Приезжайте к нам на Колыму! Записки бродячего повара: Книга первая - Евгений Вишневский

А часа через два нас застукал пограничный наряд. Эта сволочь, старший лейтенант с серноводской заставы, не сообщил соседям о наших передвижениях (хотя и обязан был это сделать, мы доложили свой маршрут по всей форме и получили от этого начальника разрешение), так что мы оказались нарушителями пограничного режима, причем в самой «горячей» точке острова — через пролив невооруженным глазом видны огни Японии, там полуостров Сиретоко.

И вот в кромешной тьме под конвоем двух автоматчиков мы, нарушители границы, идем на заставу в Алехине. По проливу шарит мощный пограничный прожектор, освещая попеременно то одинокие скалы «Два брата» (сколько их, этих братьев по всему дальневосточному побережью!), то кусок нашего, то японского берега, то воды пролива, ширина которого здесь всего двадцать два километра. Зрелище яркое, но отдающее театральностью. Наш конвой, добродушные молодые ребята, никакого зла на нас не держит. Они все понимают (тем более что, оказывается, серноводский старлей — сволочь известная), разумеется, он нас просто подставил, но что поделаешь — служба. По инструкции разговаривать с задержанными категорически запрещено, но солдаты так соскучились по «свежему» человеку, что треплются с нами всю дорогу. Мы узнали, что оба они родом из Бурятии, что начальник у них, в общем, мужик неплохой, но бывает, что и ему вожжа под хвост попадает, что скоро у них дембель, которого они конечно же ждут не дождутся, что горбуша в реки пока почему-то не идет, хотя уже и пора бы ей, а вот зато корюшки нынче — завались, бочками черпают, что содержать под стражей нас будут в доме, откуда позавчера уехал насовсем старшина-сверхсрочник с беременной женой, что сейчас у них живут строители — солдаты из Корсакова, которые ставят им новую заставу, что совсем рядом тут из-под земли бьют горячие серные источники и солдаты принимают там ванны, что в футбол и волейбол они играют со строителями на интерес — на дневную норму сливочного масла (тридцать граммов на человека) и т. д. и т. п.

Так, за разговорами, незаметно добрались мы до заставы, где наши конвоиры и сдали нас с рук на руки начальнику заставы, высокому, статному блондину, который, несмотря на глубокую ночь, принял нас в полной парадной форме (может быть, только так и положено принимать нарушителей?). Начальник слегка пожурил нас и составил <b>акт о нарушении пограничного режима</b>, по штуке на каждого. Каковые акты и хранятся, я надеюсь, в строгих архивах Алехинской пограничной заставы и до сих пор.

7 июля

Как и предсказывали симпатичные конвоиры, поселили нас в доме бежавшего старшины-сверхсрочника, но караула не поставили и свободы передвижений не ограничили. Правда, мы должны провести на заставе не менее суток, пока начальник свяжется со своим управлением, где и решат нашу дальнейшую судьбу. Под одной крышей с нами живет младший лейтенант Коля, командир взвода военных строителей, которые рубят в Алехине новую заставу. Делать ему здесь абсолютно нечего: начальство за тридевять земель, всеми строительными делами заправляет прораб (старший сержант сверхсрочной службы), воспитывать же подчиненных ему солдат у Коли нет ни сил, ни желания, ни возможностей. Водки здесь нет, в самоволку бегать некуда (да в пограничной зоне не очень-то и побегаешь), к тому же большинство Колиных солдат — дембеля и к политико-воспитательным беседам относятся с таким откровенным равнодушием, что у Коли давно уже опустились руки. Целыми днями шляется он по отливной полосе, подбирая различные японские предметы, выброшенные океаном, и смертельно скучает. Нам он обрадовался несказанно и сразу же рассказал всю свою жизнь. О том, что учился он в Москве, в Высшем пограничном училище, где ему было очень хорошо; что чуть было не загнали его замполитом на китайскую границу, а там комары, злые как собаки, и через день боевая тревога; рассказал, сколько денег ему платят сейчас и сколько будут платить в ближайшем будущем и т.д. и т.п. Старшина оставил Коле в наследство хорошо ухоженный огород с картошкой, редиской, репой и даже с клубникой, и Коля с самого утра стал угощать нас этими деликатесами.

Обедать нас пригласил к себе начальник заставы, прислав вестового. По случаю нашего визита (правда, вынужденного) был отдан приказ забить поросенка, так что обед был просто роскошный. За обедом геолог Володя осторожно осведомился, не последний ли это поросенок на заставе. Оказалось, что нет, не последний, есть еще один, и его на днях лишили моциона до Дня строителя, когда прораб (старший сержант) пообещал вручить пограничникам ключи от их новой заставы.

После обеда Коля повел нас принимать серные ванны. На берегу моря стояли две совершенно развальные грязные хибары со щелястыми стенами и дырявой загнутой крышей, в эти хибары по двум желобам бежали бойкие ручейки, один — с холодной, другой — с горячей водою. А в хибарах находились два громадных деревянных ящика, по одному в каждой, ящики были доверху налиты водой. Мы разделись и, стуча зубами от холода, залезли в эти ящики. Боже, какое блаженство! Мы так разнежились, лежа в этих ваннах, что говорить ни о чем не хотелось, и даже Коля совершенно молчал. В желобах, по которым из недр вулкана бежала вода, были устроены специальные приспособления, косо скользящие дощечки; передвигая их, можно было увеличивать или уменьшать приток горячей воды в ванну. Прежде, при японцах, здесь были императорские дачи (на некоторых картах эти места до сих пор так и называются — «Императорские дачи»), и микадо, наверное, частенько наезжал сюда охотиться на уток, лис и медведей, а заодно и погреться в этих целебных ваннах. Если посмотреть повнимательней, то и сейчас можно заметить уже почти совершенно сгнившие остатки былой императорской роскоши. Уток, лис и медведей здесь по-прежнему великое множество. Причем лисы летом, словно собаки, роются на солдатских свалках, совершенно не пугаясь людей, словно знают, что сейчас, в своих облезлых шкурах, они интересовать никого не могут. (Ту же самую картину мы наблюдали всегда и на Таймыре, но там вместо лис бывали песцы.)

Смеркается. В проливе появилось большое огненное пятно — это зажег свои огни японский порт Раусу, что расположен как раз против Алехинской заставы. К берегу причаливает пограничный катер. Лейтенант с нашивками морских погранвойск и два матроса привезли пограничникам в подарок прекрасные японские сети, а в них — трех огромных, еще живых палтусов. Пограничники же подарили морякам свинину.

Вечером мы с Колей принимали у себя в доме командира заставы. Я постарался не ударить в грязь лицом, и ужин по всем статьям удался. Однако, против ожидания, гвоздем его оказался рассказ Коли о своем приятеле, с которым он вместе кончал пограничное училище: