Совместный исход. 1972 - Анатолий Черняев

8 апреля 72 г.

Любопытная дискуссия была на Политбюро по протоколу приезда Никсона.

Брежнев: «Никсон в Китае ходил по «стене» (Великая китайская стена) с мадам. А у нас всюду она будет ходить одна. А он - только на «Лебединое озеро». Удобно ли?

Не предусмотрено речей, на обеде и тостов на приеме (с нашей стороны). А если он захочет (и, наверное, захочет, это ему нужно)?..

Не надо селить сопровождающих в гостинице. Там за ними Андропову не уследить. Надо их всех - на Ленинские горы. (В правительственные особняки, построенные при Хрущеве). И контактов будет меньше».

Толпа на аэродроме. Обычно у нас машут флажками и кричат «Дружба!». Сейчас это не пойдет. Но надо, чтоб не молчали совсем. Надо 5-6 ребят подготовить, чтоб что-нибудь сказали президенту, пожелали успеха в переговорах что ли...

Подгорный[13] стал настаивать, чтоб показать Никсону ансамбли Осипова и Александрова (Советской Армии).

Брежнев: Это не то, чем мы можем блеснуть.

После довольно комедийных, препирательств по протокольной стороне приема Никсона, Брежнев поставил вопрос, представленный Байбаковым и Патоличевым[14], - проект торгово-экономического соглашения с США.

Подгорный первый взял слово: Неприлично нам ввязываться в эти сделки, с газом, нефтепроводом. Будто мы Сибирь всю собираемся распродавать, да и технически выглядим беспомощно. Что мы сами что-ли не можем все это сделать, без иностранного капитала?!

. Брежнев пригласил Байбакова объясниться. Тот спокойно подошел к микрофону, едва сдерживая ироническую улыбку. И стал говорить, оперируя на память десятками цифр, подсчетами, сравнениями.

1. Нам нечем торговать за валюту, сказал он. Только лес и целлюлоза. Этого не достаточно, к тому же продаем с большим убытком для нас. Ехать, на продаже. золота мы тоже не можем. Да и опасно, бесперспективно в нынешней валютной ситуации.

2. Американцев, японцев да и других у нас интересует нефть, еще лучше - газ. Топливный баланс США будет становится все напряженней. Импорт будет расти, причем они предпочитают получать сжиженный газ. И предлагают:

а) построить газопровод из Тюмени до Мурманска, а там - газосжижающий завод, и на корабли;

б) построить газопровод из Вилюя через Якутск в Магадан.

Нам выгоднее последнее. Через 7 лет окупится. Все оборудование для строительства и эксплуатации Ихнее.

Если мы откажемся, продолжал Байбаков, мы не сможем даже подступиться к Вилюйским запасам в течение по крайней мере 30 лет. Технически мы в состоянии сами проложить газопровод. Но у нас нет металла ни для труб, ни для машин, ни для оборудования.

3. Сахалин. Японцы предлагают организовать здесь добычу нефти со дна океана. Но у нас для этого нет установок. Одна, голландская, работает на Каспии.

Подгорный: Да там же ветры дуют на Сахалине, все постройки снесут.

Байбаков с ухмылкой: «Николай Викторович, Сахалин большой, на севере там дуют ветры, на юге - не дуют. А потом, это у японцев пусть голова болит насчет ветра, но они почему-то его не боятся».

Вечером был в больнице у Б.Н. Речь шла опять о его докладе в Софии к 90- летию Димитрова. Он стал навязывать идею прямой связи между Народным фронтом с государствами народной демократии. Дурацкая идея. Он все хочет учить зарубежные компартии, хотя те отвергают эту связь, по существу осуждают «народную демократию» как государственную форму. Иногда поражаешься бюрократической ограниченностью мышления Б.Н. Его невежеству в вопросах, которыми он с утра до вечера занимается, проявляя поразительный интерес к кухонным сплетням в руководстве братских партий и к их скандальным заявлениям в наш адрес, по которым он, главным образом, и ориентирует свою политику в МКД.

