Все они почему-то умирали - Виктор Пронин

– Так сколько людей собирается жить в этих хоромах?

– Точно сказать не могу, но все шло к тому, что человек пять, может быть, семь.

– Нормально, – кивнул Пафнутьев, но Вохмянин уловил насмешку в его голосе.

– Знаете, поначалу меня это тоже сбивало с толку, я имею в виду размер дома. Но потом привык и согласился с Объячевым. Он – человек большой, ему нужен кабинет, нужна спальня. Жене тоже нужна спальня. Он может задержаться в городе, в своем кабинете засидеться с друзьями... Жена должна иметь возможность от всего этого отдохнуть.

– Разумно, – кивнул Пафнутьев.

– Каминный зал – место общего сбора, столовая – сами понимаете. Две-три комнаты нужно всегда иметь для гостей. Согласны?

– Вполне.

– Дальше... Домработница, секретарша, телохранитель... Все должны иметь свой угол.

– Я смотрю, тесновато вам здесь было?

– Случалось – усмехнулся Вохмянин, скривив маленькие свои губки. – С кого начнем?

– С жены, мне кажется, будет уместнее.

– С чьей жены?

– Объячевской. К вашей заглянем попозже. Не возражаете?

– Послушайте, Павел Николаевич... Я правильно назвал ваше имя? Так вот, этот вопрос вы мне не задавайте. Никогда. Потому что я никогда не возражаю. Такая у меня здесь была роль. И я ее хорошо усвоил.

– Вы же сами говорите, что эта роль у вас была... Ее больше нет. Нравится это вам или не нравится.

– Понял, – кивнул Вохмянин. – Вот ее комната.

Пафнутьев подошел к двери, прислушался. Из комнаты доносились стоны, вскрики, хрипы, какие-то причитания. Он недоуменно посмотрел на Вохмянина.

– Кажется, там идет бурная жизнь?

– Порнуху крутит. Она как поддаст, всегда порнуху включает.

– Через два часа после убийства мужа?

– Она смотрела порнуху уже через полчаса после убийства.

– Вам точно известно, когда произошло убийство? – Пафнутьев удивленно посмотрел на своего сопровождающего.

– Ему стало плохо за столом. Он поднялся и сказал, что хочет прилечь. Через час я к нему заглянул. Он был уже мертв.

– Когда Объячев поднялся, все остались за столом?

– Да.

– Кто-нибудь отлучался?

– За этот час отлучались все. Кто-то пошел в туалет, кому-то вдруг приспичило позвонить, кто-то в подвал за бутылкой смотался... И так далее. Ваша задача усложняется, да?

– На то они и задачи, чтобы усложняться. – Пафнутьев снова прислушался, замерев у двери, – стоны, хрипы и бессвязные причитания продолжались. – Как быть? Вдруг некстати окажемся, вдруг она принимает непосредственное участие в этих экранных игрищах? Так тоже бывает...

Вохмянин отодвинул Пафнутьева в сторону и несколько раз громко, вызывающе громко постучал. И, не ожидая ответа, приоткрыв дверь, просунул голову в комнату.

– Разрешите?

– Входи, Вася, – услышал Пафнутьев сипловатый голос и вошел в комнату вслед за Вохмяниным.

Комната была освещена слабо, только маленькое бра было включено – как раз над небольшим диванчиком, на котором сидела тощеватая женщина в халате. Основной свет шел от большого полыхающего экрана телевизора. Происходящие там события оказались куда круче, чем мог вообразить себе Пафнутьев по тем стонам и хрипам, которые доносились из-за двери. Он поспешно отвернулся от экрана, и женщина заметила это его движение. Не торопясь, она взяла пульт управления и, протянув руку в направлении экрана, выключила телевизор.

– Я вижу, вас несколько смущают эти забавные картинки, – сказала она с хмельной улыбкой.

– Ничуть! – весело ответил Пафнутьев. Его вдруг охватила легкость, он понял эту женщину, понял ее состояние, ее истеричный вызов.

– Снова включить? – спросила она, протянув руку к пульту.

– Чуть попозже, – сказал Пафнутьев. – Все-таки мы с Васей живые люди, да, Вася? – обратился он в Вохмянину, который чувствовал себя куда растеряннее, нежели Пафнутьев. – Возьмем да и потеряем самообладание, да? Нам это запросто – впасть в неистовство, да, Вася?

– Этот товарищ – из милиции, – ответил Вохмянин на немой вопрос Объячевой.

– Из прокуратуры, – поправил Пафнутьев.

– Что же вас всех так взволновало, что вас растревожило? – спросила женщина.

– Ваш муж был заметной фигурой в городе. Мне кажется, это не простое преступление.

– Да? – удивилась женщина. – Надо же... Простите, как вас зовут?

– Павел Николаевич, с вашего позволения, Пафнутьев.

– Пафнутьев? Не слышала.

– А вас, простите?

