Посох в цвету: Собрание стихотворений - Валериан Бородаевский

IX. «Когда Господь метнет меня на землю…»

Когда Господь метнет меня на землю, –Как кошка блудная о камень мостовойУдарюсь когтем я и гневный вопль подъемлю;И, выгибаясь жилистой спиной,Гляжу к Нему: с улыбкой наблюдаетМой жалкий вид Господь – и, сумрачен, бреду…Потом кричу: «Ты прав! Душа моя пылает!Ты прав!» – кричу в молитвенном бреду.

И смотрит Он. Рука Его подъята,И я бегу, и на руки ЕгоБросаюсь, и ложусь так беззаботно-свято;И гладит Он меня, лаская: «Каково?»

X. ВОДОПАД

О Mort, vieux capitaine, il est temps! levons l’ancre!

Ce pays nous ennuie, o Mort! Appareilions!

Baudelaire

О волны хмельные, о сосны вещей дремы.Хоругви строгие зубчатых мудрых елей!Грозящий гулкий смех, воркующие громыЗеленых рокотов, алеющих веселий!

Ты, книга бурная псалмов, от века петых,Меж скал раскрытая на древнем аналое,Склонись к призывам рук, молитвенно воздетых,И погаси в груди смятенье роковое…

А нет – благослови на путь к безвестным странам.Прыжок слепой тоски оплачьте, волны, пеньем;И, буйные, опав над телом бездыханным,Пролейтесь благостным заоблачным виденьем!

И, прилетев, ту песнь подхватит хор метелей,Помчит к горам, кружась от сладостной истомы…О, волны хмельные, о сосны вещей дремы,Хоругви строгие зубчатых мудрых елей!

XI. БЕСКРАЙНЫЙ ПУТЬ. Сонет

Полярными пионами венчана,Пирует твердь над бледностью снегов,Над башнями лазоревых дворцовУ берега холодного Мурмана.

Узывный бубен древнего шамана,Утишь круженье огненных духов!Олени ждут, и самоед готов, –И белая приветлива поляна.

Бескраен путь, а нарты так легки!Мне к небесам, играючи, снежкиПодбросить хочется, – но уж возница

Заносит жердь… Ветвистые рогаКачаются, – и мы летим, как птица,Взметая вихревые жемчуга.

XII. ИСКАТЕЛИ

Вам по плечу и, знаю, нуженЧудовищный и тяжкий шлемИ трубка гибкая, – затем,Что вы – искатели жемчужин.

Зовут, манят во мглу пучинВолшебства зарослей пурпурных,Лилеи в известковых урнахИ сангвинический дельфин.

Морской конек на ваше пламяКруглит, дивясь, беззубый рот;Звезда заденет и падетИ слабо хрустнет под ногами.

И золотистых рыб играОвеет вдруг, как лист осенний…Но уж, виясь из клуба теней,Плывет змея… Пора, пора!

Под грузом непосильной тягиВы рветесь ввысь – к земле родной.Любовь владычицы морскойНе вам – лукавые бродяги!

Руно червонное кудрей,Томящий хвост осеребренный,И лучший перл – тоски влюбленнойИз бледно-голубых очей –

Тому, кто, с тайной грустью дружен,Приплыл к ней бледный – наг и нем…Он презрел этот мудрый шлем,Вы, похитители жемчужин!

XIII. «Я не искал крутых дорог…»

Я не искал крутых дорогНа обездоленные скалы;Их очерк был так дивно строг,Мои шаги – так скорбно малы!

От глетчера поток бежалИ пенился, и голос гневный,Ударясь с кручи, разрывалРучьев долины хор напевный.

И в огненных лучах, зардев,Свергались, ухая, лавины;А гром гремит, как ярый лев,Гремит и бьется о стремнины.

И чей-то исступленный лёт,Свой путь означа буреломом,Безмерной скорбью сотрясетСтолетний лес вослед за громом…

Мне не искать святых дорогНа цепенеющие скалы,Где на заре глядится БогВ золотосиние кристаллы.

