Серый кардинал - Владимир Моргунов

То, что они подошли к лагерю, Клюев определил еще через две-три сотни шагов. Запах дыма, приглушенные голоса, которые он, может быть, и не слышал еще, но непонятно нечему догадывался, что голоса эти звучат. Наконец, и огонек мелькнул.

Клюев криво улыбнулся. Сам себе. Улыбаться своим спутникам не имело смысла: лицо его покрыто черной краской, оно совершенно неразличимо в темноте. Это во-первых. А во-вторых, сейчас вся группа настолько чувствовала действия друг друга без помощи жестов, звуков или еще каких-либо видимых и слышимых сигналов, что всех ее членов можно было уподобить китам в океане, общающимся с помощью ультразвука.

А улыбался Клюев по той причине, что вспомнил Олд Шаттерхенда. Верную Руку, или, точнее, Сокрушающую Руку. Уж тот-то в подобной ситуации наделал бы дел. Другу всех североамериканских индейцев ничего не стоило прокрасться через весь лагерь, заполненный десятками команчей, чутких в большей степени, чем животные, забраться в вигвам вождя, «отключить» его, а потом еще и выбраться незамеченным. Бесконечно давно читал Клюев эти книжки: с «ятями», с непривычно расставленными твердыми знаками. Вот такая библиотека сохранилась у его бабки, которую звали почти, как и его — Евгенией.

Шутки шутками, но ведь и ему предстоит сделать практически то же самое. И не томагавки, не луки со стрелами на вооружении у парней в лагере, не лошади ржанием предупредят их о подходе неприятеля. Может быть, сидит сейчас метрах в десяти впереди в засаде какой-нибудь джигит и спокойно созерцает незваных гостей в прибор ночного видения.

Но у гостей у самих приборы имеются. Стоит поднести эту штуку к глазу, как стволы, хвоя, листва, валуны, все приобретает непривычную, «лунносветную» окраску. Ага, вот и дозорный, да не один к тому же. Сидят часовые боком к Клюеву, изучают склон горы. Ничего вы там не высмотрите, чудаки! А все же повезло, могли на «секрет» наткнуться, совсем на подходе к нему оказались. Пасха сегодня, должно было повезти!

Белые начинают и выигрывают. Вот сидят в темноте часовые кавказских чиппавеев, команчей, апачей. Нет, не апачей. Апач — Тенгиз, если уж параллели по Карлу Маю продолжать. Тенгиз — друг Клюева. Виннету — друг Шаттерхенда. Клюев опять улыбнулся сам себе в темноте.

Внезапно он насторожился: кто-то шел по тропинке вверх, шел со стороны лагеря, шел по направлению к ним. Ага, вот появился силуэт. За ним второй, третий… То, что их больше трех, Клюев сразу определил, не смог только сосчитать, сколько же именно: передние закрывали сзади идущих. Гуськом шли, шаг за шагом. Если даже по широкому большаку идти будут, все так же продолжат ступать — шаг в шаг, след в след.

Везение номер два. Простое пасхальное чудо. Далеко ли собрались, джигиты? В хорошее время идете, в полночь, Часов в пять светать начнет. При свете диверсанту делать нечего, ему отсиживаться надо. Значит, два часа туда, два обратно, или что-то около этого. Может быть они здесь, в лагере, слышали рокот вертолета? Исключено — до места посадки километров пятнадцать, никак не меньше, да еще речек много вниз по склонам течет, звуковой фон все что угодно скроет. Разрыв гранаты в нескольких сотнях метров можно различить, это верно, но вертолет в десятке километров — нет. И все-таки… Мало ли каким образом можно засечь вертолет и передать сообщение в лагерь.

Впереди идущий взял чуть в сторону: говорил о чем-то с сидящим в «секрете». Дозорные находились метрах в тридцати от Клюева, разговор нельзя было услышать. Серьезные мужчины оппонируют им, они себя облапошить не дадут, они сами, кого хочешь, облапошат. Но у Клюева преимущество невидимки, и до тех пор, пока он таковым оставаться будет вместе со своей группой, преимущество будет возрастать. В подобной ситуации «засветиться», выдать себя может разве что самый никудышний диверсант.

Надо принимать решение. Если упустить эту группу, она может дойти до вертолета, во-первых. Во-вторых, находясь, в тылу у них, она будет создавать дополнительные неудобства. Выход один — пройтись-прогуляться за группой джигитов. Наблюдение за наблюдением, так сказать. Такса удваивается, потому как удовольствие двойное.

Клюев дал знак своим, и они все бесшумно сползли с тропы вниз по склону, прячась в кустах и густом подлеске.

Через несколько секунд на повороте появился первый из группы разведки противника. Он шел, практически не производя шума, ставя ногу на пятку и быстро, плавно перекатываясь на носок. При такой постановке стопы разве что веточка хрустнуть может, попав под ногу, но человеку, привыкшему ходить в темноте и по этой причине нашаривающему тропу ногами, не глазами, выработавшему в себе некое «радарное» чувство, словно у летучей мыши, такому и веточки очень редко под ноги попадаются.

