Время Перемен (СИ) - Кураев Анвар

«Лучшее — враг хорошего» — в очередной раз сказал он себе и ушёл спать.

Под утро тётка принесла чистые вещи. Он уже не спал и слышал шорохи за палаткой. Потянулся, прогоняя остатки сна, укутался в одеяло и вышел, съёжившись от утренней прохлады, и порадовался. «Три недели в дороге, а у меня одежда чистая. Это очень положительный момент». Штаны оказались сыроваты и кое-где с песком. Рубаха ещё ничего, а куртка в пятнах, еле как застиранных и не отмытых до конца. Александр разозлился и уверенным шагом направился к палаткам путников.

«Он тут оперирует в полевых условиях, а мать не удосужилась вещи как следует выстирать».

Две палатки на семь человек — вот они, в стороне от остальных, неуклюжие, кривые. Сейчас он разбудит тётку.

— Чего ради я корячилась всю ночь? Не нужно было соглашаться на это, — послышался раздражённый голос женщины, приглушённый палаточной тканью.

— Как не заплатить древнему? — возразил муж.

— Очень просто. Проезжал бы мимо со своей кавалькадой и не резал моего сына. И платить ничего не надо.

— Ты сама слышала, что он сказал. Мы могли потерять Иллая.

— А вдруг бы он не умер? Вдруг всё это враньё, и этот садист только напрасно раскромсал ему живот?

— Сынок сам говорил, что ему гораздо лучше, — не сдавался отец.

— Да, сейчас живот прошёл. У меня тоже живот иногда болит. Поболит-поболит, и пройдёт, не страшно!

— Сын ему верит. Говорит, та боль не была обычной…

— Морок древнего! — отрезала старуха.

Муж умолк.

Александр потух, как спичка, брошенная в бочку с водой.

«И с самого начала понятно, что идея со стиркой была дурацкой, если как следует подумать… Чего я, к своему стыду, не сделал…»

Он развернулся и пошёл прочь, понимая, что у глупой бабы своя правда. Ей не вобьёшь в голову все медицинские знания за один вечер. Нужно просто смириться и идти дальше. А одежда прямо на нём высохнет: не в первый и не в последний раз.

— Взвод, подъём! Умываемся, одеваемся, собираем палатки! — заорал часовой. Один за другим наёмники вылезали наружу. Оставалось семь дней пути.

***

Бэн-Изирь ослеплял великолепием разноцветных куполов, подхватывал суетой и оглушал гомоном. Все вокруг куда-то спешили. Александр сдерживал желание поддаться этой суете. Первые пару часов всегда приходится привыкать заново к этому городу-базару. Сияние храмов, вонь подворотен, запах пряностей торговых лавок — воистину, город контрастов. Лет пятнадцать назад он выплеснулся за городские стены и, будто только стены сдерживали его яростный рост, за это время увеличился в три раза.

Единым составом они дошли до перекрёстка перед городскими воротами и остановились.

— Расквартируйтесь в «Весёлом скорпионе». Пару дней на отдых и обратно, — сказал он Байлу.

— Правое плечо вперёд, шагом марш! — скомандовал взводный, и строй, обтекаемый толпой, пошёл к постоялому двору, волоча за собой все многочисленные телеги с палатками, лошадьми, гуляй-городом и прочим добром.

Семь человек, прибившиеся к ним в пути, хотели было двинуть следом, да потом поняли, что не знают, куда идти. Александр посмотрел на них и собирался уйти, не прощаясь. Но мальчишка слез с телеги и неловкими ещё шагами направился к нему:

— Спасибо вам. Всякое люди говорят, но я знаю, что вы меня спасли. Не буду больше верить этим дурацким россказням про древних.

Древний подумал, что россказни не такие уж и дурацкие, если отбросить мистику, но промолчал.

— И вот ещё что… — замялся парень.

«Сейчас денег будет просить» — разочаровался Александр, «Поможешь людям единожды, и они стараются вытянуть из тебя всё, что можно».

Но тот удивил:

— Я хочу спросить вас, где можно научиться врачевать?

Древний на секунду растерялся, не зная, что сказать. Потом ответил:

— Иди помощником в местную лечебницу, учи буквы, читай и проси лекарей объяснить, что они делают и зачем. Возможно, чему-то и научишься. Другого пути для тебя я не знаю. Мне пора по делам. Постарайся поправиться до конца, иначе моя работа окажется напрасной.

