Нить Ариадны - Камила Соколова

И хотя все сны, о которых Александра поведала мне, были теплыми и мирными, и хотя тесты, различные маркеры психического состояния говорили о том, что она была спокойным уравновешенным человеком, то, в каком состоянии она пришла ко мне в первый раз, доказывает, что есть нечто, что напугало ее. Нечто, чего она боится, но прячет это чувство настолько глубоко, что сама не знает об этом. Только ее бессознательное Я владело этой тайной.

– Чего же она боялась? Вы выяснили это? Как? Гипноз? ― Марина в нетерпении одновременно сыпала и вопросами, и версиями. Она даже подалась немного вперед, вглядываясь в лицо рассказчицы.

«Наконец-то заинтересовалась», ― подумала старая женщина и удовлетворенно откинулась на спинку кресла. Кресло сильно качнулось, Дигби, испугавшись, вскочил, и, вырвавшись из рук Клеопатры Петровны, бесшумно прыгнул на пол.

– Я готова была приложить все усилия, чтобы выяснить это. И даже подумывала о гипнозе, несмотря на то, что Фрейд не работал с гипнозом и не любил его. Но тогда я видела гипноз, как единственное средство, чтобы вытащить «это самое нечто» моей пациентки наружу.

– Готовы были? Что за странное выражение? ― Марина начинала терять терпение. Рассказчик, по мнению журналистки, из Клеопатры Петровны был никудышный. Она повествовала ровным голосом, монотонно, без особенных пауз. Постоянно вставляя сложные профессиональные термины, она еще больше запутывала и без того непростую историю. ― Вы выяснили, в чем дело или нет? ― девушка торопливо постучала ногой по полу и чуть наклонила голову.

– После того дня, когда я прочитала заметку об Алене Бомбаре, мы с Александрой виделись еще пару раз. Провели стандартный сеанс, я просила девушку вспоминать мельчайшие подробности детства, школу, соседских мальчишек, злую собаку на улице. Все детали, которые она только могла вспомнить. Из-за очередной конференции, в которой я должна была участвовать, мы были вынуждены сделать перерыв, и условились встретиться после. В назначенный день я прождала Александру у себя в кабинете, но она так и не появилась. Я не могла сразу же пойти к ней, так как у меня были другие пациенты. К вечеру я валилась с ног от усталости, день выдался трудным и эмоционально напряженным. Я пообещала себе, что если Александра не объявится и на следующий день, я обязательно навещу ее. Но на следующий день меня в срочном порядке вызвали в университет консультировать женщину с сильнейшим неврозом. Срочность заключалась в том, что пациентка была известной киноактрисой, и нужно было провести диагностику, назначить лечение быстро и строго конфиденциально. Основная сложность была в том, что киноактриса не считала, что нуждается в помощи, отрицала состояние болезни и не желала ни с кем общаться. Я потратила день впустую.

На другой день, когда Александра снова не пришла на прием в обычное для нее время, я не на шутку забеспокоилась, отменила всех последующих пациентов и отправилась к ее дому. Я шла довольно быстро и не замечала покорившего меня прошлый раз запаха гиацинтов. Не знаю почему, но я волновалась, возможно, я по-своему привязалась к девушке и не хотела, чтобы с ней случилось что-нибудь плохое. Еще издалека я заметила знакомую синюю дверь. Подойдя ближе, я увидела письма и газеты, торчавшие из почтового ящика. Их было довольно много. Я взяла несколько штук в руки, одна газета была утренняя, другая ― двухдневной давности. Я обратила внимание на крыльцо, сегодня оно все было покрыто сухими листьями, нападавшими с большого соседнего дерева. Было очевидно, что никто не подметал его несколько дней. Я попыталась заглянуть в окна, но ничего не увидела, звонила в дверь несколько раз, звала Александру, но никто не отозвался. Я почти запаниковала, но вспомнила, что пару недель назад девушка обмолвилась о поездке с однокурсниками за город. Я вспомнила, как она не хотела ехать и отказывалась, а я наоборот настаивала на том, чтобы она поехала. «Наверное, она все же решилась поехать с друзьями, ― нашла логичное объяснение я, ― вот и правильно, что послушала моего совета». Я отправилась в обратный путь, вполне удовлетворенная собственными выводами. Теперь я уже шла не спеша, наслаждаясь теплым ветерком и ласковым солнышком.

– Она в самом деле уехала с друзьями? ― недоверчиво спросила Марина, одновременно испытывая облегчение и разочарование.

