Безобразная Эйвион, или Сон разума - Робер Гольярд

– Ха! – Старик развеселился. – Надо запомнить эту фразу. Так… дайте подумать.

Он поднял глаза к потолку; морщинистая кожа на его шее вытянулась, обратившись в сухой пергамент. Он вновь посмотрел на Эйвион.

– Полагаю, – наконец произнёс граф, – лет тринадцать. Или четырнадцать. Как думаешь, Гарет?

– Около того, сир.

– У тебя уже была кровь?

Лицо Эйвион вспыхнуло.

– Нет, господин.

– Хм. Ну, думаю, до этого недалеко. Статная девица.

Марред поднялся со стула; тут же подскочил один из слуг и услужливо накинул на его плечи подбитый мехом плащ. Медленно, как старый ворон, граф обошёл вокруг Эйвион, склонив голову набок, и неожиданно ущипнул её за зад. Эйвион дёрнулась.

– Хороша, цыпочка. Только рожей не вышла. А жаль. Северный Берег надо бы за нами закрепить. Но ладно, найдём женишка. Об этом ещё будет время подумать… – Он поворотился к рыцарю. – Вот что, Гарет… два дня на отдых, а потом ты сопроводишь её в Ллир.

Рыцарь поклонился.

– Как будет угодно вашей милости.

– Погоди, это ещё не всё. Ты останешься там на некоторое время. Полагаю, что юная госпожа Эйвион не особенно обучена премудростям правления, а ты один из немногих, кому я могу доверять…

Рыцарь поклонился ещё раз.

– Но и это не всё… – лорд Марред вдруг растянул бескровные губы в странной улыбке. – Гарет, у меня есть драгг…

– Корабль? – изумился сир Гарет.

– Даже два. – Граф с сухим шелестом потёр ладони друг о друга. – Тот, что строят в Мирне, никак не доделают, болваны. Я купил их у Ирк’лаала.

– Откуда у Морского народа драгги?

– Да какая мне разница! Может, украли у нордмонтцев. Главное, что задёшево. Точнее, треть денег отдал, остальное в рассрочку.

– Арканы продали что-то в рассрочку? – ещё больше изумился сир Гарет.

– Ну… я не такой дурак, как выгляжу. Так вот: мы опробуем их. У меня уже руки чешутся.

– Как?

– По пути в Ллир ты сделаешь крюк, и выбьешь тех разбойников из устья Глинна. Я хочу, чтобы ты сжёг их крепость дотла.

– Да, ваша милость.

Сир Марред удовлетворённо кивнул.

– А сейчас можешь отдыхать. Девицу отдай Ингунде, пусть вымоет её да причешет. А то экая замарашка. И поищет, что ей надеть вместо этой тряпки. Пусть пороется в сундуках Мейнир, скажи – я разрешил.

Граф махнул рукой, давая понять, что разговор окончен. На Эйвион он больше даже не взглянул.

Рыцарь шагал быстро; Эйвион едва за ним поспевала.

Она уже запуталась в хитросплетениях коридоров. После Озёрного Луга, бывшего просто резиденцией сельского лендлорда, Керк её потряс. Может, конечно, где-то есть замки больше и красивее, – лекарь Хаул, учивший её грамоте, рассказывал о таких, – но сейчас Эйвион верилось в это с трудом. Она не успела хорошенько рассмотреть замок снаружи – помешали ветер, дождь и темнота, – но внутри он показался ей огромным: с узкими лестницами, ведущими с этажа на этаж, бесконечными анфиладами переходов, мрачными высокими залами и чёрными дырами каминов таких размеров, что туда с лёгкостью поместилось бы целое дерево. И – камень, кругом камень. Стены настолько толстые, что ей понадобилось бы пролезть в бойницу целиком, чтобы выглянуть наружу.

Бойницы были без ставней, и завывающий ветер зашвыривал внутрь каскады ледяных брызг; девушка каждый раз ёжилась, проходя мимо. Она прихватила из столовой графа Марреда свой плащ, но он был такой мокрый, что Эйвион не решилась надеть его вновь.

Сумбурные мысли бились в её голове.

Она – госпожа Ллир, владелица Северного Берега. Непонятно, удивительно и страшно. Нет, Эйвион с детства знала о своём замке, но в её воображении Ллир представал не имеющим к ней непосредственного отношения, чем-то далёким и почти сказочным. И скоро она его увидит, а там кто-то живёт, и у неё будут слуги, которым она должна будет приказывать. Она такая молодая, ничего не умеет. А как они её встретят, с её-то лицом? Это пугало её невообразимо, до такой степени, что в животе сделалось тяжело. Ллир, конечно, меньше, чем Керк. И, наверное, там так же холодно, как здесь, волны и чайки. Лорд Марред такой страшный. Она никогда не плавала на кораблях. Слава богам, сир Гарет поедет с ней. Он большой, надёжный, и видно, что хорошо к ней относится. Как отец. Нет, для отца он слишком молод, скорее, как старший брат. И лицо у него благородное, не то что у графа: худощавое, ну, может, слишком суровое, и глаза точь-в-точь как у неё, тёмно-синие. Красивое лицо, мужественное. Наверное, его жена счастлива иметь такого супруга.

