Инвестиционное товарищество: правовые основы организации и деятельности - Андрей Кирилловых

Дореволюционные цивилисты в основном опирались на обязательственную природу товарищества. Так Л. И. Петражицкий считал, что всякое товарищество есть «особый вид обязательственного отношения»[76].

В ранней советской юридической доктрине В. Ю. Вольф отстаивал монистическую точку зрения на природу товарищества и говорил, что во всех случаях товариществ можно выделить некие общие черты, свойственные всем видам товарищеских объединений, как признаваемым законодателем юридическими лицами, так и не признаваемым[77].

Позднее советские ученые, опираясь на практику управления, рассматривали любые формы хозяйственной деятельности в качестве инструментов организации экономики. В вязи с этим Н. И. Клейн считала, что предпринимательское (хозяйственное) объединение в целом рассматривается как объект управления со стороны вышестоящего органа и субъект права связанных с этим правовых отношений[78]. В свою очередь, по мнению В. А. Рахмиловича, субъектом права является центр системы (объединения), а само предпринимательское (хозяйственное) объединение правосубъектностью не обладает[79]. В таком случае предпринимательского объединения как субъекта права нет.

Зарубежные исследователи видели двойственную природу договорного объединения простого товарищества. В частности, Р. Саватье, говоря о договоре товарищества, утверждал, что он (договор) создает юридическую личность и обязательство одновременно[80].

В современных отечественных работах можно также обнаружить различные мнения относительно правосубъектности объединения, но тяготеющих к признанию за объединением определенного объема правосубъектности, т. е. рассматривающих объединение в качестве субъекта права. Так, С. А. Тальчиков выделяет неправосубъектные предпринимательские объединения, в основе которых стоит договор простого товарищества. К ним автор относит простое коммерческое товарищество, простое гражданское (некоммерческое) товарищество, консорциум, негласное товарищество, пул, холдинг, картель, синдикат, тресты, холдинги, построенные на системе участия[81]. А. Е. Пилецкий также считает простое товарищество субъектом гражданского оборота – субъектом предпринимательской деятельности, хотя это и не вписывается в традиционную цивилистическую доктрину о субъектах права. В свою очередь В. В. Лаптев ведет речь о наличии у предпринимательских объединений правоспособности (хозяйственной компетенции) лишь в определенных отношениях, например, антимонопольных, налоговых и т. д., что позволяет сделать вывод о наличии частичной правосубъектности данных объединений. При этом автор, опираясь на анализ научной литературы и мнения ученых, полагает возможным признавать за предпринимательскими объединениями свойство правосубъектности и, с учетом специфики экономических связей, признает возможность выступать в качестве субъекта правоотношений предпринимательскому объединению в целом[82].

Можно согласиться с выводом о признании за договорным товариществом наличия свойств самостоятельной правосубъектности. С практической точки зрения, это дает возможность выступать объединению в гражданском обороте под единой «фирмой» в качестве самостоятельного субъекта. Естественно, что такое правонаделение нужно рассматривать как юридическую фикцию, поскольку простое товарищество как договорное объединение не приобретает всех характерных черт, присущих юридическому лицу.

Англосаксонское право, в отличие от континентального законодательства, более гибко подходит к вопросам правоспособности коллективных субъектов права, имеющих различную природу и экономико-правовую конструкцию объединения. В частности, на западе под объединением понимается простой союз его участников с правами юридического лица. При этом, к сугубо корпоративным формам (например, акционерные компании) в США и Англии добавляются объединения различных компаний. Таким образом, понятие «корпорация» в англо-саксонской системе права имеет более расширительный характер, и включает в себя не только юридические лица, а также договорные объединения.

Единообразный торговый кодекс США (далее – ЕТК США)[83], в качестве субъектов торговых отношений выделяет организации, под которыми понимаются как корпорации (с правами юридического лица), так и субъекты, не обладающие правами юридического лица. К последним относятся предпринимательские тресты, доверительные собственники, товарищества и ассоциации двух или более лиц, имеющие совместный (общий) интерес, а также иные правовые или коммерческие образования. Как видно, ЕТК США не без учета интересов обеспечения стабильности гражданского оборота признает субъектом торговых отношений соответствующих лиц исходя из экономической сущности отношений. Такой «расширительный» взгляд на участников хозяйственных связей, позволяет эффективнее регулировать ту или иную сферу экономических отношений.

В целом подобная практика постепенно адаптируется и на российскую почву, и в нормах отечественного законодательства должно найти необходимое правовое регулирование основ правового статуса объединений различных видов и направлений деятельности. В связи с этим, неслучайно в современной литературе предлагается разработка и введение в действие федерального закона «О предпринимательских объединениях» (Н. А. Кашин), как специального системообразующего акта в сфере правового обеспечения деятельности российского предпринимательства.

Ведя речь об особенностях правосубъектности товариществ и проблемах их правового регулирования, стоит упомянуть и о самой сущности, природе рассматриваемого договорного типа.

Содержание договора, как известно, имеет принципиальное значение для его правильной квалификации. Как полагает Ю. В. Романец, «волеизъявление контрагентов, зафиксированное в договоре, позволяет установить, на возникновение какого правоотношения – встречного или общецелевого – была направлена их воля»[84].

В свою очередь, единство предпринимательского объединения, и его общую экономическую цель, Г. Ф. Шершеневич видел в совпадении интересов контрагентов договора простого товарищества.

Известные ученые-цивилисты М. И. Брагинский и В. В. Витрянский подобного рода обязательства, направленные на организацию совместной деятельности двух и более лиц в целях достижения общего для них результата, относят к общецелевым договорам[85].

А. И. Каминка в 1912 году писал: «Вместо розни, столкновения эгоистических интересов, всегда противоположных, товарищество, в силу самого своего существа, выдвигает на первый план единство интересов, приучает человека видеть свою выгоду неразрывно связанной с выгодой себе подобных… выдвигается вера, что только в единении, в дружном действии совместными силами, залог преуспеяния каждого»[86].

Признак направленности сопутствующих действий сторон обязательства, обеспечивающих достижение общей цели, выделяется как характеризующий совместную деятельность. Фактически данное обстоятельство позволяет вести речь о неограниченном характере действий сторон, направленных на исполнение договора, имеющих как имущественную, так и неимущественную природу.

Наличие общей цели, по мнению некоторых авторов, сразу же исключает меновые отношения участников сделки, т. е. отбрасывает коммерческий элемент взаимодействий сторон[87]. При этом критерием разграничения договора о совместной деятельности от договора простого товарищества отдельные исследователи видят в отсутствии имущественного элемента в первом, и его неотъемлемый признак во втором. Иначе говоря, договор о совместной деятельности будет иметь место тогда, когда его участники просто договорятся о достижении какой-либо совместной цели, без объединения имущества. Отношения собственности, таким образом, становятся неотъемлемым элементом договора простого товарищества, что значительно усложняет конструкцию самого обязательства[88].

Ряд авторов, например, С. П. Гришаев, справедливо отмечают в качестве существенной особенности этого договора совпадение интересов сторон, в отличие от иных договорных типов, где интересы зачастую противоположны и совпадают лишь в элементе взаимной выгоды[89]. Совпадение интересов сторон в договоре простого товарищества определяется общей целью, которую имеют в виду и стремятся достичь в процессе реализации договора его стороны. Впрочем, тождественность интересов сторон такого договора отмечалась еще и в дореволюционной юридической науке[90], что связывалось не в меньшей степени с одинаковым юридическим положением участников[91].