Аномалия Шарли - Ша Форд

ад и пахла смертью. Два мешка взорвались в моих руках. Я чувствовала, как горячий сок стекал в мои ботинки. Придётся дать им проветриться в коридоре сегодня вечером.

А завтра на рассвете я выброшу из них тараканов и повторю все сначала.

ГЛАВА 3

Мне нравилось думать о Далласе как о больших квадратных часах.

Все многочисленные отделы мэрии находились в центре города — они были как руки, потому что Нормалы не знали бы, что делать, если бы мэрия им постоянно не подсказывала.

Края города были разделены на восемь районов: Гранит, Опал, Топаз, Цитрин, Рубин, Золото, Изумруд и Сапфир. Они напоминали числа. Жизнь на два часа, Сапфир, была хороша настолько, насколько это было возможно; жизнь на четыре часа, Гранит, была хуже всего. А между лучшим и худшим был отрезок длиной в милю, который они называли Выходом.

Выход, как следовало из его названия, был единственным путем в Даллас или из него, и это была единственная часть нашей стены, которая стояла обнаженной.

Большинство людей видели в стене кирпич и раствор. Кирпичи были более привычны. Они были безопаснее. Я была убеждена, что если бы люди могли увидеть, как на самом деле выглядели стены, у них возникло бы гораздо больше вопросов. Типа: если снаружи ничего нет, то зачем нам гигантский, плавящий плоть забор вокруг нашего города?

Но обычно задавали не такие вопросы. Иногда мне казалось, что они вообще не думали: они просто читали сценарий.

— Есть что сообщить?

Я высунулась из Билла и увидела стража контрольно-пропускного пункта, смотрящего на меня из-за окна с толстым стеклом. У него было то, что я называла лицом типа Гр, где Гр означало грубый. В Далласе не было большого разнообразия. Каждый Нормал относился либо к типу Гр, либо к типу Гл. Я предпочитала грубые черты, потому что в них было хотя бы несколько линий. Все гладкие лица выглядели одинаково: просто идеальные овалы с красивыми глазами.

— Прости, что? — сказала я.

Страж контрольно-пропускного пункта хмуро смотрел на меня, от этого стали глубже точеные морщины возле рта. У него были бледно-лиловые глаза и светлые, развевающиеся на ветру волосы, которые вызвали мысль, что он, вероятно, подал заявку на участие в лотерее кинозвезд сразу после школы.

А теперь он сердился, потому что его номер не вытянули.

— Я сказал… — его голос доносился из динамика посреди окна, натужно и медленно, — у вас есть что сообщить?

У меня было, о чем сообщить. Я должна была сказать ему, что разбила старый тостер, который нашла в урне Джонсов, и что я засунула его внутренности в свой комбинезон — и я, вероятно, должна была сказать ему, что Ральф планировала использовать эти части, чтобы сделать что-то в высшей степени незаконное позже. Но я этого не сделала.

— Неа. Ничего.

И хотя мои карманы были набиты вещественными доказательствами, на КПП меня не допросили.

— Хорошо, приятного дня, — буркнул он, перебивая меня.

Контрольно-пропускной пункт Сапфир всегда было легко пройти. Все стражи знали меня, и они знали, что лучше не просить у меня отпечаток — потому что, если они спросят, я пройду, вонючая, в их будку. Я двадцать раз тыкала пальцем не в ту сторону, а когда меня пытались поправить, притворялась, что я глухая.

Быть Дефектом означало, что мне все сходило с рук. Говард написал какой-то базовый протокол в какой-то момент, когда я только начала собирать мусор. Такие вещи, как говорите медленно, не пытайтесь ее кормить, и, ради всего святого, перестаньте давать ей фонарики, чтобы она могла с ними играть — она не ведет ночной образ жизни и воспользуется лампочками, чтобы разжечь мусорный костер.

Просто основные вещи.

Конечно, был какой-то протокол о том, как со мной обращаться. Но я все еще была ходячей беспрецедентностью, и Нормалы не знали, как с этим справляться. Они видели кареглазую девушку с косой, которая выглядела так, будто она позволила заплести ее какому-то копытному животному, и просто считали меня глупой. Хотя на самом деле я могла говорить так же хорошо, как и все остальные, а иногда и лучше, потому что Говард начал давать мне уроки словарного запаса в раннем возрасте.

И это были такие уроки, когда он бросал на меня скорпиона, если я давала неправильный ответ, так что я быстро училась.

— Езжай быстрее! — крикнула я.

Я сидела на задней ступеньке мусоровоза, одна рука была просунута в стальной поручень в углу. Челюсти Билла были закрыты, и ветер уносил большую часть его запаха. Я шлепнула его по железному боку и наклонилась, чтобы крикнуть:

— Быстрее!

Просить Билла ехать быстрее было так же глупо, как и просить его ехать медленнее. Его датчики зафиксировали сигнал, когда мы пересекли линию контрольно-пропускного пункта, а это значило, что он знал, что мы на пути к выезду, где ограничение скорости составляло колоссальные двадцать пять миль в час. И Билл никогда не поднимал скорость выше двадцати пяти.

— Ты чертовски скучный, ты знаешь это? — буркнула я. Но, по крайней мере, с Биллом, плетущимся рядом, у меня было достаточно времени, чтобы расслабиться и насладиться свежим воздухом.

Дорога через Выход изгибалась широкой U между Сапфиром и Гранитом. По обеим сторонам были пустынные поля, густо заросшие сорняками и всегда утопающие в облаках жуков. Граница выступала растянутым треугольником с левой стороны от меня, и стена вдоль этой границы была обнажена от края до края.

Отсюда было легко увидеть, что стена на самом деле представляла собой огромный смертоносный забор. Листы чистой энергии, потрескивающие и бледно-голубые, тянулись, чтобы заполнить промежутки между линией хромированных проводящих столбов. Сами столбы имели ширину всего в человеческий рост, но стояли выше трехэтажного дома.

Ральф считал, что энергия, вспыхивающая между столбами, была примерно в сто раз мощнее той, что исходила из обычного пистолета. Он так считал, потому что однажды ночью я ходила сюда пешком и швырнула старый телевизор прямо в середину стены.

Половина телевизора распалась при контакте; другая половина отправилась в полет. В итоге она приземлилась где-то в дальнем углу задних полей — факт, который мы не обнаружили, пока Говард той весной не послал роботов-тракторов косить сорняки.

Он не был счастлив, когда один из них взорвался, потому что в его вращающиеся лопасти попал телевизор. Возможно,