– Зовите Маргаритой. Хотя по отчеству Анатольевна, но я не люблю свое отчество. Вы в самом деле не хотите, чтобы я включила телевизор? Это «Красная шапочка». Очень милый фильм, наивный такой, даже невинный... Выпить хотите? – она взяла со столика бутылку виски.

– С удовольствием! – неожиданно для себя сказал Пафнутьев, но, когда спохватился, было уже поздно – Маргарита протягивала ему стакан из толстого граненого стекла, на треть наполненный золотистым виски.

«Из дорогих, – заметил Пафнутьев. – Бутылка явно тянет на мою зарплату». Но стакан взял легко, уверенно, даже охотно, чем несколько озадачил Маргариту – у нее, видимо, о работниках прокуратуры было другое представление.

– А ты, Вася? – спросил она у Вохмянина.

– Придется, наверно.

– Конечно, придется, – женщина оживилась – проводить эту ночь в полном одиночестве с бутылкой виски под стоны похотливых жеребиц и жеребцов было достаточно тягостно. – За упокой! – почти весело сказала она. – Царство небесное, мир праху, земля пухом... Ну и все, что полагается в таких случаях.

Пафнутьев выпил виски до дна, чем опять приятно удивил Маргариту, вернул стакан на столик, оглянулся, куда бы присесть.

– Садитесь, – женщина похлопала узкой ладошкой по диванчику рядом с собой.

– Не помешаю? – уточнил Пафнутьев.

– Наоборот, – словцо прозвучало странное, объяснить и понять его Пафнутьев сразу не смог, решив, в конце концов, что это было просто первое из подвернувшихся. Но, уже сев, он вдруг обнаружил, что полы халата мило так соскользнули с колен Маргариты и, похоже, кроме этого халата, на ней ничего не было. Она сидела, закинув ногу на ногу, и тощеватые ее коленки светились в полумраке несколько вызывающе. Но Вохмянин, похоже, привык к подобным зрелищам, и уходящая куда-то в глубь халата Маргаритина нагота нисколько его не трогала. – Закусывайте, – Маргарита придвинула поближе к Пафнутьеву небольшое блюдце с подсохшими маслинами. – Вы любите с косточками или без? – спросила женщина, видимо намереваясь затеять светский разговор.

– Никогда об этом не думал, но, наверное, все-таки с косточками, – сказал Пафнутьев, неожиданно вспомнив, что Халандовский когда-то угощал его маслинами с косточками.

– Правильно, – одобрила Маргарита. – У вас прекрасный вкус.

– Во мне все прекрасно, – отчаянно сказал Пафнутьев, впрочем, вполне возможно, что это уже виски подало свой хмельной голос из глубин его организма.

– Похоже на то, – согласилась Маргарита.

– Видите ли, – Пафнутьев решил, что вежливое вступление пора заканчивать и надо переходить к делу. – Я сегодня у вас по довольно печальному поводу... Ваш муж, Объячев Константин Александрович, некоторое время назад... убит.

– Может, не будем сегодня о нем? – капризно спросила Маргарита. – Нельзя же постоянно думать, говорить об одном человеке!

– Но человека-то нет! – ошарашенно произнес Пафнутьев. – Убили бедолагу.

– Убить-то убили, – протянула Маргарита, опять наполняя свой стакан. – Да вот человека ли... А? Вам добавить?

– Чуть попозже, – привычно ответил Пафнутьев, чтобы не огорчать женщину резким отказом. Вроде и согласился, а вроде и отверг столь лестное в других обстоятельствах предложение.

– Как хотите, – и Маргарита одним глотком опорожнила четверть стакана.

– Видите ли, Маргарита, – Пафнутьев опять начал осторожно подбираться к причине своего появления в доме, – убит человек, ваш муж. Моя задача – найти убийцу.

– Найти убийцу? – удивилась Маргарита. – И все?! И в этом вся ваша проблема! Вася! – обернулась она к Вохмянину. – Поможем человеку, найдем ему убийцу, а?

– Отчего же, можно.

– Я гожусь? – спросила Маргарита, чем повергла Пафнутьева в полное оцепенение.

– Вы хотите сказать, что сами убили своего мужа?

– Упаси боже! Как вы могли подумать такое! Я просто предложила себя на роль убийцы. Чтобы в эту ночь мы все чувствовали себя свободными, раскрепощенными...

– Но вы его не убивали?

– Костю? Нет. Сегодня я его не убивала.

– А раньше?

– Раньше убивала. Каждый день с утра до вечера. А он убивал меня. Мне кажется, только этим мы и занимались в жизни. А, Вася?

– Вполне возможно, – Вохмянин неизменно вел свою линию – со всем соглашался, ничего не отрицал, но и ничего не подтверждал. Видимо, Маргарита иного от него не ожидала, поскольку ни разу не переспросила, не потребовала более ясного отношения к своим словам.

– Маргарита, – Пафнутьев снова попытался вернуть разговор на нужное направление. Он уже почти не надеялся на успех и потому спросил напрямую: – Маргарита, как вы думаете, кто мог убить вашего мужа?