Итак, один силуэт проплыл мимо, второй… Всего Клюев насчитал десять человек. Нормальная диверсионная группа. Для обычной рекогносцировки, наверное, и многовато. Тем более, что эти нагружены прилично, много чего за спиной торчит. Нет, в самом деле так и подмывает окликнуть: «Далеко ли собрались, мужики?» Наверняка поймут. Русский — язык межнационального общения. Поймут, будь это турки или сирийцы, а про афганских моджахедов и говорить нечего.

Убедившись, что за десятым членом группы никто не следует, Клюев выполз на тропу, выпрямился и пошел следом. Он скорее почувствовал, чем услышал, как его люди проделали то же самое.

Чем дальше они шли, тем больше Клюев укреплялся в мысли, что диверсанты обязательно выйдут напротив того места, где стоит вертолет. А для того, чтобы обнаружить его, надо пройти вверх по склону километра полтора-два. Машина спрятана в седловине, снизу ее по этой причине заметить нельзя, лес на склоне довольно густой. Но это можно было сделать сверxу. Да-да, вполне возможно, что «засекли», передали по рации, минутное дело.

И опять Клюев вынужден был повторить свое сакраментальное: «Предчувствия его не обманули». Он увидел, что примерно на том же месте, где они спустились на тропу, абхазская группа остановилась. «Ну, решайтесь, матерь вашу ексель-моксель!» — поторопил их Клюев. Вот сейчас они рассредоточатся и попрут вверх по склону. А это будет значить, что вертолету — этому, если уцелеет, или следующему — здесь больше садиться нельзя. Эх, профессионалы хреновы, служба эта информационно-разведывательная, как же они место посадки выбирали?!

Но группа, постояв на месте десятка два секунд, снова пошла вперед. Неужели пронесло? Похоже, похоже на то! И куда же они идут? Линии границы как таковой здесь не существовало, но километрах в десяти к югу уже наверняка располагаются объекты грузин. Как их предупредить?

Времени на размышления не оставалось. Клюев жестом подозвал шедшего вслед за ним верзилу-грузина и указал ему вверх, в ту сторону, где стоял вертолет:

— Поднимайся и объясни обстановку. Мы будем преследовать тех. Здесь будем завтра утром.

Итак, теперь их осталось пятеро. По одному на два абхазца. Турка, афганца, сирийца? Не впервой, помудреней ситуации случались.

Они ударили по противнику еще метров через триста, когда начался подъем, и все десятеро были, как на ладони. Стрелять в спину, неожиданно? Да, только так. Благородство всегда уязвимо. В данном случае у Клюева и тени мысли не возникло о том, что надо свистнуть, окликнуть противника. Это могло стоить собственной жизни, жизни людей из его группы.

Оружие всех было снабжено ночными бесподсветными прицелами. Так что прицелиться как следует проблемой не являлось. А уж прицелившись, эти ребята не промахивались. Как не промахнулись бы и те, в спины которых стреляли. Секунд через двадцать все было кончено. Десять неподвижных тел расположились под темной стеной крутого обрыва. Место для нападения лучше не сыскать. Клюев и его люди подходили к лежавшим, обязательно делали контрольный выстрел в голову, только потом наклонялись и обыскивали трупы. Ротозейство и самоуверенность здесь имели одну эквивалентную стоимость — жизнь. Со знаком минус, разумеется. Равно как сосредоточенность и постоянная готовность подразумевали ту же жизнь, но со знаком плюс.

Да, экипирована группа противника была не хуже их. Что же, будем считать, что абхазской стороне на сей раз не повезло. Кроме потерь в живой силе они не досчитаются вооружения. Те же самые АКМСы и АКСы (эх, получай Калашников хотя бы по центу за каждый образец придуманного им и гуляющего по всему земному шарику оружия, стал бы он миллионером!), но и посерьезней кое-что имелось. Три «Стингера», пять реактивных гранатометов. Куда-то они торопились. Не иначе как у грузин объект какой-то неподалеку имеется.

Так оно и оказалось. Когда группа, по-быстрому сбросив трупы с тропы вниз по склону, возвратилась на уровень того места, где стоял вертолет, проводник-гэбешник, спустившийся на тропу вместе с посланным Клюевым огромным грузином, подтвердил, что километрах в десяти к северу находился небольшой аэродром. С аэродромной охраной диверсанты наверняка бы справились играючи: автоматы с теми же бесподсветными прицелами, по два-три специальных метательных ножа у каждого, не считая десантных ножей-стропорезов. Внезапность нападения, бесшумность его в сочетании с расхлябанностью, царящей в грузинской армии (наверняка могло бы случиться так, что аэродромная охрана оказалась бы полупьяной), гарантировали диверсантам стопроцентный успех.