– С вашего позволения я пока не буду отвечать на этот вопрос. Скажу только, что один из моих пациентов пошел на поправку. Я была счастлива, что помогла ему, ликовала, что смогла подобрать ключик, найти нужные слова и поделиться уверенностью и позитивом. А дальше заработал механизм, который мы зовем «сарафанное радио» ― звонки все чаще стали раздаваться в моем кабинете, а пациентов становилось все больше и больше. В университете работы тоже хватало ― лекции, семинары, конференции… В общем, у меня не было и свободной минутки. И только спустя несколько недель, во время обеда с коллегой в милом французском кафе, я вспомнила об Александре.

– Как твоя сложная пациентка? ― спросил меня Питер.

– Которая? Все непростые… ― улыбнулась я.

– Насчет которой ты консультировалась с профессором, ― пояснил Питер, жуя салат.

– Ах… она… все в порядке… уже лучше… Спасибо, что спросил, ― не глядя на него, ответила я.

Вот так внезапно я осознала, что от Александры не было известий уже несколько недель…

Глава 4

Не открывая глаз, я сладко потянулась, потом повернулась на другой бок и плотнее закуталась в одеяло. В выходной день можно позволить себе немного поваляться в постели, никаких грандиозных планов на сегодняшний день у меня не было. «Позавтракаю, а потом пойду в парк и проведу несколько чудесных часов в компании с Куприным», ― решила я и снова ненадолго задремала. Солнечный лучик осторожно пощекотал мою щеку и перепрыгнул на плечо, нежно намекая мне, что пора просыпаться.

– Все, встаю, встаю, ― сказала я вслух и, откинув одеяло, села на кровати. На мгновение мне показалось, что я все еще сплю… Я моргнула несколько раз, сильно сжала веки, ущипнула себя ― ничего не изменилось, меня окружали стены не моего дома. Постепенно, оглядываясь вокруг, я стала понимать, что комната, в которой я находилась, не исчезнет. Она реальна ровно настолько, насколько реальна я сама. Страх скрутился в клубок где-то в животе и вырвался наружу:

– Нет! Только не это!

Сидя на кровати, и вертя головой, как маленький сонный совенок, я всматривалась в стены с желтоватыми обоями, стараясь не прислушиваться к шипящим мыслям в моей голове. Я знала, что они внушат мне ужас и осознание происходящего. Только губы безвучно повторяли:

– Пожалуйста, только не это.

Но скользкие и юркие мысли просочились, пробрались в вакуум, в котором я желала оставаться, и голова напомнилась шепчущими голосами, от которых холодели руки. Если этот приступ никогда не закончится, что тогда? Я так и останусь в мире собственных грез и фантазий? Что со мной будет, если меня поместят в клинику для душевнобольных, а я даже не узнаю об этом, потому что я будто бы здесь, в Лондоне? Мне стало очень страшно. Я обхватила колени, втянула голову в плечи и старалась не двигаться. Мне казалось, что нужно стать незаметной и потерпеть ― бороться с паникой не получалось. То и дело меня обдавало горячими волнами, от чего сердце стучало все быстрее. Я напряженно вглядывалась в стены комнаты, ожидая еще подвоха, но больше ничего не происходило.

Время шло медленно или быстро, я не знаю. Постепенно я смогла расслабить мышцы, первый шок проходил. Осторожно касаясь, я дотронулась до подушки, она отозвалась прохладной нежностью шелка. Одеяло было толстое и еще хранило тепло моего тела. Все выглядело вполне реальным, тогда я решилась на большее. Я аккуратно спустила одну ногу с кровати и нащупала пол. Он был твердым и устойчивым, а еще холодным и шершавым. Я робко встала и неуверенными шагами двинулась в сторону двери, ведущей в ванную комнату. Сил хватило только на то, чтобы дойти до дверного проема, я прислонила голову к косяку и закрыла глаза. Когда человек не может видеть, у него обостряются остальные органы чувств. Я почувствовала легкий цветочный запах, доносящийся из ванной комнаты, а также услышала, как поют птицы, скорее всего, сидя на дереве, растущим под окном. Я резко открыла глаза, я откуда-то знала, что под окном растет дерево, боязливо толкнула дверь в ванную, словно ждала чего-то, но ничего не произошло, только дверь слегка скрипнула.

Ванная комната была практически безупречна. Красивая, белоснежная, с большим зеркалом в золоченой раме. На небольшом высоком столике стоял букет розовых пионов. Я коснулась пальцами бутона, он был нежным и одновременно плотным, с тонкими лепестками. Я надавила на него сильнее, на лепестке остался кривой залом. Настоящий.