Свободная касса! - Николай Ложников

– Маркетинг? – неуверенно спросил я.

– Да ты делаешь успехи, коллега! – удовлетворённо потёр свои холёные барские ручки Андрей. – Теперь продукт. И ёжику ясно, что мы здесь не высокой кухней занимаемся. Но и не дерьмо продаём. То есть, если и дерьмо, то, по крайней мере, очень вкусненькое и свеженькое. – На этих словах Андрей так звонко и по-мальчишески рассмеялся, что его серьёзные сотрудницы в соседнем отсеке с тревогой поглядели в нашу сторону.

– Окей, то, что продукт – это тоже маркетинг, я уже догадался, – постарался я вернуть нашу беседу в прежнее информативное русло. – Но как насчёт цены? Ведь это же совсем другая субстанция.

– Ошибаетесь, батенька! – Лёвушкин посмотрел на меня ещё более добродушно и весело. – Цена – это основа бизнеса для индустрии быстрого питания. Кстати, наши западные коллеги предпочитают говорить «рестораны быстрого обслуживания». Согласись, красивей звучит. По сути, от того, какую поставишь цену, зависит, сумеешь ли ты продать свой продукт. А поскольку благодаря специфике бизнеса отдел продаж в нашей компании отсутствует, функция назначения цены ложится на хрупкие плечи отдела маркетинга, – резюмировал Андрей и для наглядности поиграл своими широкими плечами.

– Ну, насчёт раскрутки товара и так всё ясно, – облегчил я дальнейшую задачу Андрею.

– Молодец! А вообще-то наша главная задача состоит в том, чтобы, придя к нам, клиент почувствовал атмосферу праздника. Понимаешь, это как зайти в хороший бордель. Сплошная фабрика грёз. На улице грязь, пробки, безденежье, а ты открываешь дверь и попадаешь в мир красоты, музыки, вкусной еды и улыбчивых тёлок на кассе. И всё это, заметь, за двести-триста рублей. Ну, чем не сказка?

– Причём самое смешное, что эта сказка уже стала былью.

– Точно. А это значит, что мы не зря рождены, – самодовольно улыбнулся Лёвушкин и любовно пригладил свои роскошные волосы. – Да, кстати, на рекламу «Макроналдс» тратит больше всех марок в мире! Ну что, матрос, вопросы есть?

– А что антиглобалисты, не достают? – задал я, как мне казалось, провокационный вопрос.

– Да что ты, старик, мы пока ещё, слава богу, в приличной стране живём! В России этих подонков кот написал. А вот на диком Западе у наших коллег проблем хватает. Там эти скоты и витрины бьют, и надписи недобрые на дверях пишут. Хотя, «Макроналдс», понятное дело, реагирует адекватно и, я бы даже сказал, чисто конкретно.

– Что, молдаван подсылаем? – поддержал я неуставной тон Лёвушкина.

– Да нет, молдаван в мире слишком мало, на всех не хватит. А если серьёзно, меры принимаются самые разные – от компаний в прессе до вбухивания немереного бабла в благотворительность. Вот, например, пару лет назад в Штатах появились милые ребятки, которые надевали костюмы куриц, ну, типа с клювом, и всё такое, и приковывали себя наручниками к дверям наших ресторанов. Прикинь?! Это они так протестовали против жестокого обращения с курями. А надо сказать, америкашки поглощают наггетсы в диких количествах. Там фермеры специально для «Макроналдса» даже вывели породу кур с большой грудью. И как быть? Пришлось вколотить ломовые бабки в улучшение жизни кур. Теперь наши пернатые друзья не в клетках сидят, а пасутся в специальных вольерчиках. Скоро, наверное, потребуют солярий и массажный салон.

– Чтоб я так жил! – искренне восхитился я жизнью грудастых американских несушек.

Таким образом, ориентация моя в маркетинге получилась короткой, но весьма плодотворной.

Дойдя до своего рабочего местечка, я тут же углубился в чтение бесчисленных электронных посланий. Никогда не думал, что работа в «Макроналдсе» это, по сути, работа писателя. Пишут все. Начиная с вице-президентов и кончая последними клерками в бухгалтерии или производственном отделе. Причём, как я понял, пишется весь этот литературный креатив в первую очередь для прикрывания задниц его создателей. Второй по значимости причиной, склоняющей сотрудников к писательству, по-видимому, является собственно любовь к эпистолярному жанру. И только малая часть электронных писателей садится за клавиатуру своих десктопов с желанием поделиться с коллегами той или иной информацией. Причём все три типа писателей задействуют максимальное количество адресатов, дабы люди в самых разных отделах знали об их трудовых успехах и гениальных бизнес-идеях. Процентов восемьдесят полученных мной посланий ни малейшего отношения ко мне не имели. В них сообщалось о взаимных обидах ресторанов и отдела оборудования. Рассказывалось о том, как загибаются наши несчастные конкуренты. Служба офис-менеджмента сообщала о перерасходе бумаги для принтера в ряде отделов. И так 427 писем. Боже, сколько же дурной работы можно избежать, если время от времени просто использовать телефон и хотя бы вдвое сократить количество адресатов в письмах!

