Москва акунинская - Мария Беседина

Кардинальные изменения происходили в Москве и позже — достаточно вспомнить проглотившую в 1963 г. поэтичные арбатские переулки «вставную челюсть» — проспект им. Калинина (Новый Арбат) или Новокировский проспект (в 1980-е гг. проспект академика Сахарова). И снова двоякое отношение к переменам. Невосполнимые потери? Безусловно. Но спросите мнение автомобилиста — нужны ли ему скоростные трассы… Сегодняшние архитекторы понимают: необходимо находить компромисс между утилитарностью и неизмеримо более важными в историческом масштабе культурными ценностями. Уже разрабатывается проект преображения Нового Арбата в пешеходную зону, на территории которой будут восстановлены многие уничтоженные здания.

Говоря об утраченных архитектурных памятниках, нельзя не коснуться еще одного болезненного аспекта. В наши дни, когда Правительство Москвы несравнимо бережнее своих предшественников относится к архитектурно-историческому наследию прошлого, когда буквально из обломков воссоздаются старинные здания, когда, как символ духовного возрождения России, вновь вознес над городом свой купол собор Христа Спасителя, — одновременно с этим по-прежнему практикуется безжалостное уничтожение «явочным порядком» зданий в центре города. К сожалению, такая тенденция не нова. Как раз в тот период, который описан в книгах Акунина, скороспелые нувориши тоже имели привычку под шумок разрушать дома для постройки претенциозного новодела. Правда, как уже упоминалось, Москва издавна славилась тем, что на ее улицах мирно смешивались архитектурные стили и разные эпохи. Кто знает, может быть, лет этак через 200 офисные здания, растолкавшие дворянские особнячки, тоже будут восприниматься потомками вполне органично. Но вряд ли все эти рассуждения утешат нас, когда, следуя по маршруту, мы порой с грустью будем смотреть не на тот или иной дом, а всего лишь на место, где он еще недавно стоял.

Очень многое из того, что существовало в Москве на рубеже XIX–XX вв., не просто исчезло, так сказать, физически, — трудно, а подчас и невозможно отыскать конкретные указания о том, где располагался тот или иной дом, трактир, «нумера» и т. д. О причинах этого говорит в своей книге «Москва и москвичи» В. А. Гиляровский: «Тогда это было у всех на глазах, и никого не интересовало писать о том, что все знают…» В книгах о старой Москве превалирующее место отдано сооружениям, с которыми связаны важные исторические или политические события. Так было еще со времен первых московских историографов; а во времена советские предпочтение отдавалось объектам, имеющим значение для истории революций и восстаний. Мирный извозчичий трактир или модный магазин считались приметами «отжившего мира», не заслуживающими внимания. Этим недостатком грешат даже лучшие путеводители прошлых лет… Заслуга Бориса Акунина как раз в том, что он по возможности знакомит нас именно с повседневной жизнью древнего города.

Кремль

Действие самого первого из романов «фандоринского» цикла начинается в самом сердце Москвы, возле кремлевских стен: «…в Александровском саду, на глазах у многочисленных свидетелей». Александровский сад может немного подождать, — по старой традиции мы начнем путешествие по Москве от Кремля. Здесь мы рассмотрим сразу два временных пласта, описанных Акуниным: Кремль конца XVII в., каким автор рисует его в романе «Алтын Толобас», и Кремль рубежа XIX–XX вв., представший глазам Эраста Фандорина.

Пройдем внутрь и посмотрим, какие из элементов кремлевского архитектурного ансамбля соответствуют теме нашей экскурсии.

Входим в Кремль через Боровицкие ворота и попадаем в самую древнюю часть цитадели-детинца. Во времена Юрия Долгорукого Боровицкий холм был значительно выше (территория выровнена при последующих перепланировках). От построек тех времен ничего не осталось. Прямо возле ворот некогда располагался царский Конюшенный двор (находящаяся неподалеку Оружейная башня тогда называлась Конюшенной). В 1851 г. по проекту К. А. Тона возле Боровицких ворот было выстроено новое здание Оружейной палаты. Сама палата известна с 1547 г. и первоначально ведала закупкой и изготовлением оружия, дворцовой утвари, драгоценностей. Здание на территории дворцового комплекса, в котором она располагалась в те времена, когда хранившиеся в ней «казенные кафтаны» мог увидеть на своем враге-подьячем Корнелиус фон Дорн, не сохранилось. «В день, когда подьячий Иноземского приказа Федька Лыков, от кого все обиды и ущемления, за какой-нибудь надобностью явится в присутствие при «большом наряде», то есть в казенном царском кафтане из Оружейной палаты, подстеречь мздоимца в тихом углу, каких в Кремле множество» («Алтын Толобас»).

