Инстинкт пары (СИ) - Макуш Тиана

— Ты станешь моей? Навсегда?

На последнем слове бёдра резко подались вперёд, и Эля выдохнула вместе со вскриком:

— Да хоть до скончания веков! Только не останавливайся больше, Русяааа, пожааалуйстааа…

Рустам замер на пару мгновений — эта смягчённая вариация его имени… Как и предыдущее неуверенное «Русь». Никто ещё так не называл альфу. Не рисковали. Но главного он добился.

— Ты согласилась.

Рука, терзавшая чувствительный сосок, мягко поднялась вверх, ладонь обхватила шею под самой челюстью, вторая легла поперёк живота, прижимая ещё плотнее, а толчки в податливое тело резко ускорились, срываясь в рваный ритм. И в тот момент, когда будущая полу-оборотница выгнулась и с тихим, придушенным стоном забилась в его руках, сжимаясь внутри, Рус и сам отпустил себя, срываясь в оргазм и одновременно впиваясь крепкими зубами (слегка заострёнными частичной трансформацией) в левое плечо, смыкая их, прокусывая кожу. Эля дёрнулась, возмущённо и болезненно вскрикнула, но Рустам лишь сильнее сжал челюсти, заставляя девушку замереть.

Переждав головокружительные мгновения, альфа отпустил многострадальное плечо и повалился на кровать, увлекая Элю за собой, на себя. Обнимая. Уже лёжа вылизал окровавленную кожу и уткнулся в место соединения плеча и шеи. Любовница, с которой махом слетела вся разнеженность (как он и боялся), несколько секунд лежала рядом, мелко и шумно дыша, слегка всхлипывая. Через некоторое время севший голос с некоторой обидой и недоумением произнёс:

— Руся, ты что, больной? Или извращенец? Так предупреждать надо о таких сюрпризах… Зачем? Это же больно вообще-то!

— Прости малышка, не смог удержаться. Тебе всё ещё больно?

Рустам аккуратно выскользнул из постепенно расслабляющего тела, перевернул девушку на спину и внимательно всмотрелся в светло-карие глаза. Та почти сразу отвела взгляд и неопределённо хмыкнула:

— Ты так и не сказал, извращенец или нет, — вот же наивняшка. Даже если и так, кто ж признается? — А то мало ли… А насчёт боли… Вроде уже не болит, хотя буквально минуту назад огнём горело. Как так может быть-то? — Эля подняла руку и осторожно коснулась пальцами метки, которая уже не кровила и точно не должна была болеть. — Ты прям как будто территорию метишь, как оборотень какой.

Рус настороженно взглянул в лицо пары — как говорится, не в бровь, а в глаз. Слава богу, это просто расхожее выражение, а не реальная догадка. Но и повод выяснить кое-какие нюансы.

— А если так, ты против?

Эля ошарашенно вскинулась:

— Ты это насчёт предполагаемого извращенства, или всё-таки про мечение территории?

Рус тепло рассмеялся. Такая непосредственная и забавная.

— Глупышка, про метку конечно. Не бойся, не извращенец я.

И мысленно добавил: в том смысле, который подразумеваешь ты, видимо.

— Ну слава богу! А с меткой — не смешно же. Что мы, в фэнтези, что ли? Да и ты, конечно, шикарный любовник, но я ничего не жду в общем-то. Кто я и кто ты?

Похоже, девочка не верит в серьёзность сказанного. Не важно, малышка, ты дала согласие. На всё остальное оно уже не требуется. Вместо ответа альфа увлёк свою избранницу в новый головокружительный поцелуй. Эля беспомощно застонала, но послушно поддалась под его ласками.

За окном уже рассвело. В августе питерская ночь всё ещё коротка. Рустам лежал и нежно гладил безвольно раскинувшееся рядом тело любовницы. Совершенно обессиленной насыщенной ночью, да ещё и после первого раза. Но иначе никак. Процесс запущен и у него свои правила. Ничего, скоро их темпераменты сравняются.

— Хочешь пить?

