Дорога великанов - Марк Дюген

– Эй, я кое-что забыл!

Когда я вынул из машины оружие, продавец молча взглянул на меня, хитро улыбнулся и сказал:

– Во время войны у мотоциклов была кобура, туда клали ружья. У меня такой нет, а если ты поедешь с винтовкой, полицейские клюнут на тебя, как кобели на течную суку. Советую отпилить ствол. Если тебе и придется стрелять, то недалеко, это не охотничье ружье. Отпилим ствол – и винтовка поместится в багажник.

Он взял у меня из рук оружие и уверенно зашагал к верстаку. Зажал винтовку в тисках и аккуратно отпилил ствол.

Завершив операцию, протянул мне винчестер.

– Если копы это обнаружат, скажи, что играешь в Джоша Рэндалла из сериала «Разыскивается живым или мертвым»: у него такая же пушка.

Я смотрел этот сериал. Мне действительно не хватало только пушки, чтобы походить на Стива Маккуина. Может быть – еще и мотоцикла, но не уверен. Позже, случайно наткнувшись на мотофото, сделанное перед смертью Маккуина, я заметил, что байк у него – мой[25].

10

По пути в Орегон, где пумы убивают чаще, чем профессиональные киллеры, я думал о том, что с удовольствием служил бы в полиции, так как в глубине души ничего не имею против порядка. Впрочем, после того, что я совершил, вряд ли копы примут меня с распростертыми объятиями.

Навстречу пронеслись несколько полицейских на «Харли». Может, я ошибаюсь, но мне показалось, что они высматривают мою серую тачку-развалюху. Целый день я ехал по пустынным дорогам. Благодаря своему весу и чрезвычайно низкому центру тяжести я комфортно чувствовал себя, покинув прямую дорогу без конца и края, вдоль которой деревья словно расступались, пропуская огромные грузовики в облаках выхлопных газов; я с удовольствием мчался по серпантину прямо к Кратер-лейк[26]. Чем выше я поднимался, тем сильнее замерзал, несмотря на классную, только что приобретенную экипировку: перчатки с манжетами и шерстяной подкладкой, охотничьи сапоги и куртку из лошадиной кожи.

Двухцилиндровый V-образный двигатель успокаивающе мурлыкал, но мысли, не давая покоя, разбегались во все стороны. Мне хотелось позвонить матери и всё объяснить. Отец ей, наверное, уже рассказал. Думаю, она не так уж удивилась, даже если и не ждала от меня подобного: «Я тебе говорила: этот парень кончит серийным убийцей». В каком-то смысле она права: она трубила это со всех крыш – словно гадала, когда же сбудется пророчество. Я же, в свою очередь, гадал, что для матери окажется сильнее: радость осознания своей правоты или горечь осознания своей роли? В конце-то концов, убийцу у себя в животе выносила она, а не кто-то другой, и ничего тут не попишешь. Моя категоричная мать, которая всех вокруг учит жизни и презирает, вырастила убийцу. Думаю, для нее нет худшего оскорбления. Я превратил матку в оружие и почувствовал глубокое удовлетворение, хоть и ненадолго, учитывая все сложности моего безрадостного будущего.

Я остановился на вершине. Маленькая гостиница, словно дорожный знак, указывала на то, что выше некуда. Она была закрыта. Справа тропа вела прямо к озеру. Однако я пошел по главной дороге до развилки и, свернув налево, в сторону шоссе сто один[27]. Вдоль ручья выстроились прелестные шале. Я выбрал хижину на отшибе и решил устроиться там. Выбил дверь плечом, тут же испугавшись, как бы не рухнула вся конструкция. Внутри было чисто и прибрано. Я разжег в маленьком камине огонь, моля небеса о том, чтобы ночью не пошел снег. Вынул бутылку виски и кое-что из еды. Ощутил легкое опьянение и досаду, больше ничего.

Когда я закрыл глаза и свернулся калачиком на жесткой подстилке, поднялся ветер. На природе не бывает тихо или шумно. Это вам не город: любой шум, любой шорох всегда умиротворяет – стоит лишь довериться дикой природе. Я подумал о бабушке с дедушкой, о том, где они сейчас. Души их, должно быть, воспарили до того, как примчался отец и забрал тела. Впрочем, я надеялся, что в небесах ничего нет. Не для того я убивал дедушку, чтобы он всю оставшуюся жизнь терпел бабушку в аду. Или в раю.

Я подвел итоги своего путешествия. Я не знал, когда сдамся, но не хотел этого делать до похорон. В конце концов усталость и чистый воздух взяли верх, и я крепко уснул. Мне приснился кошмар, и, проснувшись, я услышал шум. Сперва я решил, что за мной явились копы, но потом понял: это медведи бродят вокруг багажника, в котором я оставил жратву. Я вышел на порог с винтовкой и увидел двух койотов: они улепетывали от меня на всех парах – хвосты болтались между ног.

