Когда любишь - Теодор Старджон

Она сказала это с детской убежденностью.

- Ты что-то придумала, - уверенно сказал Кеог. Он действительно слишком хорошо знал ее.

- Все эти... эти клетки в крови, - начала тихо она, - они сражаются, проникают всюду... Они стремятся выжить. Ты понимаешь это? Они хотят жить! Они ужасно стремятся жить.

- Предположим.

- Его организм тоже хочет, чтоб они жили, и принимает их, где бы они ни оказались. Так сказал доктор Вебер.

- Ты что-то задумала, - повторил Кеог, - и мне это не нравится.

- Меня это не интересует, - тем же странно спокойным голосом ответила она. Он взглянул на нее и увидел в глубине ее глаз затаенный огонь. Он отвел взгляд.

- Я даже хочу, чтобы ты был против, чтобы ты разубеждал меня. У тебя блестящий ум, Кеог, и я хочу, чтобы ты хорошо обдумал все доводы против. Я найду ответ на все твои возражения, и тогда мы придумаем, что надо делать.

- Продолжай, - неохотно сказал он.

- Я почти поссорилась утром с доктором Вебером, - вдруг сказала она.

- Когда утром? - Кеог посмотрел на часы. Было еще очень рано.

- В три или в четыре часа. У него в комнате. Я разбудила его.

- Послушай, это все-таки доктор Вебер. Разве можно?..

- Мне можно. И вообще, он уже уехал.

Кеог встал. Лицо его от гнева пошло пятнами. Он сделал вдох, выдох и снова сел.

- Я слушаю.

- В библиотеке, - сказала она, - есть книга по генетике, и там говорится об экспериментах над крольчихами. Их оплодотворили без спермы, раствором то ли щелочи, то ли кислоты...

- Что-то припоминаю.

- Родились крольчата, все женского пола. Самое интересное - они были абсолютно одинаковые и как две капли воды похожи на мать. Даже узоры кровеносных сосудов в зрачках были настолько схожи, что и специалиста можно было обмануть этими снимками. "Невероятное сходство" - так выразился один из экспериментаторов. Они потому были идентичны, что унаследовали все только от матери. Я разбудила доктора Вебера, чтобы рассказать ему об этом.

- А он сказал, что читал эту книгу.

- Он ее написал, - мягко сказала она. - Тогда я предложила ему, раз он сумел проделать это с кроликами, сделать нечто подобное, - она кивнула на кровать, - с ним.

Девушка умолкла, а Кеог судорожно пытался найти доводы против этой идеи, которая в свою очередь, сопротивлялась и цепко засела в мозгу. Он не хотел обдумывать ее, но она упрямо лезла в голову.

- Значит, взять одну из этих... этих клеток, похожих на оплодотворенную яйцеклетку, вырастить ее...

- Ее не надо растить. Она сама рвется к этому. И она не одна, их тысячи. И с каждым часом их становится все больше.

- О Господи...

- Мне это пришло в голову когда доктор Рэтберн предложил операцию. Меня просто каким-то чудом осенило. Если любишь очень сильно, - она посмотрела на спящего, - случаются чудеса. Надо только очень захотеть. Она с такой силой посмотрела Кеогу прямо в глаза, что он отпрянул. - Я могу иметь все, что захочу, - для меня нет невозможного. Просто то, чего я хочу, должно стать возможным. Поэтому я и пошла утром к доктору Веберу. Я упрашивала его.

- Но он сказал, что это невозможно?

- Сначала. Через пол часа он сказал, что шанс на успех один на биллионы или триллионы... Но ведь, говоря так, он подтвердил, что в принципе это возможно.

- И что ты?

- Я упросила его рискнуть.

- Поэтому он уехал?

- Да.

- Ты сошла с ума, - вырвалось у него против воли. Она, казалось, не обратила внимания и спокойно сидела, ожидая продолжения.

- Послушай, - наконец заговорил Кеог. - Вебер сказал, что эти больные клетки только похожи на оплодотворенные яйцеклетки. Но он не утверждал, что это одно и то же.

- Но он же сказал, что некоторые из них, и особенно те, что добираются до легких, очень похожи. Что-то нужно сделать, чтобы этого различия не стало.

- Нет. Это невозможно. Этого не может быть.

- Так сказал и Вебер. А я спросила, пытался ли он хоть раз.

- Ну ладно, допустим. Конечно, это невозможно. Но просто ради того, чтобы покончить с этой глупостью: допустим, есть нечто, что будет расти. Как ты будешь растить это нечто? Необходимо соответствующее питание, определенная температура, среда, чтобы ни кислота, ни щелочь не погубили... Это же не вырастишь в огороде.

- Уже есть опыт пересадки яйцеклетки от одной коровы к другой, и в результате родились телята. Один человек в Австралии уже собирается выращивать племенной скот с помощью обычных буренок.

- Да уж, я вижу, ты неплохо потрудилась.

- Это не все. В штате Нью-Джерси есть некий доктор Кэррол, который сумел поддерживать жизнь ткани, взятой у цыпленка, в течение нескольких месяцев. Он говорит, это можно продолжать сколько угодно долго - конечно, в лабораторных условиях. И представить себе, Кеог, эта ткань растет, да так быстро, что он вынужден регулярно отсекать лишнее.

- Нет, это безумие какое-то! Ты совсем спятила! - стонал Кеог. - Что же ты надеешься получить, если вырастишь одну из этих ужасных клеток?

- Мы вырастим не одну, а тысячи, - спокойно ответила она. - И одна из этих клеток будет - он!

Девушка подалась вперед, ее голос задрожал. Что-то неестественное появилось в ее лице и голосе, несмотря на кажущееся спокойствие. Кеог был потрясен.

- Это будет его плоть, его сущность, выросшая заново. Его пальцы, его волосы, его глаза - весь он.

- Нет не могу... - Кеог встряхнул головой, но наваждение не исчезло; он сам, она, кровать, спящий юноша и эта дикая, непостижимая идея.

Она улыбнулась, протянула руку и прикоснулась к нему. Удивительно, но это была материнская улыбка, добрая и успокаивающая.

- Кеог, если не получится, значит, не получится, независимо от наших усилий. - Голос ее дышал теплом и любовью. - Тогда ты окажешься прав. Но я думаю, что получится. Я хочу этого. Разве ты не хочешь, чтобы я добилась своего?

Он вымученно улыбнулся в ответ:

- Ты сущий дьявол, - сказал он в сердцах. - Вертишь мною, как хочешь. Почему ты настаивала, чтобы я возражал?

- Я вовсе не настаивала. Но когда ты возражаешь, ты выдвигаешь идеи, до которых никто, кроме тебя, не додумался бы. И если мы обсудим их, мы будем готовы ко всему, разве не так? Я буду бороться с тобой, Кеог, сказала она, резко перейдя от нежности к спокойной уверенности, - я буду бороться, сражаться, ловчить, подкупать и убивать, если придется, но я верну его. Знаешь что?

- Что?

Она обвела рукой вокруг, словно обнимая все: и Кеога, и комнату, и замок, и окрестности замка, и все другие замки и земли, корабли и поезда, фабрики и биржи, горы и шахты, и банки, и тысячи тысяч людей - все, что составляло империю Уайков.

- Я всегда знала, что это есть, и давно поняла, что все это принадлежит мне. Но иногда меня мучил вопрос: для чего все это? Теперь я знаю ответ.