Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 2 - Коллектив авторов

Февраль

Февраль. Достать чернил и плакать…

Минус двадцать, февраль и Питер.Дом не топят вторые сутки.Спать ложусь – надеваю свитер,Всё равно замерзают руки.Карандаш со свечой на кухне —Девяносто квартир без света.Этот мир несомненно рухнет…Свет в ночи – вечный путь поэта.Как же можно так жить, послушай!?Мы в культурной столице, вроде?В феврале умер Саша Пушкин,А курок до сих пор на взводе.Убиваемся, убиваем…Бьёмся грудью об лёд, что толку?Лишь любовью обогреваемЭтот день, эта жизнь, и только.Взгляд назад – оседают лица.Как же душно мне здесь, как душно!С февралём я готова слиться,Мне чернила искать не нужно.

Родина

Петербургские трущобы,Го́рода окраина.Рассыпаются «хрущобы»,Гибнут без хозяина.Нет воды горячей летом,А зимой, как водится,Весь квартал сидит без света —Свечками обходится.Жгут бомжи костры в подвале —Стены в чёрной копоти.Дверь отмоется едва ли…Им бы наши хлопоты!Эх! Весёлый мой посёлок!Хулиган на гопнике!С Коллонтай до Новосёлов —Панки, фрики, готика…За стеной опять веселье —Вечная бессонница.Что ни ночь, то новоселье,Некогда опомниться.После трёх – орут в полсилы,Затихают вроде бы…Дочь вчера меня спросила:«Что такое Родина?»

Школьная фотография

Типичный снимокТипичной школы.Кто с кислой миной,А кто – весёлый.Девчонки в платьях,Мальчишки в «двойках».Вот это – Катя,А это – Борька.У Машки рожки —Понятно людям:Петров Серёжка,Он Машку любит!А вот Иришка,Моя подружка.У нас с ней книжкиВажней игрушек!Дружили так, чтоВ огонь и в воду!Забылось как-то,Затёрли годы.Теперь всё реже,По юбилеям…А я-то где же?А я – болею.

Павел Волчик

* * *

Что мне в шелесте листьев?Молитвы девичьей прошение…В этом парковом храмеДеревья поют об одном:Пережить холода в городахИ другие лишения,Целовать южный ветерЗелёным трепещущим ртом.Ты вошла в кабинет,Разметав в свежем воздухе руки,Шлейф обманчивых слуховВтащив в незакрытый проём.Нет слюнявой романтикиВ тихом молитвенном звуке,Только веток качаниеВ небе моём голубом.Ты взяла молоток —Застонали отчаянно гвоздиОт ударов по шляпкамВзревел обезумевший дом,И доскою закрывОблаков белоснежные грозди,Ты ушла. Я остался сидетьПод забитым окном.Не ищи торжества —Я не злюсь, неумелый мой мастер.Отболела на сердце горячемЖивая тоска.Что мне в шелесте листьев?В нём нет твоей мстительной страсти…Я люблю и дышу —оторваласьот рамы доска.

* * *

Лихо ночное лапой остылойЗвёздные зёрна в ступе месило,Пыль пропуская сквозь хвойное вито,Сыпало сахар в земное корыто.Иней звенел в предрассветном покое.Город покрылся алмазной мукою.Вышел из дома, пошёл к электричке.Тоненький месяц девичьей ресничкойЛодочкой в море пурпурном купался.Сверил часы, всё на месте, собрался.Вдруг, отражаясь от стёкол машинных,Жарким хребтом разрезая вершины,Чудище доброе влезло на крыши,Иней слизало с асфальта и дышит.Лихо ночное зарёй закатилось,В тени домов убежало и скрылось.Кто-то поджёг в небесах занавески,В дымчатых струйках сияют подвески:Труб заводских не погашены спички!Я на работу спешил по привычке…

Предчувствие

Море золотое станет хлебом…Тучи взбухнут жидким серебром,Ласточки, придавленные небом,Взрежут нивы шёлковым серпом.Ветер по лесам тугой пригоршнейВычешет трухлявый сухостой.Чаще запорхает хищный коршун,Над равниной мертвенно-пустой.Рыбьей чешуёй заблещут лужи,В лихорадке спляшут провода,И внезапный шквал обезоружитНеженок, живущих в городах.Как пою я в этой пьяной буре!Как душа резвится вместе с ней!Я вожусь с устройством новой сбруиДля моих Пегасовых коней.Дикий храп пускай тебя не будит,Не нарушит цокот выдох-вдох,Под периной трепетные грудиНе встревожит утренний всполо́х.Не услышишь шороха и всплеска,Не поднимешь замерших бровей,Только всколыхнётся занавеска,В полутёмной комнате твоей.