Еще сравнительно недавно неподалеку от Боровицких ворот можно было увидеть изумительный собор Спаса на Бору, — небольшой, он помещался во внутреннем дворе нынешнего Большого Кремлевского дворца. У Акунина он упоминается мельком: «Вы, мой друг, по ищите свинцовое хранилище прямо под царской резиденцией, Каменным теремом. Вам нужно проникнуть в подвалы того крыла, что выходит к церкви Спаса на Бору, Именно там находился деревянный дворец царя Ивана, нынешние палаты выстроены на старом подклете», — советует Корнелиусу фон Дорну («Алтын Толобас») «ученый лекарь и фармацевт Адам Вальзер». Тем не менее сказать о храме Спаса на Бору хоть несколько слов необходимо. Хотя бы потому, что это было древнейшее каменное сооружение Кремля, датировавшееся 1330 г. С этой постройки началось формирование всего архитектурного ансамбля Кремля. Эраст Фандорин мог видеть Спаса на Бору, а мы с вами нет: в 1933 г. он был разобран, чтобы освободить место постройкам помещений для обслуживания Большого Кремлевского дворца.

Нынешний Большой Кремлевский дворец занимает не только почти всю территорию бывшего архитектурного комплекса древней царской резиденции, но и тесно примыкавшего к ней так называемого Житного двора (располагавшегося рядом с Конюшенным) — хранилища продуктовых запасов для царского двора (следует заметить, что нынешний просторный Кремль — примета исключительно советских времен; еще в описываемый Акуниным рубеж XIX–XX вв. он был застроен более чем плотно).

«Внутри Кремль напоминал не монаршью резиденцию, а какой-то муравейник. Бессмысленное и беспорядочное нагромождение деревянных и каменных построек, соединенных меж собой открытыми и закрытыми галереями. Хоромы по большей части ветхие, кривые. Над крышами торчат башенки, луковки, крендельки, флюгера — только вся эта красота до первого большого пожара» — это суждение Корнелиуса фон Дорна все же несколько предвзято. Кремль действительно никогда не был замком в европейском понимании этого слова — скорее, городом в городе. На его территории располагались храмы и монастыри, резиденции царя и наиболее знатных бояр, казармы, склады, административные учреждения. Они группировались вдоль узеньких улочек, окружали площади; многие здания были соединены переходами и подземными ходами. Вопреки мнению Корнелиуса, «хоромы» были по большей части каменные, изукрашенные декором, окрашенные в яркие контрастные цвета. Особо выделялись пестрые, затейливые крыши зданий.

Все эти терема и переходы неоднократно перестраивались, страдая от пожаров. Упоминаемый Акуниным «деревянный дворец царя Ивана» возник именно тогда, когда от сильнейшего пожара выкрошились каменные блоки и царская резиденция практически рассыпалась в прах. Оставшись в буквальном смысле без крыши над головой, Иван Грозный переехал жить на Опричный двор и вернулся в Кремль только после постройки временного деревянного жилья. Позже на пепелище встал Каменный терем, который фигурирует в трогательном эпизоде «Алтын Толобас»: «Из царских детей Корнелиусу больше всего нравилась восемнадцатилетняя Софья Алексеевна. Была она не такая, как другие царевны, что тайком, через дверную щель или из-за решетки подглядывали за пирами и приемами, а смелая, с пытливым и ясным взглядом, и на речь прямая, не стеснительная. Проверяя караулы вокруг Каменного терема, где светелки царевен, капитан не раз видел, как Софья стоит у окна и смотрит не в землю, как положено русской благовоспитанной девице, а вверх, в небо, и щеки у нее в розовых пятнах, а взгляд затуманенный». Для своего времени Каменный терем был велик и роскошен. Загоскин рассказывает: «В этом дворце было много великолепных покоев, Дворцовая палата, Золотая, Средняя подписная, Царицына Золотая палата, брусяная Столовая изба [курсив Загоскина], в которой происходили царские свадебные церемонии, Столовая набережная, Сенники царские, Комнатный сад, в котором водились вишни и сливы, Постельная палата, Ответная, или Посольская, палата, Панихидная палата, Крестовая палата…»