Военный летчик: Воспоминания - Альваро Прендес

Я сказал ему:

– Сан-Роман, давайте выясним некоторые вопросы, касающиеся авиации наемников.

Он опустил голову. Казалось, он вот-вот разрыдается. Затем со словами, похожими на мольбу, обратился ко мне:

– Мы знакомы много лет, Прендес, были товарищами. Ты лучше других сможешь оценить мои поступки. Ты не жестокий человек… Я знаю, история никогда не простит мне того, что я сделал. Однако мне казалось, что я выполняю свой долг. Теперь же… Поверь мне, я чувствую себя ничтожным человеком. Ты ведь знаешь меня и по крайней мере не поставишь в один ряд с теми убийцами, которые входили в состав бригады. Да, это правда, я был слабоволен. Но, поверь мне, я ничего не мог сделать, чтобы предотвратить все это. - Он продолжал, уставившись в пол: - Если бы ты знал, что они нам пообещали! Не думай, что я навсегда хотел остаться в стане наемников. В бригаде, Прендес, оказались трусы. Все они убийцы. Они виновны в смерти тех, кто погиб в бою с обеих сторон. Обо всем этом я написал в письме Фиделю. - После длительной паузы Сан-Роман продолжал: - Думаю, теперь слишком поздно говорить об этом. Еще во время боев на Плайя-Хирон я понял, что нас обманули.

Суд в актовом зале училища продолжался. Прозвучала команда «Садись», и одновременно скрипнули под тяжестью сотен людей длинные скамейки. Если бы посторонний человек, незнакомый с обстановкой, проходил в эту минуту мимо и заглянул через большую входную дверь внутрь, он, пожалуй, мог бы подумать, что это храм, где совершается религиозный обряд.

Я бесцельно оглядывал зал, с нетерпением ожидая развязки - окончания «судебного процесса» над курсантом Моэнком. Что же будет через несколько минут? В левой части зала, на одной из скамеек, почти напротив той, на которой сидел я, занимал место невысокий молодой парень, лет восемнадцати, русоволосый, нервный. Это был Альмейда. В звании младшего лейтенанта он погибнет в бою в горах Сьерра-Маэстры в середине 1958 года… Рядом с ним сидел курсант Наварро Ромуло. Он тоже будет убит в бою на востоке Кубы…

Кальдерин, Кастильо… Их было много… Новые имена, новые судьбы людей…

Между первым рядом скамеек и сценой прошел курсант с кипой бумаг для членов трибунала. Звали его Карол. Он несколько выделялся из общей массы молодых людей. В училище он входил в группу курсантов, объединенных сходством характеров. Они много шутили, мечтали вместе, иногда позволяли себе больше, чем другие, не выходя, однако, за рамки уставных требований. Такие группы существовали на каждом курсе училища, но, естественно, об этом знали только сами курсанты. В какой-то степени к Каролу благоволили в армии и училище: он был выходцем из семьи офицера. Карол любил играть на гитаре и был прост в общении. Он умел сдерживать свои чувства в трудных ситуациях.

Был он среднего роста, с серыми глазами, причем правый глаз, казалось, всегда был чуть прищурен.

Отдав бумаги, он сел в первом ряду и заговорил с соседом, ожидая продолжения суда и улыбаясь… Он всегда улыбался.

Номер 51, Васкес - гнусный, мерзкий, неприятный тип. Мы все презирали его, а он, зная об этом, говорил, что его это мало волнует. Высокий, всегда горбившийся мулат с голубыми глазами, он сидел рядом со мной в актовом зале. На его лице, как обычно, змеилась язвительная усмешка. Впоследствии, в 1959 году, он был расстрелян по приговору революционного суда за преступления, совершенные во время войны. Как жил, так и умер позорной смертью…

Лейтенант Санчес Москера, дежуривший, в тот день по училищу и согласно уставу внутренней службы от 1928 года заменявший начальника училища полковника Фойо Факсиоло в его отсутствие, был старшим, несмотря на невысокое воинское звание. В ходе судебного процесса в актовом зале он представлял «высшую власть».

Всего пять лет потребуется ему, чтобы стать полковником и превратиться в разгар событий в Сьерра-Маэстре в 1957 году в кровавого и жестокого убийцу.

Он стоял под притолокой входной двери, слабо освещенной со стороны коридора, застыв в положении «смирно», что было привычным делом даже в часы, когда он не находился на службе. Капли пота выступили у него над верхней губой. Большие черные глаза блестели. Он внимательно рассматривал каждого курсанта в зале. Ни один мускул на его лице не дрогнул, и нельзя было догадаться, о чем он думает. Позднее я снова увижу его в зоне боевых действий. Это позволит мне дополнить наблюдения и продолжить их до самой победы революции.

