Несусветный багаж - Ллойд Осборн

— Может быть, — спросил Джон, — соизволишь, наконец, поделиться со мной, что ты, собственно говоря, задумал?

— Да разрази меня гром, — воскликнул Моррис. — Если ты сам до сих пор не понял, то вряд ли я сумею тебе объяснить.

— Наверняка опять какие-нибудь глупости с тонтиной. Но ведь это бессмысленно. Мы проиграли, вот и все дела.

— Повторяю тебе, дядя Мастерман умер. Я в этом уверен. Какой-то голос мне это подсказывает.

— Хорошо, пусть, но ведь дядя Джозеф тоже умер.

— Он не умрет, пока я так не решу — заявил Моррис.

— Если уж на то пошло, — ответил Джон, — если ты прав, и дядя Мастерман давно мертв, то нам достаточно будет разоблачить Майкла, и тогда вся правда выйдет наружу.

— Похоже, ты считаешь Майкла полным идиотом, — съехидничал Моррис. — Ты что, не понимаешь, что он это мошенничество давно готовил? У него все уже на мази: медсестру, врача, погребальную контору — всех подкупил. И свидетельство о смерти лежит готовенькое, только дату вставить. Как только он учует подходящий момент, дядя Мастерман через два дня скончается, а через неделю его похоронят. Но имей в виду, Джонни, на что способен Майкл, на то способен и я. Если он блефует, то и я сумею блефовать не хуже. Если его отцу придется быть вечно живым, то вечно живым будет и мой дядюшка.

— Но ведь это, наверно, незаконно? — спросил Джон.

— Человек должен когда-нибудь решиться и проявить хоть самую малость моральной смелости, — ответил с достоинством Моррис.

— А если ты ошибаешься, и дядя Мастерман жив и прекрасно себя чувствует? — продолжал сомневаться Джон.

— И в этом случае наша ситуация не ухудшается, — объяснил заговорщик. — Наоборот, улучшается. Когда-нибудь дядя Мастерман все же должен умереть; ведь как было — дядя Джозеф жил долго, а умереть мог в любую минуту; теперь же никаких препятствий нет, все в наших руках. Игра, которую я задумал, может продолжаться до конца света.

— Хотелось бы мне знать, как ты это провернешь, — вздохнул Джон. — Известно ведь, что ты портачишь все, за что ни берешься.

— Интересно, что я такого спортачил? — взвился Моррис. — Да у меня лучшая в Лондоне коллекция сигнетов!

— Ага, и еще кожевенная фирма, — в тон ему продолжил брат. — И всем известно, что порядок там, как в балагане.

Моррис продемонстрировал исключительную выдержку, не позволив себе ни взорваться, ни нагрубить в ответ, даже легкого недовольства не высказал.

— Вернемся к делу, которое нам предстоит сейчас уладить, — сказал он, — если нам только удастся перевезти его в Блумсбери, все будет в порядке. Спрячем его в подвале; подвал у нас как будто специально для этого предназначен, а потом останется только найти продажного врача.

— А почему мы не можем оставить его тут? — спросил Джон.

— Мы же не знаем этой местности. А вдруг этот лесок — излюбленное место прогулок для парочек? Надо сейчас думать о настоящих трудностях. Как переправить его в Блумсбери?

Множество предложений было рассмотрено и отброшено. Станция Браундин в расчет, естественно, не принималась, ей суждено было в ближайшее время стать местом всеобщего внимания и пересудов, так что выслать оттуда труп, не привлекая ничьего внимания, не было никакой возможности. Джон несмело предложил добыть бочку из-под пива и отправить покойника в ней, но недостатки этого плана были столь очевидны, что Моррис не стал даже на это предложение отвечать. Столь же неудачной выглядела идея приобретения багажного контейнера, ибо с чего бы это двум пассажирам без багажа вдруг понадобился контейнер? Другое дело, если бы они свежее белье покупали.

— Мы на неверном пути, — пришел, наконец, к выводу Моррис. — Нужно рассмотреть ситуацию в целом, — продолжал он, все больше возбуждаясь, речь его была отрывистой, как будто он размышлял вслух. — Предположим, что мы снимем поблизости какой-нибудь домишко, примерно на месяц. А владелец домика может купить контейнер без всяких подозрений, не привлекая ничьего внимания. Предположим, что еще сегодня мы найдем что-нибудь подходящее, вечером купим контейнер, а завтра наймем грузовой фургон, а еще лучше обычную повозку, которой сами сможем править, заберем контейнер или что там достанем и доставим его в Рингвуд или Линдхерст, да неважно, на какую станцию. На контейнере можно написать: «Бракованные образцы товара», понимаешь? Джонни, мне сдается, что я, наконец, придумал нечто дельное!