– Коллеги, напоминаю, через полчаса тестирование в ресторане! – запыхавшимся голосом выпалила, появившись из-за шкафа, миловидная брюнетка из отдела контроля качества. Кажется, Настя. – Марины сегодня нет, поэтому всё организовываю я.

– И кого мы сегодня едим? – с трудом оторвалась от компьютера Аня.

– То есть как это кого?! Круглова же писала всем месяц назад! – возмутилась девушка. – Пробуем «Премиум Биф»: сначала отдельно котлеты и булки, а потом бутерброд в комплекте.

– Коллеги, у кого остался мезим? Я вчера после пробы наггетсов последнюю пачку съела, – тоскливо позёвывая, доложила Садальская.

– А у Алексея сегодня боевое крещение! – ехидно ухмыльнулся Червочкин, высунувшись из-за горшка с мясистым, откормленным кактусом.

– Почему бы и нет, – весело отозвался я, – как раз время обеда.

– Ну, да, ужинать тебе сегодня тоже вряд ли захочется, – добавил мне оптимизма Червочкин, нежно погладив пухлыми пальцами силиконовый коврик для мышки.

Не особо торопясь, с шутками и прибаутками, отдел закупок в полном составе спустился в ресторан.

Было видно, что кухонная братия не слишком обрадовалась нашествию офисных крыс. Тем не менее в наше распоряжение была выделена тесная комнатушка, гордо именовавшаяся кабинетом директора. Ещё во время трэйнинга я понял, что должность директора ресторана, притом, что она кажется недостижимо высокой для ресторанной челяди, в иерархии компании является относительно низовой.

На столе уже стояли несколько тарелок, три из которых были фарфоровыми, а остальные – пластмассовой штамповкой.

– Это для Джима, Шэрон и Виталика, – заботливо объяснила мне Садальская про фарфор.

– А кто такая Шэрон? – спросил я по аналогии с популярной песенкой про Эллис.

В комнате повисла гнетущая тишина, как в книжке про Гарри Поттера, когда кто-нибудь, по глупости, упоминал всуе имя Волдеморта.

– Ты действительно ещё не встречался с Шэрон? – набралась, наконец, смелости Настя.

– Не имел чести.

– Тогда у тебя сегодня знаменательный день, – с кривоватой улыбкой произнёс из дверей, как всегда незаметно прибывший Виталий. – Это старший вице-президент по производству и, по совместительству, наша Железная леди.

Настя начала подтаскивать с кухни пластиковые подносы с жирными горячими котлетами, имевшими такой вид, будто их однажды уже ели.

Ровно в установленное время в комнате появились Джим и Шэрон. При одном взгляде на эту женщину мне стало не по себе. Хотя, женщиной её можно было назвать достаточно условно. Лет ей на вид было около пятидесяти, хотя, подозреваю, биологический возраст этого существа был значительно меньше. Прежде всего в глаза бросалась невероятная неухоженность тела и небрежность в одежде. Наспех причёсанные клочки некрашеной пакли прикрывали невысокий лоб и то место над глазами, где, по идее, должны находиться брови. Сами же глаза были поразительно похожи на волчьи и в цветовом плане представляли собой странную смесь жёлтого с серым. Но главным предметом неотразимой внешности Шэрон Митчелл, конечно же, являлся нос. Примечателен он был, прежде всего, своим безумным размером, огромными ноздрями и высокой кавказской горбинкой. С носом гармонировали тонкие рассохшиеся губы и глубокая горизонтальная складка на подбородке. И, наконец, портрет был бы не полным без упоминания грубой пористой кожи и неряшливых, криво обстриженных ногтей. Одним словом, вылитый персонаж русских сказок из избушки на курьих ножках.

Народ торопливо рассаживался за столом, пропуская руководство в почётный угол с фарфоровыми тарелками. Что называется, корпоративная демократия в действии. Каждому раздали анкеты с многочисленными параметрами продукта, которые нам предстояло оценить. Меня особенно развеселили такие пункты, как «пузырчатость» и «пятнистость» в случае булок и «резиновость» в анкете котлет. И вот участники этой своеобразной дегустации стали рвать на части ещё тёплые тела бедных котлет. Причём, естественно, каждый пытался показать особый энтузиазм в поедании тестового материала. Краешком глаза я видел, с каким омерзением засовывает себе в рот кусочек котлеты Джим. Напротив меня почти незаметно выплёвывала свою порцию в салфетку Садальская. Типа девушка вытирает губы. Единственным участником шоу, который поглощал этот кулинарный шедевр с видимым удовольствием, была Шэрон. Даже когда котлеты полностью остыли и их было трудно оторвать от подноса из-за холодного застывшего жира, она с плотоядной улыбкой пожирала последние экземпляры.