XIV. «Как столб, иссеченный в горах, один, затерян…»

Как столб, иссеченный в горах, один, затерянУ нисходящего пути,Приказу древнему самозабвенно верен,Я не могу сойти;

Я не могу сойти в роскошные поляны,Где труд и пир людской,Где нивы спелые грустят благоуханны,Когда спадает зной.

И странен я и дик для вас, бегущих мимо, –Посмешище и грех, –Но сердце темное мое неуязвимо,Сокрытое от всех.

Лишь тот один, кто здесь меня оставилИ пригвоздил пяту,Тот ведает, что, – против ваших правил, –Я на моем посту.

XV. «Не люби на земле ни леса, ни луга заливные…»

Не люби на земле ни леса, ни луга заливные, –Над полями, над бором люби монастырские главы;Темносиние главы и звезды по ним золотые,Колокольный отгул и седины затворника-аввы.

Припечатанный лаптем, на звоны бегущий проселокГде в железах поет юродивый, алкающий боли;И, белея платками, присела толпа богомолок,Распуская узлы и грустя про земные недоли.

И над озером тихим, где тянутся братские тониИ огромными хлопьями падают белые птицы,По-над рокотом пенистых волн, в опрозраченном звонеТы услышишь серебряный голос Небесной Царицы.

XVI. ХРИСТОВА НЕВЕСТА

Хрусткой ночью путь-дороженька ведет,Хрусткой ночью глаз Лукавый не сомкнет.

Ты иди, моя смиренница, иди,Ничего, душа, не бойся и не жди!

Льдистой ночью исчисляются дела,Льдистой ночью закаляется стрела.

Непорочная, иди себе да пой –И жива пройдешь под вражеской стрелой.

Синей ночью сопрягаются пути, —Синей ночью, одинокая, иди.

А увидишь если беса под кустом,Огради себя ты Спасовым крестом.

Чуткой ночью замыкается кольцо,Чуткой ночью открывается лицо.

Ах, не нужно бы, не нужно бы кольца,Всё идти бы без оглядки, без конца!

Чтоб тропинка да за горы поднялась,Через звездные узоры повелась…

Зоркой ночью путь-дороженька ведет,Зоркой ночью глаз Лукавый не сомкнет…

XVII. СКИТЫ

Они горят еще – осколки древней Руси –В зубцах лесной глуши, в оправе сизых вод,Где в алый час зари, распятый Иисусе,Любовный голос Твой и плачет и зовет.

Чуть из конца в конец неизречимый клекотНебесного Орла прорежет сонный борИ сосен мачтовых ответит струнный рокотИ запоет в груди разбуженных озер;

И, за свечой свеча, разверзнут очи храмы –Кругом у алтаря, как черный ряд столпов,Сойдутся иноки, торжественны и прямы,Сплетать живую сеть из верных тайне слов.

Там старцы ветхие в священных гробах келий,Где дышит ладаном, и воском, и смолой,Уж видят кровь Твою, пролитую сквозь ели,И воздвигают крест иссохшею рукой.

И в алый час зари, распятый Иисусе,Как голос Твой томит и манит и зоветРазрезать плен сердец – к осколкам древней Руси,К зубцам лесной глуши, к оправе сизых вод,

К сиянью алтарей и чарованьям строгимСтихир таинственных, чтоб сетью властных словЖемчужину любви привлечь к сердцам убогимИз царства розовых и рдяных облаков.

XVIII. СТАРЦЫ

Волы священные – Иосиф, Варсонофий, –Глубоко взрезали вы скитские поля.И белый – тих и благ, а сизый – тем суровей,Чем неподатливей заклеклая земля.

На жесткий ваш ярем, два сопряженных брата,В лучистом трепете нисходит крестный знак;И с ликом огненным божественный ВожатыйК отцовым пажитям ведет ваш мерный шаг.

Две кельи связаны объятьем низких сводов,Две дружные сестры у нежно-алых врат;Их окна зрячие, презрев дрему и отдых,В седую мглу ночей без устали глядят…

Глядят на дремный бор, что глуше всё и старей,На перегиб тропы, завитой меж стволов,Где тихо шествуют Амвросий и МакарийПрозрачной радугой в лиловый сон снегов.

XIX. ИКОНА