Ольга Воронцова

* * *

Вниз с холма сбегают две дороги:На одной – толпы безликой след,На другой – смешной и длинноногийПолунищий юноша поэт.Но, увы, никто ему не внемлетВ чёрно-белом мире без прикрас —Он не сеет и не пашет землю,Не кутит в корчме в досуга час.Он виновен в том, что звуки лирыВ колыбели с детства услыхалИ увидел все богатства мираЧерез призму сказочных зеркал.Муза шепчет, не даёт покоя(Сам поэт лишь ведает о том),К небу вознесён своей строкою,Он изгоем стал в краю родном.И живёт он вечно одинокоВ стихотворном мире на листе,Ведь в своём отечестве пророкаНе признали даже во Христе.

Шахматы

В моей стране всегда война.И в клетке чёрного квадратаЯ одинока, но сильна,Я – Королева Шахамата.И в центре шахматной доски,На самом чёрном в мире троне,Я засыхаю от тоскиПо беломраморной короне.Квадратный мир безумно мал,А я хочу простора власти;Мой господин – как мой вассал,А я желаю взрыва страсти.Чужой престол в моих мечтах,Чужой Король, как змей для Евы.Мой избалованный, Вам шахИ сердце Чёрной Королевы.А Вашей царственной женеПойдет кипенно-белый саван,А белый плащ её на мнеПускай красуется на славу.Вдруг… Слышу голос, как набат.Похож на мой, но полон гнева:«Моя соперница, Вам матИ смерть от Белой Королевы».

Поэт и Беатриче

Тон твой резок, а смех неприличен.Но когда ты приходишь к нему,Он-то знает, что ты – Беатриче,В бело-сером табачном дыму.Отражаясь в раскрылиях окон,Непрерывно дрожа на ветру,Для него твой сверкающий локон —Словно солнечный луч поутру.Глаз поэта – звезды сердцевина.В нём сквозь сотни неведомых призмТы мила и по-детски наивнаИ нарочно играешь цинизм.А когда ты, как нимфа без платья,Без стесненья ныряешь в кровать,Для него ты – Мадонна в объятьях,Он не смеет тебя осквернять.А тебе это даже и лучше —Слишком странна такая любовь.Что же взять-то с него? Только душу,Не богатство, не хлеб и не кров.Не такой ли была Беатриче?И была ли? А может, и нет.Только жил в поднебесье, по-птичьи,Ослеплённый любовью поэт.

Валерия Вьюшкова

Поле Куликово

Под серой ватой облаков,Как под уютным одеялом,Вздремнуло поле… Шесть вековПрошло с тех пор, как здесь стоялаРусь против Золотой Орды…Характер русского народаКовался молотом беды.Мы – с поля Куликова родом.Смерть и Победа – наравнеРешили здесь судьбу России:Перед лицом угроз извне —Единой стать, огромной, сильной!

Детская роща

Пригорок за сараем…Тропа… Трава густа…Нам, детям, – был он раем!Два или три кустаДа рослая берёзаДавали нам приют.От грозной власти взрослыхМы укрывались тут.Мы в играх создавалиФантазии миры.Мы детские печалиМеняли на дарыОбщения. В нём зёрнаИ плевелы растут…Что – честь, а что – позорноМы постигали тут.Иллюзии не строю.С тех пор прошли года.Не сходна жизнь с игрою.Я больше никогдаНе чувствовала общность,Защиту и уютДалёкой детской рощи…Души истоки – тут.

Кошка

Голубая лунная дорожкаТретью ночь ложится на паркетОт окна – и до угла, где кошкаСпит обычно…Кошки, впрочем, нет…Кошка,Вновь поддавшись страсти пылкой, —Убежала погулять с котом…С блохами и плешью на затылке, —Но счастливой, возвратится в дом.Третью ночь мне снится:От окошкаПо дорожке лунной голубойДюжину котят ведёт мне кошка,Хвост задрав торжественно трубой!

Анатолий Гаврилов

Ожидание

Тихая осень с холодным дождём,Листьев томительный хруст.Мы ещё встреч очарованных ждёмС жарким слиянием уст.Локонов жёлтых горячий языкВьётся вдоль вен голубых.Чётким рисунком божественный ликВ мыслях застывших моих.Ив сквозняковая даль, меж ветвейТени застывших надеждКаплями жизни твоей и моейВ слабом движении вежд.Путь нескончаемый. Сумерки. Даль.Ветер меж веток затих.Встреч предзакатных холодный хрустальВ мыслях крошится моих.

* * *