Журнал «Вокруг Света» №12 за 1978 год - Вокруг Света

Таков «второстепенный» эффект ГеоТЭС.

Конечно, есть много и других, не сразу заметных преимуществ ГеоТЭС, но... Это «но» чуть было не зачеркнуло идею.

Из-под земли станут ежедневно выкачивать тысячи, десятки тысяч кубических метров горячей воды. Возникают две проблемы.

Первая: каким должно быть самое рациональное потребление горячей воды?

Вторая: куда девать использованную воду?

Вопросы серьезные. Ведь в сутки из Земли можно брать не больше того, что ежедневно поступает в подземное море. Расход не должен превышать поступления новой воды! Иначе могут произойти неприятные последствия — подземное море истощится, как иссыхают нефтяные колодцы при неумеренной их эксплуатации. Геотермальным морем, как великим даром природы, надо будет пользоваться очень бережно, не нарушая природного равновесия!

Но как подсчитать поступление воды? Суммарное количество атмосферных осадков не годится, потому что некоторая их часть питает реки, некоторая испаряется, некоторая застаивается в болотах, и только какая-то часть, причем неизвестно какая, поступает в подземные водоемы. Подсчитать, даже приблизительно, сколько атмосферной влаги, куда поступает, пока не представляется возможным. Со временем это, конечно, удастся сделать. Тогда скорее всего выяснится, что не только атмосферная вода питает подземное море. Вполне возможно, что вода поступает еще и из недр, что в земной коре текут свои Амазонки. Однако все это гипотезы. А если выяснится, что оттока из сибирского подземного моря нет и сколь-нибудь значительное количество термальной воды выводить на поверхность нельзя?

Думается, и в этом случае есть выход. Кругооборот воды! Из одних скважин мы берем кипящую воду, используем ее, а по другим скважинам возвращаем в недра Земли. Пусть ее снова греет естественный атомный реактор, его мощности хватит. Потери же на испарение вполне можно свести к минимуму.

Конечно, проблемы и для внуков останутся. А как же иначе? Им тоже придется осваивать свою «тепловую Тюмень», и они ее, уверен, освоят. Но первые дороги должны проторить мы — к сибирской нефти, что мы и делаем. К горячим морям Тюмени, что нам еще предстоит сделать.

Мурад Аджиев, кандидат экономических наук

Барханам нет конца

Наконец-то 8 апреля 1977 года мы вышли в путь. Впереди — вожак каравана, взрослый, степенный верблюд по кличке Дуки; второй, помоложе, проказник Баб; верблюдица Зулейка с сыном-подростком с громким именем Голиаф; моя верная подруга, черная, как уголь, собака Диггити и я, Робина Дэвидсон, бывшая студентка Брисбенского университета. Предстояло пройти 1700 миль через пустыни Западной Австралии к побережью Индийского океана...

Хотя во время подготовки в Алис-Спрингс я не раз делала с верблюдами многомильные переходы, первый день путешествия оказался сразу и захватывающим и пугающим».

Так начинается дневник Робины Дэвидсон. Что же заставило 25-летнюю австралийскую студентку, изучавшую японскую культуру и искусство, бросить университет и отважиться на весьма рискованное путешествие через пустыни Западной Австралии?

В детстве Робина зачитывалась описаниями путешествий Берка, Стюарта, Уорбертона, Джайлса, которые сто лет назад стирали «белые пятна» на карте внутренних районов Австралии, подчас платя за свои открытия жизнью. «Мы — их потомки, — пишет Дэвидсон, — но большинство из нас видало лишь незначительную часть своей родины: большие города на побережье да туристские достопримечательности. Так можно ли считать себя австралийцем и не знать землю, где ты живешь?»

Однако одно дело решить своими глазами посмотреть «глушь», и совсем другое — осуществить это желание. Единственный выход — совершить переход на верблюдах.

Приобрести караван в наши дни оказалось непросто. Почти столетие верблюжий транспорт широко использовался в австралийской глуши. Когда же на смену одногорбым пришло ревущее четырехколесное бензиновое чудовище, их просто-напросто выпустили на волю — оставили на произвол судьбы. Тем не менее верблюды не только ухитрились выжить, но и могут доставить неприятности в пустыне. Пока же Робина отправилась в Алис-Спрингс, самый центр Австралии, где до сих пор разводят и обучают верблюдов, которых затем продают в туристские центры или, что реже, в зоопарки. Там под руководством Солли Мохамета, афганца, родившегося в Австралии, больше двух лет работала на верблюжьей ферме. Во-первых, нужно было скопить деньги для покупки животных, а во-вторых, научиться обращаться с ними — кормить, вьючить, лечить, управляться в пути.