— Звучит вполне разумно, — признал Джон.

— Разумеется, мы должны взять другие имена. Представляться настоящими было бы глупо. Как тебе нравится фамилия «Мастерман»? По-моему звучит солидно и достойно.

— Нет уж, Мастерманом я не стану ни за что на свете. Можешь взять ее себе, если желаешь. Я лучше назову себя Вэнсом[4], Великим Вэнсом. Это звучит.

— Еще чего, Вэнсом! — воскликнул Моррис. — Ты что себе думаешь, мы тут в игрушки играем, оперетту разыгрываем? С такой фамилией только в мюзик-холле выступать.

— Вот именно, — подтвердил Джон. — Сразу помогает приобрести авторитет. Можно до конца жизни носить фамилию Фортескью, и никто на тебя внимания не обратит; а имя Вэнс сразу говорит о врожденном благородстве.

— Но есть и другие театральные фамилии: Лейбурн, Ирвинг, Броу, Тул…

— К черту, ни одна из них мне не подходит. Могу я хоть немного развлечься?

— Ладно, Бог с тобой, — Моррис понял что здесь Джон ему не уступит. — Раз уж так, то я буду Робертом Вэнсом.

— А я буду Джордж Вэнс, — воскликнул Джон. — Единственный и неповторимый Джордж Вэнс! Все под знамена Великого Вэнса!

Приведя свои костюмы в приличное состояние, братья Финсбюри вернулись кружной дорогой в Браунден в поисках места, где бы перекусить, и подходящего помещения для реализации дальнейших планов. Найти жилье с мебелью в местечке, лежащем на отшибе, вдалеке от оживленных дорог, вообще говоря, не просто, но нашим искателям приключений повезло — судьба послала им встречу с глухим столяром, во владении которого находилось даже несколько домиков, которые имело смысл осмотреть. Столяр выразил горячее желание удовлетворить все пожелания клиентов. Второе из осмотренных его владений отстояло на полторы мили от соседей. Братья понимающе переглянулись: то, что надо. При ближайшем рассмотрении, правда, у данного жилища выявился и ряд недостатков, причем существенных. Домик стоял в болотистом, поросшем вереском месте; вид из окна заслоняли высокие деревья, стропила под стрехой явно подгнили, а на стенах бросались в глаза неприятные зеленые пятна. Комнатенки были маленькие, потолки низкие, мебели почти никакой. В кухне было на удивление холодно, да и влажность давала себя знать, а в спальне стояла лишь одна кровать.

Моррис обратил внимание хозяина на все указанные дефекты в надежде сбить цену.

— Ну что ж, — заметил столяр, — если господам не нравится спать вдвоем в одной постели, надо было виллу искать.

— И к тому же водопровода нет. Где вы воду берете?

— Из родника, — ответил хозяин, показывая на здоровую бочку около дверей. — Вот ее нужно наполнить водой из родника, который не так уж и далеко. Носить воду можно ведром, вот оно тут.

Рассматривая указанную емкость, Моррис незаметно подтолкнул брата локтем. Бочка была новая, большая, на вид вполне крепкая. И это обстоятельство все перевесило, остальные нюансы не имели значения. Дело было тут же улажено. Плату внесли за месяц вперед, и уже через час братьев Финсбюри можно было видеть возвращающимися в свой ветхий домишко с ключом, символизирующим их временное право собственности, и спиртовкой, на которой они намерены были готовить себе пищу. Кроме того, разжились они пирогом со свининой впечатляющих размеров и литровой бутылкой виски наихудшего во всем Гемпшире качества. Но и это не все, поскольку братья решили изображать из себя художников-пейзажистов, то договорились о найме двуколки, которую им должны были доставить рано утром. Таким образом, добравшись до дому, они могли не без оснований считать, что все идет по плану.

Джон принялся заваривать чай. Моррис же, кружа по дому, к своей большой радости нашел на полке в кухне крышку от бочки. Теперь упаковка для посылки была у них в полном комплекте. Поскольку соломы он нигде поблизости не обнаружил, то решил завернуть покойника в несколько одеял, которые тем более подходили для этого, что использовать их для других целей любой из братьев вряд ли бы захотел. По мере того, как одна за другой устранялись трудности, настроение у Морриса улучшалось, доходя порой почти до восторга. Оставалась, однако, еще одна проблема, от решения которой зависел успех всего предприятия: согласится ли Джон остаться в этом пристанище на какое-то время в одиночестве? Пока что Моррис не решался его об этом спросить.

В прекрасном расположении духа сели братья за стол и начали кроить пирог. Моррис известил брата о том, что нашлась крышка от бочки, а Великий Вэнс выразил свое удовлетворение, выбивая дробь вилкой по столу в стиле лучших ударников лондонского мюзик-холла.