Дамский гамбит - Ольга Троицкая

— Вам надо запастись терпением, — посоветовал ей Валерий Иванович.

Эти доктора! Они думают, что легко терпеть, когда больно.

— Что вы имеете в виду? — зло спросила Полина. — Сидеть и наблюдать, как сморчок Родя прибирает к рукам мою девочку?

— Понимаете, — втолковывал ей док, — время активных действий прошло. Вы его упустили. Теперь вам надо заново строить свои отношения с племянницей. На других основах. Нужно попытаться опять завоевать ее доверие. Выслушайте девушку, постарайтесь понять, что привлекает Свету в секте.

Полина нервно закурила.

— Доктор, это смешно. Так можно и год беседовать, и ничего не добиться.

— К сожалению, это так.

— Я надеялась, вы дадите мне несколько полезных советов, как повлиять на девочку.

— Я вам их и даю, но вы не хотите слушать.

Женщина затянулась. Бесполезный дурак! Одно время Полина из-за переутомления страдала бессонницей. Подруга притащила ей книгу по аутогенной тренировке. Свихнуться можно, какие советы там давались! «Овеществи» свое внимание — представь его в виде светлого пятна от луча прожектора, которое медленно, без малейшего умственного напряжения, плавно скользит от лица к ногам" и т.д. и т.п. Что-то около двадцати идиотских упражнений, от которых заснуть не заснешь, а помешаешься. Доктор Рязанцев пытается всучить ей по рыночной цене парочку подобного качества советов.

Полина затушила в пепельнице сигарету и решительно встала. Доктор тоже, в некотором беспокойстве, поднялся.

— Не совершайте необдуманных поступков. Вы рискуете превратиться во врага племянницы.

Его круглое лицо выражало искреннюю озабоченность.

— Сколько я вам должна? — оборвала его причитания Полина.

— Консультация стоит 203 рубля 70 копеек Деньги платите Лике.

"Как у нас любят ставить на ценники копейки.

Учитывая стремительно растущую инфляцию, о них давно уже пора забыть", — думала Полина, отсчитывая медяки.

Растерянная, женщина вышла на улицу Вдали призывно блестели кресты старого храма. Бессознательно Полина поплелась к нему. Когда она училась в школе, церковь стояла на запоре. Потом ее отреставрировали, долго молчавший медный колокол «заговорил».

Полина не знала ни одной молитвы, никогда не читала Библию. Из великой книги она хранила в памяти только несколько общеизвестных цитат. Но сейчас ей хотелось войти с шумной, кричащей яркими красками улицы в прохладное полутемное помещение. Поставить свечку. Купить крестик.

Словно им можно защитить племянницу от сектантов, как от нечистой силы.

В этом месте столетиями звучали просьбы о совете, помощи и прощении. Страждущие уповали на то, что здесь бог непременно их услышит. Возможно, и она поймет что-то жизненно важное, и темноту, накрывшую душу Полины, мгновенно развеет спасительное озарение.

Женщина робко зашла в тенистый дворик. Сторож, хмурый старик с клочковатой бородой, просипел: «Храм уже закрыт». Это навело Полину на мысль, что хотя бы одна церковь в городе должна быть открыта круглосуточно, как пункт «Скорой помощи» для тех, у кого внезапно смертельно заболела душа.

Женщина плюхнулась на сиденье машины.

«Спокойствие. Только спокойствие», — автоматически повторила она и так же механически съела подозрительного вида пирожок, купленный с лотка.

А может, Светлана уже вернулась домой? Должна же она забрать хоть какие-то вещи? «Девятка» стремительно тронулась с места. Полина взбежала на третий этаж… Квартира встретила ее холодной тишиной.

Вечный русский вопрос «Что делать?» терзал душу. Ждать? Ну нет! Глупости! Где вот только искать эту сволочь Родю? Внезапно женщину осенило. Она подскочила к шифоньеру, дернула за брюки, и на пол дождем посыпались листовки. Полина поймала одну бумажку, быстро пробежала глазами: Новый Учитель обещал щедрость в виде его любви и благодати тем, кто отвернет лицо от грязного Мира и присоединится к «Ждущим Обретения». Внизу стоял номер телефона, по которому страждущие могли пообщаться с этим прохвостом.

Полина схватила мобильник.

— «Ждущие Обретения» слушают вас, — пропел теплый женский голос.

— Девушка, — начала Полина, — у меня такое горе! А посоветоваться не с кем.

Она говорила плаксиво, гундося и растягивая слова. Именно такие нытики, наверное, обращаются к ждущим. И надо побольше жаловаться и хныкать.

— Я совсем одна. Жизнь замучила. Сплошные разочарования.

— Приходите к нам, и вы обретете здесь и внимание, и заботу, и новый смысл жизни.

