Звезда Востока - Аннет Клоу

Климентина не удостоила слугу даже мимолетного взгляда. Юнь Чан, как всегда, приветливо улыбался Летиции и кивал головой.

– Сейчас, сейчас! Юнь Чан все быстро убирает!

Китаец сметал с пола в совок нарезанные овощи, сбрасывал их в мусорную корзину. И каким-то чутьем угадывал то, о чем раздумывала хозяйка, нерешительно стоя в дверном проеме.

– Миссис Картер, если хотите, Чан поедет помогать доктору! – Было видно, что он очень уважительно относится к миссис Джулии.

Однако Летиция не дала матери согласиться с предложением китайца.

– Юнь Чан, ты бы меня очень выручил, но отец с большим трудом разбирает твой почерк. Ты каллиграфически пишешь иероглифы. Но не очень хорошо выводишь английские буквы. Я поеду сама! Слышишь, Климентина, не стоит так нервничать и злиться! Элис, ты где?

– Слушаю, мисс! – Элис сложила руки на груди. Служанка никак не могла избавиться от привычки стоять перед господами фривольно, прислонясь к стене. – Я уже сложила в тележку подарки, приготовленные для арестанток, мисс! Говорят, прибыло тридцать женщин-осужденных! Есть молодые, приятной наружности. Вежливые и даже грамотные, не забывшие сладости вольной жизни и мечтающие стать служанками в порядочных английских семьях, миссис Джулия! Они быстро оправятся и снова станут выносливыми и сильными. Можно из них выбрать кого-нибудь в прислуги?

Элис с надеждой смотрела на хозяйку. В данном вопросе она руководствовалась отнюдь не желанием стать менее занятой. Такие женщины, как она, находят работу всегда. Элис пыталась облегчить участь еще одной несчастной.

Рабочий день Элис тянулся от четырнадцати до шестнадцати часов. По ночам служанка спала крепче всех в доме. Ее храп был слышен даже в отдаленном конце коридора. Однако неизменно, по каким-то внутренним сигналам своего сильного, еще упругого тела, Элис Стейк просыпалась ровно в пять часов и тут же начинала хлопотать.

– А для чего им становиться здоровыми и сильными, Элис? – Голос Климентины, вкушающей очередное шоколадное пирожное с вишневым желе, по-прежнему был язвительным. – Для того чтобы по ночам утолять в бараках на плантациях свои похотливые желания? Говорят, там дозволяется слишком много вольностей. И все для того, чтобы подбрасывать в приют новорожденных ублюдков? Плодить их все больше и больше? А потом отдавать в приюты и воспитательные дома, в приемные семьи? Так придется скоро строить второе здание!

Климентина, болтала, не замолкая ни на миг, не давая никому вставить в разговор и слова, одновременно продолжая с удовольствием насыщаться десертом. А взгляд красивых глаз оставался по-прежнему безмятежным, почти ангельским. Избалованная домашняя девочка, миловидная и смышленая, высказывалась о том, о чем не имеет никакого понятия. Об этом же с таинственным видом шушукались леди высшего света на собраниях в дамском клубе Джилонга. Но клубные собеседницы Климентины были женщинами зрелыми, замужними или вдовствующими, имеющими солидный житейский опыт.

– Климентина! – миссис Картер пригнулась, зажала уши ладонями. – Я не хочу и не могу воспринимать подобный цинизм из уст невинной девушки! Замолчи, если ничего лучшего сказать не можешь! Летиция, отчего ты не дашь достойного отпора своей младшей сестре?! – Она стремительно вышла из столовой, оставив дверь в коридор распахнутой.

Летти медленно обошла стол, устроилась на стуле напротив Климентины. Та выжидающе покосилась на сестру, продолжая с видимым наслаждением собирать с тарелочки дрожащие кусочки ароматного желе, политого взбитыми сливками.

– Ну, давай! – она тщательно собрала остатки воздушного десерта и отправила в рот. Нарочито громко отодвинула на середину стола опустевшую тарелку, со звоном бросила на нее серебряную десертную ложку, вытерла губы белоснежной салфеткой. С независимым видом задрала подбородок. – Начинай!

– Что давай?! Я не понимаю одного: зачем ты все время обижаешь матушку? Она-то тебе, чем насолила?

Летиция с пристальным любопытством рассматривала Климентину. Почему раздражение так откровенно прорывается в ней? Почему оно обрушивается на головы людей, совершенно не имеющих к ее судьбе никакого отношения? Она еще так юна, но в ней столько нетерпения. Не в том ли причина и ее, Летиции, несчастий? Она ведь тоже когда-то вызывающе вела себя перед Гарольдом – высокомерная, самоуверенная. И однажды беспочвенно приревновала его к сестре. За этой ненадежной броней агрессивности не каждый человек мог увидеть уязвимость и трогательную ранимость Климентины. Возможно, она влюбилась в кого-то из знакомых молодых людей. Например, в сына начальника тюрьмы, скромного и обаятельного Мэтью Крейна, очень похожего на свою покойную матушку. Однако девочка, кажется, не знает, как будут дальше развиваться их отношения. Мэтью застенчив. Его сдержанность мешает развитию отношений молодых людей. Возможно, поэтому Климентина выглядит хоть и агрессивной, но несколько растерянной.

– Климентина, – как можно ласковее, обратилась Летти к сестренке, – я люблю тебя, я все понимаю и сочувствую тебе, дорогая моя! – Летиция попыталась встать, но не смогла и снова опустилась на стул.

– В каком смысле, понимаешь? – сестра сердито сверкнула своими зелеными глазами.

Сочувствующий и понимающий взгляд старшей сестры продолжал все еще раздражать ее. Она считала, что замечательно скрывает мысли. Опустив голову, Климентина принялась разглаживать ладонью сложенную вчетверо салфетку. Потом снова вызывающе и ревниво взглянула на сестру.

– Думаешь, что видишь меня насквозь?! Выходи замуж за мистера Крейна-старшего! Плевать, что он не джентльмен! Рядом с тобой он обтешется. Приучишь его проводить свободное от службы время за игрой в гольф, в теннис, за чтением книг. Станете прогуливаться по окрестностям верхом!

Тон ее становился все более дружелюбным и мирным. Да и выражение глаз менялось. Напускная безмятежность сменялась искренним оживлением и заинтересованностью судьбой сестры. Она и в самом деле верила в то, что говорила.

– Ох, Климентина! – Летиция, похоже, не заметила примирительных ноток. – Понятно, что пришла твоя пора влюбляться в молодых людей! Дома, в Британии, возле Хартлпула ты чувствовала бы себя гораздо спокойнее! В нашем доме никогда не появлялись люди сомнительного происхождения! Да в те времена ты никогда не гнушалась дружбой с простыми порядочными людьми. Помнится, ты была привязана к Майклу Смиту, нашему молочному брату. Вам ведь было хорошо, когда вы носились по лесам и полям на пони! Кажется, вам нравилось выслеживать меня и Гарольда? – Климентина мгновенно стала пунцовой. Румянец покрыл шею и открытую часть груди. Летти сделала вид, что не замечает этого. – Только не вздумай сбежать с каким-нибудь клерком или банковским служащим, Климентина! Я совершенно не боюсь позора, лишь бы ты чувствовала себя комфортно! Отношения в обществе стремительно меняются, упрощаются. Но мама и отец не перенесут твоего сумасбродства! Они у нас, к сожалению, консерваторы, и с этим тебе придется смириться!