Опять он ругал итальянцев. Будто не было ни ХIII съезда ИКП, ни шифровок из Рима от нашей делегации, ни заседаний Политбюро, где обсуждались итоги поездки делегации и где очень поддержали итальянцев. Это же единственная реальная сила в комдвижении! Он даже заявил: «Я не уверен: начнись война - они займут позицию нейтралитета против нас». Я запротестовал. Он сделал вид, что пошутил.

Утром в Шереметьево встречали Гэс Холла[15]. Был, естественно, вьетнамский посол. Демичев ему говорит: «Вьетнамцы уже обеспечили выборы американского президента». Это в связи с их мощным наступлением, которое после долгого затишья длится уже 9 дней и которое срывает «вьетнамизацию» президентской компании США.

После такого общения захотелось развлечься. И поехал в бассейн ЦДСА на соревнование СССР-ГДР. Девчонки, мальчишки, визг, азарт, красивые тела, красивые движения, самому захотелось. Плавать-то еще могу, и красиво.

10 апреля 72 г.

Катушеву - речь о десятой годовщине ленинской школы.

Консультантам - замечания Б.Н. по его докладу о Димитрове.

Несмотря на настойчивые приставания отказался читать доклад о социал- демократии на слете преподавателей заочной ВПШ.

Первое заседание комиссии по итогам Никсона, у Суслова: Андропов, Катушев, Гречко, Гришин, Демичев, Замятин, Яковлев, Ковалев, Семенов и я.

Организация конференции по случаю годовщины смерти Рузвельта.

16 апреля 72 г.

Вчера был субботник. Работали опять в Кунцево на строительстве, прекрасных домов ЦК-вского комплекса, который народ уже прозвал «Заветами Ильича». Бригада из консультантов Международного отдела и примыкающих к ним референтов. Работали весело и ударно. Рабочий Юра (со стройки), который нами руководил, очень гордился своей бригадой перед начальством. Кончили раньше

всех. Выпили 3 бутылки водки и 2 коньяку. Совсем стало хорошо. По домам пошли пешком. Я увязался за Надей (это одна из тех, которая была в Праге), но она мне заявила: «У меня все дома». В Москве 21 градус, 100 лет не было такой жары в такое время года.

На той неделе не пошел на заседание редколлегии «Вопросы истории». Свои отзывы о некоторых статьях послал Трухановскому. Особенно возмутился я дурацкой статьей, посвященной 1956-57 годам на Ближнем Востоке.

Поучительность истории не «примерна»: у автора была хорошая цель — показать, что мы всегда были за арабов. Но... Это мое «но», спустя почти 20 лет, по видимому означало, что мы тогда, в середине 50-х, при Хрущеве, впутались в «историю», которая легла тяжелым бременем на всю нашу внешнюю политику и на наш имидж, и на наш бюджет. И когда я это «но» постаеил, было уже ясно, что даже Брежнев начал понимать, куда нас заводит безоглядная поддержка Сирии, Насера и т. п.

Во вторник был на праздновании 10-летия Ленинской школы. Главным от ЦК был Катушев. Выступал Престес (легендарный председатель бразильской компартии, полная развалина, как и многие прочие от компартий). Французская компартия отказалась не только кого-либо послать на торжество, но и прислать приветствие. Возник вопрос о публикации сообщения в печати. Суслов согласился, но, когда я позвонил об этом в больницу Б.Н.,- что тут было! Это же скандал. Это же разглашение того, что мы всегда держали в секрете, в том числе само существование такой школы! Вздор, конечно. Весь мир знает о ней. И реакция Б.Н. - это ревность к Катушеву (тогда он был тоже секретарь ЦК, который курировал социалистические страны), и обида, что болезнь помешала ему самому быть в центре торжества, ведь он и ленинскую школу считает своим детищем.