Снова заснуть я не смог. К рассвету почувствовал усталость и похмелье. В дверь постучался какой-то тип с чашкой кофе и попросил разжиться сахаром. Сахар я ему вынес. Но этого оказалось мало: парень жаждал общения. С местным народом так всегда. Люди якобы ценят одиночество, при этом отнимают покой у каждого встречного, часами промывая ему мозги. Парень с гордостью сообщил мне, что убийцу Кеннеди пристрелили прямо у полицейского участка, или типа того. Убийцу убийцы звали Джек Руби. Он замочил моего героя – и я расстроился.

Парень, который со мной разговаривал, жил на склоне неподалеку и занимался лесным хозяйством. Моя манера медлить с ответами, думая о двух вещах одновременно, смутила его. Обычно я активнее думаю о том, что приводит меня в состояние стресса. Я не хотел слушать историю жизни своего собеседника: в ней не было ничего особенного. А даже если и было, меня это не заинтересовало бы. Когда он принялся расспрашивать о моей жизни, я спрятал голову, подобно черепахе, хотя черепахи обычно не выглядят злыми, а мне вменяют в вину именно злобный взгляд. Но я действительно считал, что разговор окончен.

Парень извинился за беспокойство и ушел, несколько раз обернувшись. Видимо, что-то в моем поведении его насторожило. Я сел на полукруглые деревянные штуковины, служившие ступеньками, и посмотрел на свой мотоцикл. Мне ничего не хотелось. Я пытался зацепиться за какую-нибудь интересную мысль, но безуспешно. Я ушел восвояси, хлопнув дверью и жутко ее искорежив.

Мотоцикл завелся с первого раза, и я отправился в Канаду, зная, что никогда не доберусь, так как стимул исчез, и что полицейские меня настигнут. К равнине я спускался на маленькой скорости, это меня успокоило. На поворотах я ловил воздух ртом, носом и глазами, проветривая голову и охлаждая разум. Надеялся, что внезапно меня собьет легковушка или грузовик и бессмысленно начатая жизнь оборвется. Но я никого не встретил.

11

На ровной дороге я поехал быстрее. Воздух потеплел. Через несколько километров передо мной открылся промышленный город, где товарные поезда только и ждали наживы. Вокруг вагонов суетились крепкие парни в бежевых перчатках и касках. Вдали трубы заводов выбрасывали клубы серого дыма, который словно застывал в воздухе и никак не мог взлететь. Главная улица просыпалась через силу. Депрессивный город пугающе планомерно приводил себя в порядок.

Я хотел прибавить газу, но топлива почти не осталось. Я отыскал заправку на главной улице. Старательно затушив сигарету, ко мне подошел старик с такими кривыми ногами, словно он в детстве седлал не деревянного коня, а автоцистерну.

– Красивый мотоцикл!

Я не ответил, даже не посмотрел на старика. В любом случае мой ответ пролетел бы мимо его ушей.

– С пятьдесят третьего года таких не делают, да? Жаль, жаль: они того стоят!

– Где здесь полицейский участок? – спросил я. – Мне нужен шериф.

Старик махнул рукой.

– Вы не застанете его на месте. Его вызвали куда-то в горы. Лесничий угостил свою жену топором. Жуткое зрелище, наверное… Впрочем, никто ничего не видел. Алкоголь народу вреден. Кто-то из заместителей шерифа должен быть на месте.

Он бросил взгляд на часы с трещиной на циферблате.

– Скоро откроются.

Затем взглянул на меня, как на гигантскую секвойю.

– В жизни не видел никого выше тебя, парень.

Что на это ответишь?

Я рассчитался за топливо и по главной улице отправился в полицейский участок. Резиденция шерифа напоминала почтовое отделение, и американский флаг, развевающийся на ветру, выглядел изрядно потрепанным и засаленным. Пару минут я не слезал с мотоцикла, медлил, сомневался. Наконец принял решение.

Войдя в холл, я подумал, что никого нет. Однако внезапно из-за стойки высунулась круглая светловолосая женская голова. Она глупо улыбнулась мне – такие улыбки Кларк Гейбл расточает в своих фильмах направо и налево[28].

– Чем я могу вам помочь?

Я положил шлем на стойку, перчатки – в шлем и расстегнул кожаную куртку.

– Я пришел сдаться.

Она засмеялась.

– Сдаться? Вас преследуют за превышение скорости?

– Нет, за двойное убийство.

Она вгляделась в меня, проверяя, шучу я или нет. Продолжила в том же игривом тоне:

– В нашем городе?