Вампиры, сконы и Эдмунд Херондэйл - Кассандра Клэр

Магнус бросил взгляд на Камиллу, чтобы разделить искру симпатии к Ральфу Скотту и его негодованию, такому ужасно молодому, ужасно ранимому и ужасно влюбленному в нее. Но ее лицо оставалось непроницаемым, скорее как у фарфоровой куклы, чем у живого существа, ее фарфоровая кожа не могла ни покраснеть, ни побледнеть, а глаза были холодными и стеклянными.

Он ощутил приступ растерянности, но начисто отверг его. Это же лицо вампира, вот и все — никаких проявлений того, что она чувствовала на самом деле. Очень многие не могли прочитать в глазах Магнуса ничего, кроме зла.

 — Какой ужасный позор, — сказал Старквезер. — Я думал, что у вас полно братьев и сестер, с которыми можно разделить бремя. У вас же обычно бывает помет, да?

Ральф Скаут вскочил и ударил по столу раскрытой ладонью. Его пальцы превратились в когти, которые расцарапали поверхность стола.

 — Думаю, нам нужны сконы! — воскликнула Амалия Моргенштерн.

 — Как вы смеете? — взревел Гранвиль Фэйрчайлд.

 — Это же красное дерево! — потрясенно закричал Родерик Моргенштерн.

 — Я бы очень хотела скон, — произнесла русалка Арабелла. — И, может, огуречных сэндвичей.

 — Мне нравится с яйцом и кресс-салатом, — внесла свой вклад Рэйчел Бранвелл.

 — Я не потерплю, чтобы меня так оскорбляли! — прокричал Сумеречный охотник по имени Вейбред или что-то вроде того.

 — Вас не оскорбляют, и все же вы настаиваете на нашем убийстве, — заметила Камилла, ее спокойный голос прорезал воздух. Магнус ощутил почти невыносимую гордость за нее, а Ральф бросил на нее страстно благодарный взгляд. — Похоже, это не совсем справедливо.

 — Вы знали, что в прошлый раз после нашего ухода они выбросили каждую тарелку, которую мы осквернили своим прикосновением? — мягко спросил Магнус. — Мы сможем прийти к соглашению, только если начнем проявлять взаимное уважение.

Старквезер разразился смехом. На самом деле, Магнус не ненавидел его, по крайней мере, тот не был лицемером. Не важно, насколько подлым был человек, но Магнус ценил честность.

 — Тогда мы не придем к соглашению.

 — Боюсь, я должен согласиться, — прошептал Магнус. Он прижал ладонь к своему сердцу и синему как у павлина жилету. — Я стремлюсь найти в своем сердце хоть какое-то уважение к вам, но, увы! Мои поиски напрасны.

 — Проклятый наглый маг-развратник!

Магнус склонил голову.

 — Именно так.

Когда принесли поднос с закусками, молчание, сменившее оскорбления на поедание сконов, стало таким мучительно неловким, что Магнус откланялся под предлогом, что ему нужно воспользоваться удобствами.

В Институте имелось лишь несколько комнат, в которые разрешалось входить представителям Нижнего мира. Магнус же просто планировал уползти в затененный уголок, и был крайне недоволен тем, что первый угол оказался занят.

Там стояли кресло и небольшой столик. Ссутулившись за столом, на крышке которого были изображены филигранные золотистые ангелы, сидел мужчина, сжимающий в руках маленькую коробочку. Магнус тут же узнал блестящие волосы и широкие плечи.

 — Мистер Херондэйл? — спросил он.

Эдмунд сильно вздрогнул. На мгновение Магнусу показалось, что он может упасть со стула, но грация Сумеречного охотника спасла его. Он глядел на Бейна с неясным болезненным удивлением, как вырванный из сна ребенок. Магнус же сомневался, что тот особо много спал, его лицо было отмечено печатью бессонных ночей.

 — Трудная ночка выдалась, да? — немного более мягко спросил Магнус.

