Когда любишь - Теодор Старджон

И он вышел, оставив изумленного Генерального директора с глазу на глаз с мышкой-тихоней одиннадцати лет от роду. У нее была светящаяся бледная кожа, иссиня-черные, блестящие, как шелк, волосы и густые черные брови.

Диплом с отличием, поступление на службу к "Хиннегану и Баху" и все такое - это было началом, и он знал, что это начало. Однако только позднее он догадался, что и это было началом, что он впервые услышал обновленную версию заповеди кэпа Гамалиеля "...и не потворствуй алчности". А в тот момент он просто стоял, не дыша, затем извинился и пошел в бухгалтерию, где выписал чек и получил из квадратного ящичка кругленькую сумму. Захватив пальто и шляпу, он вернулся в кабинет шефа. Девочка встала и молча пошла за ним за ним к выходу. Они вместе пообедали и провели день, и вернулись к шести. В одном из самых дорогих магазинов Нью-Йорка он купил ей то, что она выбрала. Он водил ее повсюду, куда ей хотелось.

Когда день подошел к концу, он вернул пачку банкнот на место в маленький ящичек, за вычетом одного доллара и двадцати центов, которые они истратили. В магазине игрушек - самом большом в мире - она придирчиво выбрала резиновый мячик. Поели они с лотка на колесах. Он съел одну сосиску в тесте с кислой капустой, а она две, и с аппетитом. Они проехали вверх по пятой авеню на крыше двухэтажного открытого автобуса; они побывали в зверинце Центрального парка и купили пакетик горошка для девочки и голубей и пакет булочек для девочки и медвежат.

В заключение они опять прокатились на автобусе в центр города, и на этом день завершился.

Он отчетливо помнил, как она выглядела тогда: этакий воробушек в соломенной шляпке, правда, очень ухоженный. Он позабыл, о чем они разговаривали; да и вряд ли они много беседовали. Он был уверен, что быстро забудет этот эпизод или, по крайней мере, будет держать его в том разделе памяти, где значится "разное" и "выполнено". Однако спустя всего неделю старый Сэм взвалил на него кучу бумаг и велел ознакомиться с ними, а затем, если потребуется, прийти с вопросами. По прочтении у него возник единственный вопрос: "Ты уверен, что хочешь заняться этим?" А такие вопросы старику Сэму не задашь. Поэтому он тщательно взвесил все и задал другой вопрос:

- Почему вы выбрали меня?

Старик смерил его взглядом и буркнул:

- Ты ей понравился, ясно тебе?

Вот так и случилось, что Кеог с девочкой прожили целый год на Юге, в городишке с хлопчатобумажной фабрикой. Там девочка и работала - в те времена на Юге двенадцатилетние девочки уже трудились на ткацких производствах. Она работала утреннюю смену и половину вечерней, а после обеда три часа училась в школе. Вечерами, по субботам, они до десяти часов наблюдали издалека танцы. По воскресеньям посещали баптистскую церковь. Жили они под фамилией Харрис. Когда ее не было рядом, Кеог ужасно нервничал. Однажды, проходя по мосткам над отстойником, она упала в воду. Не успела она испугаться, как откуда-то появился негр-кочегар (он скатился с кучи угля), прыгнул за нею, вытащил и передал мгновенно собравшейся толпе. Кеог примчался со склада компании, когда спасителю помогали выбраться, и, увидев, что с девочкой все в порядке, опустился на колени возле кочегара, у которого, как оказалось, была сломана нога:

- Я Харрис, ее отец. Вы получите вознаграждение. Ваше имя?

Негр жестом подозвал его ближе, и, наклонившись, Кеог увидел, что тот, несмотря на боль, усмехнулся и подмигнул:

- Мистер Кеог, прошептал он, - какой может быть разговор?

В более поздние времена из-за такой фамильярности Кеог мог впасть в ярость, мог тут же уволить человека, но тогда, в первый раз, он почувствовал лишь удивление и облегчение. Он успокоился, так как понял, что ребенок окружен специально нанятыми людьми Уайка, которые работают на его земле, на его фабрике и живут в его доходных домах.

Тем временем истек год, настал другой. Девочка, теперь под фамилией Кевин и с заново сочиненной биографией (на случай если бы кто-то проявил интерес), отправилась на два года в аристократическую школу в Швейцарию. Оттуда она исправно слала письма на имя мистера и миссис Кевин, владельцев обширных угодий в горах Пенсильвании, и так же регулярно получала ответы.

Кеог вернулся к своим делам, которые поддерживались в идеальном порядке; получил причитающиеся ему выплаты от годовых сделок, а также дополнительную сумму, значительно превышавшую его и без того астрономический оклад, которая изумила даже его самого. Сначала он скучал без девочки, как и ожидал. Но он тосковал по ней ежедневно, все эти два года. Он не анализировал сам и не обсуждал ни с кем это необъяснимое чувство.

Старый Сэм сказал ему однажды, что такому методу воспитания подвергались в свое время все Уайки. Он сам работал лесорубом в Орегоне и еще полтора года подсобным рабочим, а потом рядовым матросом на каботажном судне.

Может быть, где-то в глубине души Кеог надеялся, что, когда она вернется из Швейцарии, они опять поплывут рыбачить в старой плоскодонке, и что она снова будет сидеть у него на коленях, как когда-то во время мучительно долгих киносеансов, которые они посещали раз в месяц. Но в тот же миг, как он увидел ее, он понял, что прошлое не вернется. Ему стало ясно, что начинается какая-то новая фаза его жизни; это встревожило и опечалило его, и он запретил себе думать об этом. А она... что ж, она обняла его и поцеловала, но, заговорив этим новым языком с налетом аристократического лоска, вынесенным из школы, она показалась ему далекой и недоступной, как ангел, и он преисполнился благоговения. Ведь даже любимый ангел далек и недоступен.

Они снова надолго оказались вместе, но между ними уже не было прежней близости. Он превратился в мистера Старка, брокера из Кливленда, а она поселилась в доме с пожилой парой, посещала местную школу и несколько часов в день занималась канцелярской работой в его офисе. Она постигала все тонкости и масштаб семейного дела, которому предстояло перейти к ней. Оно и перешло к ней тогда же, в Кливленде: старый Сэм умер в одночасье. Они съездили на похороны, но были снова на работе в понедельник. Они провели там еще восемь месяцев - ей предстояло многое усвоить. Осенью она поступила в маленький частный колледж, и Кеог не виделся с нею целый год....

Размышления Кеога прервал звонок.

- Это врач!

- Иди и прими ванну, - сказал он, подталкивая ее.

Она вывернулась из-под его руки и яростно бросила прямо в лицо:

- Нет уж!

- Ты же знаешь, тебе нельзя войти к нему, - ответил он, идя к двери. Она зло глядела на него; ее губы дрожали.

Кеог отворил дверь:

- Он в спальне.

- Кто? - тут врач увидел девушку, ее судорожно сплетенные руки, искаженное лицо - и все понял.