Подвиг на Курилах - Александр Гритченко

Откуда же все-таки стреляют?

Он чуть приподнялся на локтях, и в то же мгновение рядышком цвиркнула о валун пуля, фонтанчиком разбрызгивая во все стороны гранитное крошево.

«Снайпер где-то поблизости притаился, — сообразил Вилков, — надо с ним кончать, не то много бед может наделать».

Легко сказать — «кончать». Сделать значительно труднее. Прежде всего нужно заставить японца обнаружить свою позицию. Без этого и думать нечего о его уничтожении.

Вилков благополучно отполз в сторону метров за двадцать, к такому же шершавому с темными прожилками валуну, за которым лежал прежде. Здесь, надвинув на самые глаза каску, уже притаился боец его взвода Додух.

— Я вот думаю, не снайпер ли тут постреливает, — смущенно произнес он. — Только ума не приложу, откуда именно.

— Вот это мы с тобой сейчас и попробуем выяснить, — сказал Вилков.

Он приказал Додуху надеть на ствол автомата каску и высунуть ее из-за валуна. Но японский снайпер оказался не так прост, как хотелось бы старшине. Несколько раз высовывалась каска, а самурай молчал.

— Стреляный воробей. Такого на мякине не проведешь, — признал Николай.

Когда на соседнем участке усилилась перестрелка, случай помог Вилкову и Додуху. От берега, туда, где залегла рота Кащея, пригибаясь, побежали два солдата. Один держал на плече длинную, как пищаль, бронебойку, у другого через плечо висела тяжелая сумка, видимо, с патронами. По ним-то и сделал несколько выстрелов самурай. К счастью, оба наших бойца успели спрятаться в укрытие. Зато Вилков засек вражеского снайпера. Он оказался в каких-нибудь 100–120 метрах от того места, где находились Додух с Вилковым. А то, что Николай принимал за обыкновенный валун, при тщательном наблюдении оказалось хорошо замаскированным индивидуальным окопчиком с высоким бруствером.

Но и теперь, зная, где находится снайпер, уничтожить его было не так-то просто. В своем окопчике он оставался недосягаемым для пуль советских воинов, появляясь из-за бруствера крайне редко. Производил выстрел и сразу прятался. Сколько же матросских и солдатских жизней могли оборвать его меткие пули!

— Надо действовать осторожно, — предупредил Вилков Додуха. — Вспугнем его, он сразу сменит позицию. И тогда все начинай сначала. А он тем временем будет себе лежать и постреливать.

Додух ожидал, какое решение примет командир, лоб которого прорезали частые морщины. Наконец, в глазах того мелькнула озорная усмешка.

— Вот что сделаем, — начал он. — В сторону окопа, где засел снайпер, откроешь огонь из автомата. Стреляй длинными очередями. Пуль не жалей. А я тем временем проберусь вон к тому валуну. — Вилков указал на каменную глыбу метрах в двадцати-двадцати пяти от снайперского окопчика.

У Додуха от удивления даже каска на затылок поползла.

— Да, он вас, товарищ старшина, пока вы туда добежите, десять раз успеет убить, — с нескрываемой тревогой в голосе произнес боец.

— Ну чего ты, чудак-человек? Ты же его своим огнем заставишь спрятаться за бруствер! А я тем временем перескочу поближе к самураю.

У Додуха даже палец затек — с такой яростью он нажимал на спусковой крючок. Лишь когда кончился диск, опустил автомат. А Вилков, живой и невредимый, махал ему рукой из своего нового укрытия. В следующее мгновение он метнул в окоп снайпера одну за другой две гранаты.

Со вражеским снайпером было покончено.

В бой идет морская пехота

Генерал-майор Алексей Романович Гнечко, командующий десантной операцией, наблюдал за ходом высадки. Круглолицый, румяный, с аккуратно подстриженными усами, он был полон энергии, так что в узком пространстве корабельного мостика ему явно не хватало места. Стоявший рядом с ним капитан 1 ранга Дмитрий Григорьевич Пономарев, почти квадратный, в черном прорезиненном плаще, спокойно и неторопливо отвечал на вопросы генерала.

— Откуда бьет японская артиллерия?

— С мыса Кокутан.

— Что докладывает майор Почтарев?

— Батальон продвигается в глубь острова. Потери небольшие.

— Прикажите сосредоточить огонь корабельной артиллерии по японским батареям в районе мыса Кокутан.

Генерал, который хорошо представлял себе расположение передового отряда, сразу оценил обстановку, поняв, что, если наши части застрянут в лощине, противнику не трудно будет зажать их там и разгромить.