 — Я выпил несколько бокалов вина и съел утку под апельсиновым соусом, — с бледной улыбкой сказал Эдмунд, которая исчезла, не успев появиться. — Я больше никогда не буду есть утку. Не могу поверить, что когда-то она мне нравилась. Утка предала меня. — Он помолчал, а потом признался: — Возможно, больше, чем несколько бокалов. Я не видел вас на Итон-сквер.

Магнус удивился, с чего вообще Эдмунд решил, что он должен быть там, а потом вспомнил. Это же адрес красивой молодой девушки из Уэльса.

 — Вы ходили на Итон-сквер?

Эдмунд посмотрел на Магнуса, как на тупоголового.

 — Простите меня, — сказал Магнус. — Мне просто трудно представить, что один из невидимых защитников смертного наносит частный визит.

На этот раз улыбка Эдмунда была прежней, сверкающей и привлекательной, хотя она и не длилась долго.

 — Ну, они попросили у меня визитку, а я не имел ни малейшего понятия, о чем шла речь. Поэтому ее дворецкий с огромным презрением отвернулся от меня.

 — Я так понимаю, вы не стали думать над этим вопросом.

 — Конечно, нет, — сказал Эдмунд. — Я просто залег в засаду, и всего через несколько дней у меня появилась возможность проследить за Ли… мисс Оуэнс, и догнать ее, когда она каталась на Роттен-Роу. С тех пор я видел ее каждый день.

 — Проследил за ней? Я удивляюсь, что дама не предупредила констебля.

К лицу Эдмунда вернулось сияние, снова подсвечивая его золотистым, голубым и жемчужным.

 — Линетт говорит, что мне повезло, что она этого не сделала. — И немного робко добавил: — Мы помолвлены.

Вот это новость! Обычно нефилимы женились друг на друге, на аристократии, основываясь на вере в свою святость. Любые потенциальные невеста и жених из смертных должны будут выпить из Смертельного Кубка и благодаря опасной алхимии трансформироваться в одного из Ангелов. В этой трансформации выживали не все.

 — Поздравляю, — сказал Магнус и свою озабоченность оставил при себе. — Полагаю, мисс Оуэнс скоро Вознесется?

Эдмунд глубоко вздохнул.

 — Нет, — сказал он. — Не Вознесется.

 — О, — произнес Магнус, поняв, наконец.

Эдмунд опустил взгляд на коробочку, которую держал в руках. Простая деревянная штуковина, с нарисованным на боку, как для зажигания спички, знаком бесконечности.

 — Это Компас, — сказал он. — Он содержит в себе дух первого убитого мною демона. Тогда мне было четырнадцать лет, и в этот день я понял, что рожден делать и кем быть — Сумеречным охотником.

Магнус посмотрел на опущенную голову Эдмунда, испещренные шрамами ладони, которые сжимали маленькую коробочку, и не смог сдержать зажегшегося в нем сочувствия.

Эдмунд говорил, как на исповеди изливая свою душу единственному человеку, который, как он знал, мог выслушать и не посчитать любовь Эдмунда кощунством:

 — Линетт считает своим долгом и призванием заботиться о людях в ее имении. Она не желает быть Сумеречным охотником. А я… я не желаю и не прошу этого для нее. Мужчины и женщины в попытке Вознестись гибнут. Она храбрая, красивая и решительная, и если Закон говорит, что она недостойна быть той, кем она является, значит, этот Закон — ложь. Я не могу поверить в такую несправедливость: во всем мире я нашел единственную женщину, которую смог полюбить, а что говорит Закон про чувство, которое, я знаю, священно? И чтобы быть с ней, я должен либо попросить свою дражайшую любовь рискнуть своей жизнью — жизнью, которая дороже мне моей собственной. Либо я должен отрезать от себя другую часть своей души и сжечь все жизненные цели и подарки, которыми наградил меня Ангел.