— Спасибо. Удачи в делах.

Остальные не горели желанием попрощаться, и Александр двинулся в сторону ворот. Он действительно не видел другого пути для парня. Пришлый ремесленник, не способный оплатить дорогую учёбу, мог рассчитывать только на свою любознательность и удачное место работы, упорством компенсируя низкое происхождение.

Внутри городских стен люди вели себя спокойнее. Дорогая земля, меньше народу, не такие рьяные уличные зазывалы. Но один таки увязался за ним:

— Уважаемый, купи трость.

— Нет, — древний даже хода не сбавил. И пожалел о том, что пришлось оставить лошадь наёмникам.

— Посмотри, великолепно подходит к твоим серым одеждам! Такая же строгая и утончённая…

— Нет.

— Специально для тебя берёг. Идеально для твоей уверенной походки. Как раз для мужчины в самом расцвете сил.

— Нет.

Торгаш, наверное, понял, что комплементы не действуют, и зашёл с другого бока:

— Она из бивней носорога, настоящее произведение искусства. Отдам всего за сто монет…

— Интересно, откуда ты её взял? — они продолжали идти, ещё пара поворотов осталась позади.

— Купил…

— И где же?

«Уже близко, за этим домом. Этот дурак с тростью, кажется, не следит за дорогой».

— Далеко отсюда…

— Подробнее не расскажешь? — спросил древний, указывая на вход в городскую тюрьму.

Торгаш упёрся взглядом в его синие безжалостные глаза, и весь разговор мгновенно обрубился.

— Потом поторгуем, уважаемый. Не буду отвлекать от столь важных дел… — промямлил он, пятясь назад.

«Интересно, сколько ты обещал стражникам за торговлю краденным внутри городских стен?»

Торговец исчез. Александр прошёл внутрь. В тёмном помещении караулки было прохладно. Один стражник смотрел на него из зарешеченного окна, второй скучал, привалившись к стене за дверью из железных прутьев. Александр обратился к тому, что был в окне:

— Кто у вас старший?

— Я старший, чего надо? — ответил сонный голос из глубины помещения.

Хоть и неудобно разговаривать с тем, кого не видишь, но было непохоже, что остальные двое вообще умеют издавать звуки. Он почти прокричал внутрь караулки:

— Начальник тюрьмы должен был получить письмо неделю назад. С печатью древних. Я их посланник, нужно поговорить с ним. Это про меня в письме.

— Как мне понять, что ты и вправду древний? — продолжал выкрикивать невидимый стражник.

«Эта ленивая скотина начинает надоедать. Хоть бы подошёл для приличия уже».

— Как понять? Да никак. Думаешь, я не найду другого способа поговорить с начальником тюрьмы? Только он обязательно спросит, почему способ такой изысканный и витиеватый. И я обязательно ему расскажу, какие тут ленивые стражники.

— Витие… Ай, тарабарщина! Молодой, топай к начальнику, скажи, что древний пришёл. Спроси, пропускать ли?

— Есть! — молодой, что скучал за дверью, тяжело побежал вглубь по коридору, тряся пластинчатыми доспехами и протазаном.

Александр ждал в отгороженном для посетителей пространстве, вышагивая туда-сюда. Абсолютно пусто, ни единой лавочки вокруг. Часовой вернулся и тут же открыл дверь.

— Приказано пропустить! — он распахнул дверь и ждал. Потом увязался следом. Александр хмуро посмотрел на него.

— Приказано сопроводить! — ответил он на взгляд.

Сквозь тёмные коридоры он прошел в кабинет начальника, распахнул дверь без стука и сразу понял, что руководство тюрьмы поменялось.

Новый начальник стоял к нему спиной и наливал что-то из кувшина. Одно плечо сильно выше другого.

— Добрый день, — поздоровался Александр.

— Добрый, — недобро ответил начальник.

Не предложив гостю напитка, он развернулся, и, хромая, прошёл за свой стол. Левая щека навечно сохранила следы чудовищного ожога, а нос представлял собой сплошь изломанную линию.

— Ну? — раздражённо и озлобленно он уставился на древнего, положив обе руки на стол. У левой, тоже в ожогах, не хватало мизинца и безымянного.