Один из преподавателей - лейтенант Рамон Фернандес, человек с безупречной военной выправкой и твердым, непреклонным характером, - заглянул в актовый вал. Он станет впоследствии майором Повстанческой армии и будет командовать революционными войсками в начальный период боев на Плайя-Хирон…

Курсант Оливер Пухольс, полный, розовощекий, выходец из семьи крупного гаванского буржуа, примет участие в заговоре против Батисты. Оливер поможет моей матери, когда ей придется уезжать в Орьенте после моего ареста в 1957 году. Моим делом займется следственное бюро, начальником которого будет печально известный полковник Фагет. Благодаря Оливеру моя мать, преследуемая полицией, сможет приобрести билет и сесть в самолет, вылетавший в Сьенфуэгос.

Сержант Гандиа и лейтенант Фумеро также выступят против батистовского режима и после победы революции станут на ее сторону.

У стены сидел мой однокурсник Эрпейдо Олива, худой энергичный негр, серьезно и угрюмо глядя в сторону сцепы, где занимали места старшекурсники, члены суда чести.

Вся система обучения и воспитания, господствовавшая в училище, полностью заполняла жизнь курсанта-первогодка Эрнейдо Оливы. Он был капралом отделения на пашем курсе и имел право командовать нами, что и делал с помощью громкого голоса, соревнуясь в этом со старшекурсника ми.

Эрпейдо относился к тому типу людей, которые, казалось, рождены для поддержания порядков, царивших в училище. Для таких, как он, училище становилось родным домом. С некоторых пор я начал понимать, что в конце концов не столь важно, обладаешь ли ты стойкостью и мужеством, умеешь ли точно стрелять, каков общий уровень твоей культуры. Важнее всего иметь такие качества, которыми не обладало большинство из нас, как, например, умение противопоставить себя всему коллективу, делать все наперекор остальным, не испытывая при этом угрызений совести и не обращая впиманпя па презрительные взгляды однокурсников, считающих тебя подонком.

Он пользовался покровительством командиров, которые потворствовали ему. Продвижение по службе и очередные звания получал тот из числа курсантов, кто был особенно придирчив к подчиненным. Это качество, наряду с тщеславием и грубостью, очень ценилось в училище.

… В 1962 году на главной базе военно-воздушных сил Сан-Антонио проходила отправка в США наемников, участвовавших в потерпевшей поражение интервенции на Плайя-Хирон. Стояло прекрасное солнечное утро. На темно-голубом небе ни облачка. Яркое солнце освещало всех собравшихся - летчиков, офицеров и солдат революционной армии. Здесь же находились и солдаты разгромленной бригады наемников, которые с нетерпением ждали, когда их освободят. (Наемников, взятых в плен, обменяли на медикаменты и продукты питания.)

Несколько минут назад гигантские четырехмоторные самолеты Соединенных Штатов, прибывшие за пленными, совершили посадку па аэродроме.

У меня, как у командира базы, было много забот. По приказу главнокомандующего мы уже несколько дней готовились к проведению этой операции. Возникло много проблем, которые нужно решать.

Несколько недель назад мы приступили к освоению новой сложной советской техники, которую предстояло показать на грандиозном военном параде 1 мая 1962 года. Впервые в истории Кубы в ее небе пролетят самолеты МиГ-15 и мощные МиГ-19, пилотируемые нашими летчиками. Народные массы собственными глазами увидят рождение наших революционных военно-воздушных сил…

Огромные транспортные самолеты совершали посадку, грузились, взлетали, и рев их двигателей создавал впечатление, что мы находимся в большом международном. аэропорту.

Среди присутствующих началось едва заметное оживление, послышались возгласы «Фидель!». Я понял, что к нам прибыл вождь революции, и тут увидел, как оп вылез из джипа, медленно подошел и поздоровался со всеми.

Позднее все мы собрались для встречи в казарме пожарной охраны базы.

Я рассеянно огляделся и только сейчас заметил обычное в таких помещениях для пожарных круглое отверстие, отделанное блестящей жестью. Через него по ноге выскакивают наружу бойцы пожарной команды. В эти минуты мне самому захотелось выскользнуть через этот люк. Снова послышался взволнованный шепот, потом установилась тишина. Поднявшись к нам по винтовой лестнице, Фидель появился в проеме маленькой входной двери. Каждый пытался протиснуться, поближе к нему, чтобы принять участие в беседе. Кому-то кто-то наступил на ногу. Из пленных наемников тоже кое-кому захотелось подойти поближе.