Подвиг на Курилах - Александр Гритченко

Взятый в плен японский генерал рассказывал:

— Наши радиолокационные посты обнаружили движение кораблей к Первому Курильскому проливу. Но мы приняли это за обычный перегон советских судов с грузами из США во Владивосток. Обстрел же острова Шумшу береговой батареей с мыса Лопатка сочли за очередной огневой налет, проводившийся регулярно в течение нескольких последних дней.

А наши корабли с десантом приблизились к берегу метров на 150–200, где глубина была до двух и более метров. Ближе подходить было опасно, потому что суда, имевшие большую осадку, могли застрять на прибрежных подводных камнях.

Ровно в 4 часа 30 минут между мысами Кокутан и Котомари на трехкилометровой полосе началась высадка десантов.

Одним из первых бросился за борт Николай Вилков. Холодная вода обожгла его разгоряченное тело. Держа над головой автомат, он поплыл к берегу. На половине пути, когда почувствовал под ногами твердый грунт, дело у него пошло быстрее. Рядом с ним, тяжело дыша, двигались бойцы передового отряда. На берегу десантники, не задерживаясь, тихо и бесшумно стали подходить к первым прибрежным траншеям противника.

Намокшая одежда прилипала к телу, затрудняла и сковывала движения Вилкова. Пришлось сбросить бушлат. Примеру старшины последовали другие. Они оставили себе только оружие, боеприпасы и гранаты.

Ни Вилкову, ни его товарищам еще не приходилось участвовать в боях, но опыт у них все же был. За тысячи километров от советско-германского фронта, на далекой Камчатке, они изучали опыт Великой Отечественной войны, на учебных полях настойчиво совершенствовали искусство побеждать врагов, приобретая необходимое боевое мастерство и тренируясь на выносливость.

Так что группа матросов и солдат во главе с Вилковым с ходу преодолела прибрежные траншеи, которые оказались не занятыми противником.

За первыми подразделениями начали высадку пулеметчики, минометчики и бронебойщики. За час основные силы передового отряда продвинулись до двух километров в глубь острова. Они зашли в тыл японцам.

Все чаще возникала ожесточенная перестрелка. А к 5 часам 30 минутам, когда на берегу уже находился передовой отряд, к пункту высадки начали подходить корабли с первым эшелоном главных сил. Вот только тогда противник обнаружил высадку десанта.

Батареи самураев, расположенные на мысах Кокутан и Котомари, а также на танкере «Мариуполь», в свое время потерпевшем крушение на рифах около японского побережья и превращенном ими в площадку для орудий и пулеметов, открыли ураганный огонь. Но причинить какой-либо вред десантникам на берегу вражеские батареи не могли, так как располагались в капонирах с секторами обстрела лишь на море. Весь огонь сосредоточивался по пункту высадки и подходившим к нему кораблям. Однако экипажи кораблей, борясь с пожарами, заделывая пробоины, не прекращали огня по вражеским укреплениям.

От прямого попадания вражеских снарядов загорелось десантное судно № 2. На помощь ему поспешил минный заградитель «Охотск», которым командовал капитан-лейтенант В. К. Моисеенко. Благодаря самоотверженным действиям командира электромеханической части старшего инженер-капитана В. Бондаря, главного боцмана мичмана Н. Васильева, матросов Н. Колесникова, В. Коробина и других членов экипажа пожар был ликвидирован.

Героически сражался экипаж минного заградителя «Охотск». Во время боя корабль был атакован внезапно появившимся японским торпедоносцем, и лишь своевременный искусный маневр позволил ему уклониться от сброшенной торпеды, которая прошла всего лишь в трех метрах от борта. От прямых попаданий снарядов на корабле вышло из строя рулевое управление, центральное освещение и электротелеграф. Но личный состав «Охотска», действуя слаженно, быстро и четко, проявляя исключительную выдержку и мужество, буквально через несколько секунд перевел корабль на ручное управление, а аварийная группа вступила в борьбу за него.

Тяжело раненный в ноги, руки и спину осколками разорвавшегося вражеского снаряда краснофлотец Колчин не отошел от своего орудия и продолжал управлять огнем, пока не кончился бой. Нашел в себе силы исправить поврежденное орудие и пораженный в обе ноги краснофлотец Курганов. До конца боя наводчик Деткин продолжал наводить орудие одной рукой, так как вторая была ранена. Конечно, тут в полной мере сказалась повседневная кропотливая работа партийной организации, воспитавшей дружный и сплоченный коллектив, привившей каждому моряку чувство товарищества и высокой ответственности за общее дело. Только за несколько дней до этого боя она приняла кандидатами в члены Коммунистической партии Колчина, Курганова и Деткина. На партийном собрании, где рассматривались их заявления, моряки дали клятву не щадить своих сил в борьбе с ненавистными врагами и сдержали ее.