— Приказываю любой ценой захватить третью траншею и продвигаться в глубь острова!

Отойдя от рации, он коротко ознакомил Пономарева с положением на острове и распорядился усилить высадку новых сил, особенно артиллерию, так как Шутов в своем донесении упомянул, что японцы, по данным разведки, накапливают танковый кулак для нанесения контрудара.

К острову подходили все новые и новые суда с десантниками. Японцы, прозевавшие момент появления советских подразделений на дальних подступах и их высадку на берег, теперь пытались отрезать стеной огня основные силы десанта, а затем уничтожить передовой отряд, который вел бой на острове.

Но ничто уже не могло остановить советских бойцов. Конечно, трудно приходилось им на палубах судов среди разрывов вражеских снарядов. Они прыгали в холодные волны океана, навстречу хлещущему с берега огню японцев. Когда один из молодых десантников, подбежав к борту, на мгновение оторопело застыл на месте, старший лейтенант Кот с возгласом «Вперед!» прыгнул в воду, увлекая его за собой.

Еще в момент высадки Шутов был ранен — осколком ему оторвало два пальца. Достав из кармана носовой платок, майор зажал рану и по грудь в воде побрел к берегу. Только там ему сделали перевязку, после чего он продолжал командовать отрядом.

Наши батальоны, выполняя приказ генерала Гнечко, снова пошли вперед. Важно было не дать врагу опомниться, подтянуть силы.

Внезапно хлестнули огнем по нашим цепям с близкого расстояния. Били из хорошо замаскированного дота, прижимая цепи атакующих к земле.

Укрывшись за небольшим бугорком, Шутов оценил обстановку: выигрыш во времени позволит противнику подтянуть резервы. Надо любой ценой уничтожить дот! Орудий нет. Выход один — подползти и взорвать.

Выполнить приказ вызвались несколько человек во главе с майором Курбатовым, человеком немолодым, но по-юношески подвижным, чьим именем позднее на острове Шумшу назовут мыс. Нагруженные взрывчаткой, они поползли в обход огневой точки. Однако японцы заметили смельчаков и, открыв огонь, легко ранили Курбатова. А дот их все-таки взлетел в воздух.

Вторично был ранен майор Шутов. Ступив на перевязанную ногу, он скривился от боли, но пересилил ее. Усмехнулся:

— Ничего, еще повоюем!

И поднял десантников в атаку.

Роты рванулись вперед. Уже видны были в траншеях искаженные страхом лица японских солдат. Но они все еще сопротивлялись. Вот один плотный, верткий японец бросился на Анатолия Ударцова. Одним прыжком старшина 2 статьи Петр Бабич настиг его и свалил наземь ударом малой саперной лопаты.

— Так оно будет вернее, — тяжело дыша, кинул Бабич на бегу своему земляку Ударцову.

Схватка была жестокой, но скоротечной. Оставшиеся в живых японцы подняли руки. Береговая позиция — три траншеи оказались в наших руках в 6 часов 30 минут утра.

— Итак, ближайшая задача выполнена, — сказал Шутов своему начальнику штаба старшему лейтенанту Дайну. — Надо сообщить об этом генералу, а рация вышла из строя.

Отряд смог разгромить врага на узкой прибрежной части берега шириной по фронту в два километра. Но продолжать наступление небольшим отрядом и растягивать фланги было опасно. У противника танки. Когда он применит их? На каком рубеже выгоднее всего встретить танки? Над этими вопросами не переставал думать командир отряда.

Наконец матрос-радист, не в силах сдержать радость, доложил:

— Товарищ майор, рацию исправил, держу связь со штабом.

Шутов, припадая на раненую ногу, подошел к рации и стал передавать генералу Гнечко координаты, чтобы залпы корабельной артиллерии были более точными.

Огонь японцев по подходящим нашим судам с десантом усиливался. Самураи использовали свое преимущество: батареи на мысах находились в невидимых с моря капонирах, так что почти невозможно было поразить их корабельной артиллерией. Она вела огонь в основном по площадям и без корректировки. А тут еще погода в первой половине дня 18 августа не давала возможности ударить по вражеским батареям нашей авиации. Лишь после полудня наши летчики стали появляться над Курилами.

Хотя наступательный порыв советских войск был очень высоким, обстановка на острове оставалась по-прежнему напряженной. Пункты высадки десанта находились под сильным огнем противника, так что потери становились значительными. Но экипажи судов, доставлявшие к острову десантников, действовали самоотверженно.