Прорвёмся! - Ice Walker

было вместо дров сунуть газовую горелку от бытового газа, если с дровами заморачиваться не охота.

Хотя газ тоже был не во всех домах, а во многих высотках он не предусматривался вовсе. А кое-кто, обогреваясь конфорками на кухне, и просто угорал или травился. Да и просто не хватало газа, когда резко выросло его потребление. Точнее, даже не газа, а газовых магистралей, их проходимости. И электросети горели от нагрузок, погружая целые районы во тьму.

И тут я со своими печками. Все делалось просто и буквально на коленках. И такие печки закупались у нас чуть ли не целыми домами, превращая фасады зданий в дымящиеся колонны. Стены чернели от копоти, город становился похож на постапокалиптический сюр с торчащими из окон трубами, но в квартирах теплело. Ну или по крайней мере трубы не размораживались. В общем, бизнес пёр в гору, практически без конкурентов, по крайней мере пока. По началу работали у меня в гараже, а потом я даже расширил ассортимент и нанял людей для продаж. Дело пошло, рос ассортимент, я выбирался из долгов. И тут такая засада! уроды! Сто процентов, не смогли осилить Россию на войне, вот и ударили из-под тишка.

Задумавшись, я медленно заехал на заправку и в голос выматерился. Цены на бензин вызвали даже не возмущение, а оторопь. Ну нельзя же так, право. Такими темпами скоро бензин можно будет в аптеках продавать, мензурками. Соляры вон вообще нет, судя по висящей на колонке табличке. Ну и хули делать?! Вон, лампочка уже моргает, кобыла жрать хочет. Автомобиль, шурша протекторами по высыпавшийся из дорожных выбоин щебёнкой, подрулил к колонке и я, кряхтя, выбрался из салона и засунул пистолет в горловину бака. Пока дошел до окошка заправки, два раза чуть не поскользнулся на тонком ледке подмерзших лужиц.

— Откуда такие цены, родная? — возмущённо запричитал я, заглядывая в неудобно расположенное окошко. — Ну что за дела то?

И добавил уже спокойнее:

— Здравствуйте.

— Драсти. Я что ли их назначаю? — устало отмахнулась средних лет женщина-оператор, у которой я частенько заправлялся. — Сегодня ночью директор прилетал, все закрыли, перемеряли ёмкости, а потом и ценник подняли. У них там, кажись, что-то с поставками стряслось. То ли оптовики цены подняли, то ли топлива нету, я не поняла.

— Ну трындец, — я поглядел на наличность в кошельке, и, махнув рукой «семь бед — один ответ», снова полез в карман за кредиткой. Такими темпами я обнищаю куда быстрей, чем предполагалось.

Заправившись и ещё раз чуть не свалившись на льду, отправился восвояси.

Открыл с пульта ворота и заехал во двор. Поставил машину, и, собравшись с духом, пошел домой. Предстоял долгий разговор.

Поднимаясь по лестнице, я понял, что очень устал. Это только в книжках главный герой бегает сутки напролет, не тратя время на сон, горшок и еду. Его не мучают старые болячки, рассудок все время ясный, а не так, как у меня сейчас — мысли от усталости и нервяков путаются. И ведь никуда не денешься, надо сперва объясняться с женой по поводу ночного отсутствия, потом долго и нудно объяснять, почему этот песец неизбежен, потом убеждать, психовать и истерить, все то же самое говорить моим старикам-родителям, отчиму и матери жены, друзьям и другой родне. Дел предстояло немеряно, времени было мало, ресурсы были ограничены, а нежелание людей принимать быстрые и кардинальные решения — бесконечно. Что, в принципе, понятно. Вот сидишь ты, чай пьешь с баранками, и тут прибегает к тебе взъерошенный родственник, кричит что всё, хватай вокзал, чемодан уходит. Конец света, мы все умрем. Что ты будешь делать? Да ото ж, в лучшем случае доброжелательно угостить пустырником или «Афобазолом», в худшем — по-родственному дашь звиздюлей и вытолкаешь в шею. Или вызовешь врача, по ситуации.

Занятый такими мыслями, я кое-как поднялся к себе на третий этаж, потыкал в замочную скважину ключом, но дверь не открывалась. Видно, изнутри в замке тоже торчал ключ. Только я потянулся в карман к телефону, чтобы не трезвонить в дверной звонок и не будить детей, дверь открылась. Уля не глядя на меня тут же ушла на кухню, и я только успел заметить ее припухшие покрасневшие от слез глаза и скорбно поджатые губы. А, ну да, ну да. Знаем-знаем, пол ночи не спали, мысленно уже раз двадцать со мной развелись, во всех красках представили, как с сумочкой и двумя детьми уходим от "этого подонка" (меня, то есть). Или наоборот, ставим чемодан за дверь, а "этот подонок", насвистывая, уходит к молодой любовнице, обязательно блондинке с большими сиськами. Блондинок Уля не любила, не знаю почему, как-то так исторически сложилось. Может быть просто киношный штамп прилип, может когда-нибудь в прошлом были, так сказать, нюансы. Я не вникал, она не рассказывала, факт был фактом — блонды ей не нравились категорически. Точка.

Но при всем при этом Уля моя — женщина умная, начитанная и за словом в карман не лезет. И добрая, что немаловажно. Когда она расстраивалась, я всегда чувствовал себя больным и виноватым, даже если и не считал себя таковым. Как так получается, я не знаю, наверное, какая-то специальная женская магия. Врождённая суперспособность.

Вот и сейчас, устало кряхтя снял обувь, свитер, и, жалко шаркая тапочками по полу, направился сперва умываться, а следом на кухню. Ещё в ванной услышал, как пиликнула микроволновка. Зашёл на кухню и обалдел. На столе стояла тарелка с рёбрышками и картошкой, большая кружка крепкого чая, и даже несколько дефицитных в последнее время маринованных помидорок, в чашке с рассольчиком. Погода летом совсем не баловала, урожая практически не было, цены на огурцы-помидоры полетели в космос. И тем неожиданнее было увидеть их сейчас на столе. И, видимо, чтобы совсем порвать мне шаблоны на британский флаг, справа от тарелки стояла запотевшая рюмочка.

— Улечка, пчёлка моя… — в восхищенном экстазе я не нашелся что сказать и думая, что это мне все снится.

— Сава умер.

Это прозвучало как гром. Сказать, что меня оглушило, значит не сказать ничего. Меня словно окатили ледяной водой, да ещё и ударили сверху. Я плюхнулся на стул, растерянно оглядел богатый завтрак (или ещё ужин? Ведь я ещё не спал?)

— Как так? — кажется, у меня даже голос сел. — Я же с ним вчера разговаривал. — Я растерянно посмотрел на жену.

— Вчера, когда ты так сбежал из дома, я сперва психанула, а вечером, когда уложила детей спать и позвонила тебе… ну ты помнишь, как мне ответил… — она потерла