Трио на фоне бури - Теодор Старджон

Беверли шевельнулась. Немного поерзала, забираясь повыше, подсунула руку под его голову, притянула к себе. Прикоснулась теплыми губами к уху. Он почувствовал ее жаркое дыхание.

Едва слышный шепот:

— Что ты, милый? Чего ты хочешь?

Чего он хочет? Да ничего! Ничего из того, что может получить. Во всяком случае, из того, что уже принадлежит ему.

Беверли сползла ниже и снова опустила голову ему на плечо. Она замерла, лишь рука ее скользнула на грудь и невесомым грузом легла на яростно бьющееся сердце.

Лоис тихонько вздохнула и перевернулась на другой бок, спиной к ним. Снаружи не переставая визгливо хохотал ветер. Еще одна гигантская волна с грохотом разбилась о скалы, превратилась в потоки воды и стекла с камней, чтобы вернуться в океан. В комнате на миг потемнело, затем ее снова залил лунный свет.

Беверли порывисто села.

— Мне не спится, — отчетливо произнесла она.

Лоис молчала, Янси не отрывал глаз от жены. В холодных серебристых лучах все выглядело как передержанная фотография. Но плоть Беверли казалась розовой. Единственный объект в этом бешено пульсирующем мире, состоящем из разных оттенков черноты, наделенный цветом.

Беверли спустила ноги на пол, встала и потянулась, освещенная луной. Маленькое, крепкое тело. Маленькое, крепкое, и… молочно-розовое? Это на самом деле так, или он просто помнит цвет ее кожи?

Как прекрасно дополняют они друг друга! Как сбалансированы составляющие уравнения, которое выражает этот хаос, восторженно размышлял Янси. Беверли — маленькая, белокурая, открытая, простодушная, прямая. Лоис — высокая, очень стройная, темноволосая, изменчивая сложная. И каждой явно недостает качеств, с избытком имеющихся у другой.

— Надо прочитать девятнадцать глав «Анны Карениной». Займет где-то час, не больше. — Беверли оперлась коленом о кровать, перегнулась через мужа и что-то взяла со столика. Потом подошла к комоду, вытащила книгу. Прошла в ванную. Под дверью засияла полоска света.

Янси долго не шевелился, глядя на эту желтую полоску. Наконец перевернулся набок и посмотрел на Лоис. Приподнявшись в постели, опираясь на тонкую руку, она, казалось, тоже глядит на него.

— Что она взяла со столика, Янси?

— Свои часы.

— А! — Лоис медленно опустилась на локоть.

Теперь она уже точно пристально рассматривала его.

Знает ли Лоис, как бешено стучит его сердце? Вероятно, да. Скорее всего, Беверли тоже хорошо слышит его через дверь. Он вдруг задал себе совершенно идиотский вопрос, сам поразившись его неуместности.

Нравятся ли Беверли красные шторы?

Лоис едва заметно приподняла голову, указывая на ванную, и шепнула:

— Я бы не смогла.

Его охватило острое, неутолимое желание, но, — невероятно, — как бы лишенное ясной цели, объекта. Словно разверстая темная пасть, оно вот-вот поглотит его целиком… Потом проснулась неуверенность. И тогда, наблюдая, как отражается в бездонных темных глазах идущий из ванной свет, он вдруг понял, у кого из этих двух дорогих ему женщин по-настоящему сложная, трудно постижимая натура.

«Я бы не смогла» — так отозвалась Лоис о способности Беверли с удивительной быстротой усваивать книги. Интересно, что еще по силам его жене и недоступно для Лоис?

Что из себя на самом деле представляет Беверли?

Впервые за все время после катастрофы Янси Боумен задумался, что случилось с его женой в день, когда он умер. До сих пор он был уверен, что пока его восстанавливали, она спала. Уверен… А собственно, почему? На каких основаниях? Ведь он ее ни разу не спросил! Но… Нет, невозможно! Это… это противоестественно!

Хотя такой, как мистер Боумен, не должен интересоваться подобными вещами. Прежнему Янси это бы и в голову не пришло. Сейчас что-то в нем изменилось, что-то случилось с душой, и теперь он способен, нет, достоин того, чтобы задавать себе такие вопросы. Но ведь он не мог стать другим! Его просто воссоздали, кое-что улучшили, превратив в эдакого супер-Янсимена.

Предположим, надо восстановить совсем молодой организм. Логично было бы заложить в нем способность к дальнейшему развитию. Значит, он мог совершенствоваться. В чем это проявилось?

А как бы он поступил в такой же невообразимой ситуации два года назад, даже после того, как побывал на корабле пришельцев? Конечно же, совсем по-другому! Не лежал бы тут, тратя драгоценные секунды на всякие размышления!

Допустим, Беверли тоже погибла и ее восстановили, как и его. Он не поделился с ней своим секретом; почему она должна признаваться ему в своем?

Разве главная цель пришельцев не состояла в том, чтобы улучшить, но не менять пострадавших землян? Он остался прежним Янси, продолжал задавать тон в семье и принимать как должное почти рабскую преданность супруги. И она после восстановления осталась бы той же, всегда послушной желаниям мужа, женщиной.

А если Беверли не погибла, не подверглась изменениям, значит она по сути своей способна на то, что не по силам Лоис? И не по силам ему самому, с болью осознал Янси, при всех его сверхъестественных возможностях. Возможно, она с самого начала была гораздо более значительной и глубокой личностью, чем супер-Янси?

От облегчения приятно закружилась голова, волна умиротворения докатилась до сердца, и оно наконец успокоилось. Янси улыбнулся. Теперь он твердо знал, как именно изменился, насколько вырос.

И сразу пришло понимание, что нужно сделать сейчас и как вести себя потом, до конца своих дней, которые пролетят рядом с Беверли. До сих пор ему не приходило в голову поинтересоваться, осталась ли она после происшествия на шоссе той женщиной, на которой он когда-то женился. Теперь, уже осознанно и по собственной воле, он никогда не задаст подобного вопроса. Эта единственная в их жизни тайна придаст совместному существованию влекущую загадочность и очарование.

Решение возникло за считанные секунды. И вот он снова видит, как резвятся желтые огоньки в глазах Лоис. Янси повторил ее слова.

— Я бы не смог, — шепнул он.

Лоис медленно раздвинула губы в улыбке, откинулась на подушку и закрыла глаза. Кажется, она дрожит всем телом. Но из-за темноты трудно понять наверняка. Да и зачем?

Он отвернулся, набрал побольше воздуха в легкие: сердце успокоилось, его неистовая пляска больше не мешала дышать полной грудью.

— Беверли!

Звонкий удар: на кафельный пол упала здоровенная книга. Несколько мгновений ни звука; потом дверь открылась.

— Да, милый.

— Забирайся в постель, дурочка. Почитаешь в другой раз. Тебе надо выспаться.

— Я только… Хорошо, Янс, как скажешь.

Она выключила свет и вышла из ванной. Волна лунного света омыла лицо. Беверли смотрела на Лоис. Губы ее дрожали.

Она забралась в постель и Янси нежно, виновато обнял жену. Она повернулась и вдруг стиснула его так крепко, что он едва удержался от крика.