«...Когда на четвертый день мы подошли к Арейонге, вид у нас был далеко не блестящий, — признает Дэвидсон. — На подошвах у меня вздулись мозоли, натруженные икры окаменели. Диггити изрезала лапы об острые камни, и последний переход ей пришлось проделать на спине Дуки — унижение, с которым она с трудом смирилась. У Зулейки от усталости буквально подкашивались ноги. Баб шарахался не только от диких кроликов, но и от скал и кустов, явно давая понять, что предпочел бы вернуться домой. Лишь Дуки расценивал происходящее как захватывающее приключение, насмешливо морщил губы, поглядывая вокруг, и важно вышагивал впереди каравана, высоко вскидывая голенастые ноги. Я подозреваю, что Дуки давно мечтал по-настоящему попутешествовать, как это делали его предки.

После четырех дней одиночества Арейонга была для нас прямо-таки шоком, правда, приятным. За милю до поселка караван встретила весело кричащая, визжащая, хохочущая ватага ребятишек, которые наперебой просились прокатиться на верблюдах. Когда же Диггити была спущена на землю с высоты верблюжьей спины, десятки ручек протянулись погладить собаку. Не меньше восторженных ласк досталось и на долю верблюдов, хотя из-за разницы в росте встречающих и путешественников ребята ограничились почесыванием сухих жилистых ног «кораблей пустыни». К моему величайшему изумлению, у окраины Арейонги нас встречало все его взрослое население. Оказывается, до поселка дошла весть, что какая-то белая в одиночку пересекает безводную глушь. Вот они и вышли встретить и поглазеть на «рама-рама» (это слово на языке пиджанджаджара означает «сошедший с ума», хотя и с изрядной долей симпатии)».

За месяцы путешествия по пустыням Западной Австралии Робина Дэвидсон впервые близко узнала тех, кто испокон веков жил на пятом континенте. «Вначале, конечно, не обошлось без курьезов. Стоило мне произнести несколько фраз на пиджанджаджара, выученных в Алис-Спрингсе, как в ответ раздавались взрывы смеха, — рассказывает Дэвидсон. — Если так владеют им знатоки в сердце Австралии, то чего же стоит все, что пишется об аборигенах в газетах!?»

Общаясь с аборигенами в Арейонге, Докер-Ривер, Пипальяджаре, Робина быстро оценила и полюбила этих темнокожих людей, сумевших выжить в местах, переход через которые считался чуть ли не подвигом.

Провожая Робину из Арейонги, аборигены предупредили, что следующим отрезком пути в Темпе-Дауне давно никто не пользуется и поэтому он особенно опасен. Действительно, миль через двадцать едва заметная тропинка то и дело стала вообще исчезать. А тут еще проказник Баб счел нужным проявить свой характер. На узкой горной тропинке верблюд встал как вкопанный и начал энергично сбрасывать поклажу — вьюки с провиантом и канистры с водой. «У меня едва хватило сил, чтобы собрать разбросанные на сотню метров по склону вьюки», — вспоминает Робина.

...Когда караван миновал место, известное под названием Округи Лассетера, на горизонте стали собираться тяжелые свинцовые тучи. Они опускались все ниже и ниже, и наконец на путников обрушился ревущий вселенский потоп. Не прошло и часа, как дорога превратилась в бурную речку.

«Тут-то я и столкнулась с первой из многочисленных неожиданностей, которые невозможно предусмотреть заранее. Дело в том, что копыта верблюдов похожи на «лысые» шины, и, естественно, им очень трудно идти по скользкой глине. Но весь маршрут путешествия я прокладывала по пустыням и просто не могла предположить, что пойдет дождь. Единственный выход — брать каждого верблюда за повод и осторожно переводить одного за другим через скользкие места. Это отнимало последние силы у всех нас. Вдруг, в самый что ни на есть ужасный ливень, Дуки, мой дорогой, образцовый, надежный Дуки, который шел последним, нет, не сел, а тяжело шлепнулся в грязь, порвав повод.

Скользя, я вернулась к верблюду и попыталась заставить его подняться. Дуки отказался. В отчаянии я принялась кричать и колотить кулаками бедное животное, пока Дуки чуть ли не со стоном не встал на ноги. И тут, к величайшему ужасу, я увидела, что он хромает.

Дальнейший переход к Докер-Ривер больше всего напоминал шествие калек. И все-таки медленно, мучительно, но мы добрели до цели.