Десантное судно № 43 из-за больших повреждений от вражеских снарядов и сильного пожара было выброшено на берег. Матрос Андрошюк, заметив огневую точку противника, которая продолжала обстреливать судно, открыл по ней огонь трассирующими пулями, обозначая тем самым место цели кораблям артиллерийской поддержки. Вражеская огневая точка была вскоре уничтожена. Но опасность от пожара становилась угрожающей. От едкого дыма и раскаленного воздуха матросам трудно было дышать, загорелась одежда, а они все продолжали сбивать огонь водой, огнетушителями, асбестовыми матами, пока не потушили его.

Внезапно появился японский самолет. Воспользовавшись туманом, он подошел незамеченным, сбросил три бомбы в районе маневрирования десантных кораблей и обстрелял пулеметным огнем сторожевой корабль «Киров». До 13 часов 20 минут японские самолеты одиночно и группами бомбили и обстреливали наши корабли. Так тральщик, производивший разведку обороны противника, был атакован восемью вражескими самолетами, два из которых сбила зенитная артиллерия корабля. Одновременно тральщик обстрелял четыре 130-миллиметровых орудия противника.

Наша авиация в первой половине дня 18 августа из-за плохой погоды боевых действий не вела. Во второй половине дня она группами по 8-16 самолетов наносила бомбовые удары по военно-морским базам Катаока и Касивабора. Всего за день было произведено 94 самолето-вылета, однако погода не позволила использовать авиацию для непосредственной поддержки десанта в районе боя, где обстановка оставалась напряженной.

Тем временем к острову приближался еще один наш корабль. Бойцы приготовились к высадке.

Радист, старший матрос Мусорин, набрав в легкие воздуха, оттолкнулся от трапа и, держа над головой радиостанцию, пошел под водой, с трудом нащупывая ногами каменистый грунт. Однако запаса воздуха хватило ненадолго, у радиста закружилась голова, зазвенело в ушах. Короткие секунды стали казаться ему вечностью. Мучительно хотелось оттолкнуться и всплыть, но он боялся, что намокнет рация, поэтому упорно продвигался вперед. Едва его голова появилась над водой, начал глотать воздух открытым ртом, как рыба. И, пошатываясь, побрел к берегу.

Из двадцати двух радиостанций, доставленных на остров, могла работать только одна — старшего матроса Мусорина. Она-то и обеспечивала связь корректировочного поста с батареями.

Яростная схватка завязалась у проволочных заграждений.

Николай Вилков исцарапал в кровь руки, но, разгоряченный боем, боли не почувствовал. Когда из-за покатого валуна прямо на него с винтовкой наперевес выскочил японский солдат, он скорее инстинктивно, чем сознательно выпустил по нему короткую очередь. Самурай, словно неожиданно наткнувшись на невидимую преграду, замер на месте, потом стал медленно оседать.

А Вилков побежал дальше, догоняя рассыпавшуюся в цепь роту. Увлекаемые командиром, морские пехотинцы поспешно продвигались в глубь острова в двух направлениях, заранее намеченных командованием.

Неожиданно яркое пламя осветило береговую черту. Наши корабельные артиллеристы подожгли здание маяка на мысе Кокутан. Гигантская огненная свеча стала хорошим ориентиром для остальных десантных судов, подходивших к берегу.

Справившись с замешательством, японцы открыли сильный огонь из дотов и дзотов. Особенно неистовствовали вражеские батареи, установленные на мысах Кокутан и Котомари, они простреливали весь прибрежный участок.

Много лет готовился Николай Вилков к бою на море. Но воевать ему пришлось на суше. И сейчас, лежа за покатым валуном, он с привычной наблюдательностью охватывал взглядом всю простиравшуюся перед ним местность. Пытался выяснить, каким образом попадают в наших бойцов, которые остаются неподвижно лежать на кочковатой с коричневыми подпалинами земле. Ведь вроде стреляют где-то в стороне. На их участке временное затишье. Может, шальные пули? Однако попадания слишком уж точные.

Откуда же все-таки стреляют?