Детектив США. Книга 5 - Томас Росс

— Как?

— По радио, — Эдди указал на стоящий в углу радиоприемник. — На следующее утро.

— Вы знаете, по какой причине Сэйбол оказался в Чикаго, а Либман — в Нью-Йорке?

— Понятия не имею. Я напуган не меньше Джонни. Похоже, кто-то намерен уничтожить всех, так или иначе связанных с той вечеринкой.

— Вы думаете, Сэндзу следует обратиться в полицию?

— Я понимаю, почему он этого не хочет. Если сейчас у него еще есть шанс вернуться на сцену, — а я знаю, что он думает об этом, — то история с Беверли, став достоянием широкой публики, поставит крест на его надеждах. Это я понимаю. Но у вас нет таких возможностей для защиты Джонни как у полиции. Вот что тревожит меня больше всего.

— Я думаю, Джулиан придерживается того же мнения, но Джонни — его друг, и выставленные им аргументы весьма убедительны.

Эдди улыбнулся.

— Джонни, если захочет, сможет продать бикини эскимосам.

— Ну, спасибо за помощь, Эдди, — Лидия поставила на стол пустой бокал и бросила окурок в пепельницу. — Пойду докладывать боссу.

Гарви позвонил из Лос-Анджелеса лишь во вторник утром. Квист попросил его повременить с докладом, пока в кабинете не собрались Лидия, Бобби Гиллард и Конни Пармали. И тотчас же из усилителя, стоящего на столе Квиста, загремел голос Гарви:

— Я не смог позвонить вчера вечером, Джулиан. Надо было еще кое в чем разобраться.

— Слетал не зря?

— Увидишь сам. Конни готова?

Квист взглянул на мисс Пармали, застывшую над машинкой для стенографирования.

— Начинай, — скомандовал он.

— Я обнаружил третью жертву.

— Третью?

— Да, после Сэйбола и Либмана, — пояснил Гарви, — Маршалл, голливудский полицейский.

— Он мертв?

— Можешь не сомневаться. Я начал разыскивать его, как только прилетел. Он уволился из полиции и жил в небольшом коттедже на берегу океана. Приехав туда, я нашел на крыльце три бутылки молока, а в почтовом ящике — газеты за три дня. Я вошел в дом через дверь черного хода, которая оказалась открытой. На столе в кухне обнаружил недоеденный завтрак. Маршалла не было. Я почуял неладное, Джулиан.

— Я тебя понимаю.

— Пошел к соседу. Тот сказал, что Маршалл любит по утрам поплавать. По тропинке мы спустились на пляж. Там он и лежал, с проломленным черепом. Не в плавках, а в джинсах, рубашке и кроссовках. Сосед высказал предположение, что Маршалл упал с обрыва. Я думаю иначе. Он лежал на песке, рядом — ни одного булыжника. Судя по всему, его несколько раз ударили по голове чем-то тяжелым. Полицейские пришли к тому же выводу. Молоко, газета, недоеденный завтрак указывают на то, что Маршалла убили в пятницу утром. Того же мнения и судебный эксперт.

— Есть ли подозреваемые?

— Нет. Подъездная дорожка заасфальтирована, следов шин на ней нет. Соседи никого не видели. Машина Маршалла в гараже. С этим все.

Квист взглянул на Лидию и Бобби Гилларда. Вопросов у них не было.

— Продолжай, Дэниэл.

— Я заехал в конторы Сэйбола и Либмана. Рыдающие секретарши. Черная тоска. С обеими одна и та же история.

— Какая история?

— Джонни попросил Сэйбола встретиться с ним в Чикаго. Джонни попросил Либмана встретиться с ним в Нью-Йорке. Срочно.

— О господи, Дэн, неужели ты хочешь сказать…

— Подожди, это еще не все. Джонни не разговаривал ни с Сэйболом, ни с Либманом. Секретарша Сэйбола сказала, что позвонил мужчина. Она решила, что это Эдди Уизмер, хотя признает, что тот не представился. Он, мол, звонит по поручению Джонни. Сэндз хочет, чтобы Сэйбол встретился с ним в чикагском аэропорту в такое-то время. «Передайте мистеру Сэйболу, что речь пойдет об особом шампанском». Секретарша знала, что Сэйбол не может лететь: он работает семь дней в неделю. Когда же она передала ему просьбу Джонни, Сэйбол позеленел и приказал ей купить билет до Чикаго.

— Ты сказал, что с Либманом произошло то же самое?

— Совершенно верно. Мужчина не назвал себя. Сказал, что звонит по поручению Джонни Сэндза, который хочет встретиться с Либманом в Нью-Йорке, после благотворительного концерта в «Гардене». Либман должен позвонить в «Гарден», и они договорятся о месте и времени. Секретарша засомневалась, сможет ли она найти Либмана: тот где-то играл в гольф с клиентом. Мужчина подчеркнул, что дело срочное, насчет «особого шампанского». Она нашла Либмана. Не доиграв партию, он улетел в Нью-Йорк.