— Правда? — хлюпнула носом Полина. — А где же мне вас найти?

— В воскресенье в 16 часов в здании старой спортивной школы по улице Промышленной будет выступать Новый Учитель.

Полина почувствовала некоторое разочарование. Ждать до воскресенья она не собиралась.

Встречаться с Новым Учителем — тем более.

— Выходной ведь не завтра, — снова захныкала она. — А мне уже сейчас хотелось бы побеседовать с кем-нибудь из ваших. Чтобы успокоиться.

Вот у вас есть молодой человек — Родион. Вы мне не дадите его телефон или адрес?

В трубке повисло озадаченное молчание.

— Откуда вы знаете Родиона?

— Я не знаю его, — заюлила Полина. — Мне подруга о нем говорила. Сказала, что очень достойный молодой человек.

Трубка снова «задумалась». Наконец, собеседница уже без прежней теплоты ответила:

— Оставьте свой телефон. Родион вам перезвонит.

Полина назвала несколько цифр, из головы и тяжело вздохнула. Ждущих перехитрить не удалось. Впрочем, малюсенькую пользу эта беседа все-таки принесла. Женщина вспомнила, что где-то уже слышала подобные всхлипывания об обретении нового смысла жизни. От кого? От Варфоломея Павловича! Точно! Женщина даже подпрыгнула от радости. Этот дед когда-то дружил с ее родителями. Потом у него умерла жена, и у старика от одиночества поехала крыша. Сперва он увлекся учением Порфирия Иванова. И на радость готовых к издевке мальчишек и к возмущению их мамаш, стоя в одних трусах возле одинокой яблоньки у многоэтажного дома, обливался по утрам холодной водой. Потом его повело в другую сторону. Каждую ночь он поднимался в три часа, чтобы выпить стакан собственной мочи. «Для здоровья надо», — рекламировал Палыч универсальное лекарство.

А прошлой осенью старик хвастался гостившей у племянницы Полине, что нашел утерянный смысл жизни благодаря новым братьям.

Женщина бросилась к тумбочке, выгребла из нее кучу старых конвертов, открыток и несколько записных книжек. Перелистала парочку. Вот он, дружок: Крюков А.П., ул. Пионеров 22, 173. Полина помчалась по этому адресу. Поднялась на четвертый этаж. И, не отдышавшись, нажала на кнопку звонка. Открылась дверь, на пороге появился толстый лысеющий мужик в очках. Он и Полина в недоумении уставились друг на друга.

— Простите, — пролепетала женщина. — Я, наверное, квартирой ошиблась. Мне надо к Варфоломею Павловичу Крюкову.

— Ах, к Крюкову, — закивал мужик. — Так он здесь больше не живет. Квартиру нам продал и съехал.

— Куда?

— Понятия не имею.

Лысый захлопнул дверь, а Полина осталась стоять с несчастным выражением лица. Что же предпринять? Как там говорил прямоугольный следователь? Соседи — лучшие помощники ментов. Какая-нибудь бабушка в бигудях, страдающая от скуки, — незаменимый информатор. Не колеблясь, Полина позвонила в соседнюю квартиру. Ей открыла женщина с усталым, увядающим лицом.

— Извините, — заторопилась Полина, — хотела вас спросить… Я Варфоломея Павловича разыскиваю, вашего бывшего соседа. Он не оставлял адрес, куда переехал?

Женщина отрицательно покачала головой:

— Вроде в другой район.

— Куда точно, не вспомните? Мне он очень нужен. Тут ему почтовый перевод пришел на этот адрес.

— К сожалению, ничем помочь не могу. Палыч в последнее время ни с кем не общался, кроме этих, опекунов своих.

— Опекунов?

— Ну да, из секты. Так его опекали, что старик совсем в развалину превратился. Я ему: «Палыч, вам бы врачу показаться». А он — ни в какую.

Хуже ребенка стал. Что ему братья приказывали, то и делал. Они ему, кстати, и переезжать помогали.

— А где этих опекунов найти, не знаете?

Лицо женщины приняло холодное выражение.

— Нет.

— А может, у него друзья какие были, с кем он в секту ходил?

— Не знаю. Хотя… Палыч еще до того, как умом тронулся, с одной старушкой дружбу водил. Они в собесе на каком-то вечере познакомились. Там для стариков иногда мероприятия устраивают. Так они за ручку сперва в собес ходили, а потом также на пару — в секту. Прямо, как молоденькие. Смехота!

Звали его подругу, кажется, Вера Николаевна.

А фамилия у нее такая веселая… Дудинцева… Нет!

Дудкина!

— А где она живет?

— Да рядом где-то. Палыч ее всегда пешком ходил провожать. На Гайдара, что ли. Помню, дед говорил: домик у бабульки свой, еще дореволюционный.