Получив в ответ какое-то неразборчивое бормотание, мужчина с чистой совестью принял его за согласие и поднялся, ненадолго отлучившись из комнаты. Вернувшись, он приподнял одной рукой плечи и голову девушки, а другой поднёс кружку, полную тёмно-красной густой жидкости, прямо к губам. Эля сделала несколько глотков, прервалась, прошептав с блаженной улыбкой: «Томатный…», и осушила посудину до дна. Вот и славно. Сок, конечно, в кружке тоже был. Примерно треть. Остальной объём занимал самый важный компонент в предстоящем процессе — кровь оборотня-альфы, создающего себе идеальную пару, пусть и полукровную. И немного снотворного, чтоб облегчить девочке вхождение в следующий этап.

Скоро начнутся жар и боли, и происходи всё без дополнительной страховки, малышка будет испытывать панику. А так: заснула, и заснула — устала после бурной ночи.

Хорошо, что в следующие сутки воздействие крови смягчит впечатления от трансформы, держа сознание практически за гранью реальности. Иначе слишком мало потенциальных самок переживали бы мутацию в здравом рассудке.

Эля очень быстро засопела, а альфа встал и оделся: ещё нужно многое подготовить. Ближе к обеду понадобится место со средствами фиксации. А в доме любого уважающего себя вожака всегда есть подвал со всем необходимым: мало ли, когда и что может пригодиться? Для вразумления несговорчивых партнёров по бизнесу, или же, наоборот, врагов; для наказания зарвавшихся подчинённых. Или для очень специфических, но приносящих удовольствие забав — почему нет? И почему не использовать такое место для проведения мутации непробуждённой самочки?

ГЛАВА 4. Тебе ничего не грозит

Тело ощущалось невероятно слабым и странно затёкшим, в голове шумело. Ночь была классной, но уж больно утомительной, однако ни сил, ни желания остановить разошедшегося любовника, оказавшегося натуральным жеребцом, не было. Но так активно отрываться всю ночь в первый же для себя раз — глупо. Теперь чёрт знает, сколько всё болеть будет. Впрочем, оно того стоило, однозначно: когда ей ещё встретится такой активный и ласковый любовник?

Хотя она всё-таки дура. Вот так вот сорваться в ночь, непонятно куда с неизвестным мужиком⁈ И ведь возбуждённый разум не посетили никакие мысли о маньяках; о том, что она исчезла, не предупредив друзей, и те начнут волноваться, как только осознают факт её отсутствия в клубе; что этот незнакомый мужчина может сотворить с её телом всё, что ему вздумается. О, последняя мысль тогда как раз появилась, но вызвала ещё большее возбуждение.

Но такие вот проблески разума случились совсем ненадолго. Вскоре в голове царил туман, сквозь который с трудом пробивались сигналы от тела.

Видимо на волне общей затраханности и непривычности к столь специфически-активному времяпрепровождению Эльке снится очень реалистичный кошмар.

Казалось, что не только тело затекло, но и подвижность этого тела заметно ограничена. Или это только казалось? Реальность воспринималась размыто, нечётко и… нереально, что ли. Ну вот разве могло быть, что бы она оказалась на чём-то достаточно твёрдом, да ещё и с привязанными руками-ногами? Решительно же нет!

Тем более Эля смутно помнила, что после наступления утра вырубилась, а потом тело, вроде бы, ломило и всё горело. А, ещё помнила надёжные крупные руки, которые держали её, поили, обтирали… Неужели заболела? Как умудрилась летом-то⁈ Неприятность какая…

И, видимо, облегчение было кратким, потому что всё снова ломило и болело. Такое ощущение, что у неё внутри скручивались и переворачивались органы, ломались кости, да так, что тело аж подбрасывало на неудобном лежаке. Кажется, она плакала и кричала, звала… почему-то не маму, а Русю. И ведь он приходил. Шептал что-то успокаивающее, и от его голоса ненадолго становилось легче. А ещё поил почему-то томатным соком и иногда водой.

Но она не возражала. Только так и не могла понять, почему привязана.

Наверное, ей это чудится в бреду? Как и то, что несколько раз Рустам овладевал то слабым, то извивающимся в судорогах телом. Ну не могло же такого быть? Не стал бы он пользовать вот такую, температурящую и полубессознательную любовницу?

Не стал бы. Значит, организм подкидывает приятные ощущения из памяти, чтоб сгладить эффект болезни. Логично же? Вроде логично. Хотя в собственных способностях к логике (как и во всём остальном) Эля на тот момент очень сомневалась.