза и контрольного выстрела враждебного агрессора сократились рабочие места, зато участилась привычка коротать время. Кабаки, коими когда-то славился Мухус, сменили ларьки. Будки в четыре квадрата, помимо основной функции в виде торговли, частенько собирали любителей отдохнуть за выпивкой. Смена утренних гуляк, изрядно захмелевших к обеду, уступала дневной группе. Та, дотянув до вечера, передавала эстафету ночной компании. Надо отдать должное продавщицам, днями напролет слушать поддатых мужиков — занятие не из легких.

Ценилась каждая мелочь. Батончик «Сникерс», как роскошь, попадая на всеобщее обозрение детей, неминуемо взывал к возгласам: «Дай укусить». И делились ведь! Скупость, расчетливость, алчность председательствовали в списке главных пороков. Их избегали, как могли. Щедрость, доброта, добродушие, как норма поведения, не приводили к восторженным удивлениям. Это — либо благодарность Всевышнему за пережитые годы войны, либо единственно возможный путь для общества, чтобы выжить.

Инал сидел на лестнице перед дверью ломбарда, провожая взглядом отечественные автомобили и внимательно наблюдая за редкими иномарками. Башенные часы над зданием администрации города показывали три часа. Из рядом стоящей будки доносились шутки, споры и тосты. Инала неоднократно звали выпить. Но он под предлогом важных дел отказывался. В итоге человек, накрывший поляну и истративший на это всю выручку, позаимствовал на потом одну шоколадку, которой угостил Инала, и полностью отдался кутежу.

Мимо Инала прошли два министра. Он сразу представил себя в их должности, как подписывает документы, дает распоряжения, зачитывает новые указы. Он верил, что и он когда-нибудь внесет свою лепту в развитие страны. А вот бывать в шкуре рабочих, через дорогу мешавших бетон, он не желал. По его мнению, труд был ему противопоказан. Всегда рассказывал случай, как в деревне решил дрова поколоть. Первый же удар пришелся мимо полена, топор воткнулся в галошу. Благо, дедовские галоши были ему на пару размеров больше ступни, все обошлось.

Замечтавшегося Инала окликнул знакомый голос.

— Не дали денег.

— Баран! Да где тебя черти носили? Я столько ждал, чтобы услышать этот никчемный ответ?

Круглолицый, невысокого роста парень виновато склонил голову. Под свежим загаром прятались покрасневшие щеки. Надутый и поникший от стыда и страха парень в сжатых ладонях держал семейную реликвию, цепочку из червонного золота, принадлежащую в прошлом его прабабушке.

Несколько дней назад Бута проиграл деньги Иналу. Они вместе учились с первого класса, однако до приятельских их отношениям было далеко. Инал, как только увидел его, сразу возненавидел. Разговаривал с ним исключительно в циничном тоне, оскорблял при всяком случае, выписывал прилюдно подзатыльники, а то и по пятой точке с ноги не ленился заехать. Но ни разу Бута не дал сдачи, даже не огрызнулся, хотя габаритами и силой в разы превосходил. Если акрофобия — это боязнь высоты, никтофобия — боязнь темноты, а коулрофобы трепетали перед клоунами, то у Буты была самая настоящая «иналофобия». Мало кто улавливал данный феномен. Да и разбираться в чужих отношениях никто не спешил.

По негласной классификации уличных ребят Инал занимал место в иерархии выше. Он слыл в группе «порядочных пацанов», что значило — его знали «старшие», и к нему прислушивались «младшие». А Бута был из сорта «около порядочных пацанов». Если не учитывать фактор его отношений с Иналом, то и без того отыскивались довольно ощутимые оплошности. Разок бежал, когда дрались двор на двор. У него дома обнаружили пропавшие очки друга. Дядька застукал баловавшегося с сигаретой за гаражами, так он без необходимости свалил вину на товарищей, якобы научивших его дурной привычке. Спасало одно — он был с Алиасом из одной деревни. Неоднократно по просьбе Алиаса и ради Алиаса Буте прощались поступки, за которые, если бы не более уважаемый товарищ, его наказали бы. Только Инал, лучший друг Алиаса, ничего не хотел слышать. Вернее он слышал, куда бы он делся, но как выше уже описано, при встрече ничего не мог с собой поделать и, забывая наставления, издевался, как хотел.

— Дай сюда! Идиот! Теперь я — твой ломбард! Дашь деньги, получишь обратно! И ни слова Алиасу.

Выхватив из рук драгоценность, Инал побрел по Проспекту Мира, а Бута неуклюже поплелся за ним.

***

Часовая стрелка неумолимо двигалась к десяти. Обрыв на высоковольтной линии обесточил Мухус. Солнечный город, сдержавший многодневный натиск жары, готовился к ливню. Чрезмерная духота, как первый всадник, рисовала капельки пота на лбах прохожих. Мрачные облака преградили световое общение между Луной и Землей. Небо из последних сил собирало влагу, чтобы воздать ее в стократном размере. Легкий ветерок играючи превращался в сильный порыв, а в следующую секунду предавался забвению, сраженный все той же духотой, не желающей уступать владычество.

Люди толпились у оптового рынка в ожидании грузовика с картошкой. Человеческие силуэты поглощались темнотой, и лишь вспыхивающие местами огоньки от прикуренных сигарет свидетельствовали о желающих быстро заработать. Несмотря на трудное время, звучали веселые байки. Смех заражал одного за другим слушателей, беспокоя отдыхающих жителей соседних улиц. До негодований не доходило. Под предлогом узнать, что за шум, люди выходили из домов, после чего возникали все новые беседы.

Брезгливый к никотиновому дыму Эрик стоял возле водопроводного крана. Время от времени он наполнял ладошку и одним глотком