Надо же – он ни разу за неделю путешествия ни слова не сказал про её лицо, даже наоборот: когда Эйвион встречала его взгляд, он всегда был добрым и… как бы это сказать – взглядом защитника.

Ступеньки стали узкими и покатыми настолько, что Эйвион пару раз поскользнулась, налетая на сира Гарета. Он взял её за руку. Ладонь у него была крепкая и тёплая. Такая… надёжная. Какая должна быть у мужчины. Я бы стала его женой, вдруг подумала Эйвион, тут же смутившись собственным мыслям.

Она давно уже знала, чем занимаются мужчины и женщины, оставаясь наедине. Как-то раз, поздно вечером в Озёрном Лугу, когда матушка Маргет уже спала, Айрис, заговорщически подмигивая, позвала Эйвион за собой. Они, на цыпочках выйдя из дома, ринулись к хижине замкового плотника Нудда, который женился за неделю до того. Там, за плохо пригнанными досками ставней, полыхал очаг, бросая на стены красные отблески. Напряжённые мужские ягодицы, подрагивающие от резких движений груди и сладкие женские стоны.

Эйвион догадалась, что они делали: она уж сто раз водила на случку коз и коров, но это было новое, интересное и, наверное, запретное.

Молодая жена Нудда кричала очень громко, так, что он иногда зажимал ей рот рукой. А потом они увидели, как она опустилась на колени, – Нудд стоял спиной к окну, – и быстро-быстро задвигала головой.

– Фу, какая гадость, – сказала Айрис, поджав губы. – Хватит, пойдём.

Но Эйвион не ушла. Со странным томлением, перемешанным со стыдом, замирая при мысли о том, что её застанут за таким неприличным занятием, она досмотрела всё до конца.

Сир Гарет остановился перед какой-то дверью, и Эйвион опять налетела на него, уткнувшись носом в его плечо.

– Сир Гарет, а у вас есть жена? – выдала она, тут же до боли прикусив губу. Слава богам, здесь было темно: Эйвион чувствовала, что её лицо покраснело, как панцирь у варёного рака.

– Что?

Он повернулся к Эйвион.

Коридор был узким, с крутой лестницей и факелом где-то за поворотом. То ли от сквозняка, то ли по другой причине пламя ярко вспыхнуло, неровным бликом осветив лицо рыцаря.

У Эйвион перехватило дух. Отблеск пополз по его щеке бугристыми красно-чёрными щупальцами, на долю мгновения превратив лицо в наполовину обезображенную маску.

– Эйвион, что с тобой, девочка?

Она судорожно сглотнула.

– Нет, ничего. Просто показалось.

– Что ты спросила?

– Я… сир Гарет, а кто такая Мейнир?

– Покойная супруга его милости. Вот что, – он взял Эйвион за плечи, – как зайдёшь, садись, по сторонам не глазей, сиди прямо, много не болтай.

– А что там?

– Нижний зал. Сейчас там народ толпится, ужинает, пусть видит, что госпожа пришла. Какая ни есть, а госпожа. И не бойся ничего. Поняла? А я скоро приду. Надо найти Ингунду, это здешняя домоправительница.

Эйвион кивнула, судорожно сглотнув.

Рыцарь распахнул дверь, и Эйвион, выпятив грудь и аккуратно подобрав пальчиками подол платья – так всегда делала Дилис Блойдеин, – прошествовала внутрь.

Глава 5

Новый подданный

Зала пахнула на неё теплом, чадом жареной рыбы и тысячью других ароматов. Вдоль одной из стен тянулся стол, заставленный огромными деревянными блюдами с пирогами, зеленью и кусками снеди; над плошками с бобовой кашей вился дымок. Прокопчённые дубовые балки нависали над головой, очаг полыхал жаром.

Здесь правда было людно: не меньше двух десятков дворни сидели, стояли, говорили и смеялись, ели и пили, и поначалу только некоторые из них – те, что находились ближе к двери, – обратили внимание на гостью. Посмотрев, застыли. Кое-кто – даже не донеся еду до рта.

– Доброго вечера, – пробормотала Эйвион и уселась на краешек длинной скамьи – так, чтобы оказаться к собравшимся правым боком. Её голос потонул в общем гаме, но в скором времени все заметили новоприбывшую – многие, бросая на неё косые взгляды, тихо переговаривались.

Перед Эйвион возникла необъятных размеров фигура в переднике, сплошь в жирных пятнах. Женщина, уперев руки в бока, грозно оглядела слуг.

– Чего уставились, бездельники? – И уже тише добавила: – Сейчас, девочка, скажу, принесут, что перекусить.

Она ушла вразвалочку. Эйвион дрожала, как натянутая струна. Печать Вилова, печать Вилова – билось в её голове. О, праматерь Боанн, лучше бы она не уезжала из Озёрного Луга. Она сидела, боясь поднять глаза. Доски стола были тёмными, в несмываемых разводах от пролитого вина.