— И на этот раз секретарша подумала, что звонил Уизмер?

— Нет, — Гарви хохотнул. — Я прямо спросил ее об этом. Она зарделась и ответила, что узнала бы голос Эдди. Подозреваю, у них не только деловые отношения.

— Девушки полагают, что звонили из Лос-Анджелеса?

Как они могут это знать, Джулиан? Сейчас можно звонить из Анкориджа, а будет слышно, как от соседа. И никаких телефонисток — автоматическая связь. Но я думаю, что звонили из Лос-Анджелеса, Маршалла убили в пятницу утром. Сэйболу и Либману позвонили в тот же день после полудня. Нашему приятелю хватило времени, чтобы прилететь в Чикаго раньше Сэйбола. Он успел и телеграмму послать авиадиспетчеру. А потом улетел в Нью-Йорк, чтобы свести счеты с Либманом.

— И с Джонни, — заметил Квист.

— И с тобой! — добавил Гарви. — Кто-то убивает всех, замешанных в дело Трент, а заодно и тех, кто попадается на пути. Например, Квиста.

— Да, действие перенесено из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк.

— Поэтому я вылетаю первым же рейсом. Кто-то должен прикрывать тебе спину. Наш любитель шампанского настроен серьезно.

Кровь отхлынула от лица Джонни. В одно мгновение он ссохся и постарел.

— Майк Маршалл! В это невозможно поверить.

— Придется, — пожал плечами Квист.

Они сидели в номере Джонни в отеле «Бомонт». Эдди смешивал и разносил коктейли. Квист говорил, Джонни слушал и уголок его рта изредка дергался. Когда Эдди приносил стакан, он выпивал его залпом и тут же возвращал назад.

— Я пару раз встречался с той крошкой из конторы Либмана, — подтвердил Эдди. — Слава богу, что она запомнила меня, иначе ты бы мог подумать…

— Не болтай ерунды, Эдди, — оборвал его Джонни и, насупившись, повернулся к Квисту. — Если б ты не знал меня, Джулиан, и тебе выдали всю эту информацию, не подумал бы ты, что именно я убиваю всех, кто знал о деле Трент?

— У меня могли бы зародиться подозрения, — кивнул Квист.

— Этому типу, кто бы он ни был, известно все, — вмешался Эдди. — Но как ему удалось выяснить, что мы собираемся лететь через Чикаго, босс? Об этом знали только вы, я и продавец билетов в аэропорту.

— Знал же он о записке, которую, как мне казалось, не видел никто, кроме меня, — вздохнул Джонни. — Да, он все рассчитал.

— Давайте не усложнять дела, — возразил Квист. — Кто-то не ушел с твоей вечеринки в тот вечер или находился в твоем доме, не принимая в ней участия. Насколько я тебя знаю, войти к тебе мог любой прохожий. Приятель Беверли Трент два года доил тебя, а теперь, когда молоко иссякло, он начал мстить. С этим все совершенно ясно. А насчет остановки в Чикаго — так он мог стоять за спиной Эдди у окошечка кассы.

— Вот чего я не могу понять, — не сдавался Эдди. — Мистер Квист говорит, что Максу и Луи позвонили в пятницу днем. А мы решили, что полетим через Чикаго только в аэропорту Лос-Анджелеса. Как он мог знать о наших планах, босс, до того как они определились?

Джонни прижал кончики пальцев к глазам.

— Это не совсем так, Эдди. В четверг вечером я позвонил Джейн в Чикаго, чтобы узнать, будет ли она дома. Я не сказал об этом тебе, так как ты стал бы меня отговаривать.

На лице Эдди отразилась обида.

— В аэропорту я разыграл сценку, прикинувшись, будто эта идея только что пришла мне в голову, — Джонни взглянул на Квиста. — Думаешь, мой телефон в Беверли-Хиллз может прослушиваться?

— Неизвестный знал о твоей поездке в Чикаго.

Джонни посмотрел на часы.

— Ты собираешься к Мэриан Шеер, Джулиан?

— Если ты там будешь, — ответил Квист. — Мне бы не хотелось отпускать тебя одного, пока у нас нет четкого плана действий.

Джонни рассмеялся.

— Одного? Я беру с собой трех куколок.

— Чем больше, тем безопаснее, — поддакнул Эдди.

Квист встал.

— У меня не детективное агентство, Джонни. Я не могу приставить к тебе телохранителя. Хочешь знать мое мнение?

— Конечно, дружище. Я доверяю тебе. Ты это знаешь.

— Неизвестный убивает всех, кто был в курсе перемещения тела Беверли Трент из твоего дома в ее квартиру. Об этом знали полицейский, Сэйбол, Либман. Остались Эдди и ты.