Три правила войны - Яна Уайт

Тони невольно улыбнулся, вспомнив, как ловко Анна вчера осадила Рональда Тэтчера, лидера оппозиции и извечную головную боль Тони.

Майские выборы прошли спокойно, Борис остался на прежнем посту мэра города, а Стива Стивенсона переизбрали в Лондонскую Ассамблею10. В самом Орвингтоне тоже все осталось по-прежнему: консерваторы уверенно выиграли семнадцать мест из двадцати возможных в муниципалитете, что позволило Тони спокойненько сформировать кабинет.

И вот вчера Тони решил, первый раз с момента развода, вывести Анну в большой политический свет Орвингтона. Он ее пригласил официально как сопровождающее лицо на годовой совет, которым открывался новый политический год. И Рональд Тэтчер все испортил. Точнее, попытался.

В принципе, он прав, Энди Ньюман, местный член парламента, не должен так беззастенчиво пихать своих любовников на муниципальные должности – Тони самому не нравилась идея назначения Даррена Смита на пост президента Комиссии по жилищным вопросам. Пацану едва исполнилось двадцать пять, образования никакого, и кроме необузданных политических амбиций и копны шикарно-вьющихся черных волос, у него не наблюдалось ровно никаких других талантов. Но Энди с упорством маньяка уперся, и Тони поддался на уговоры, дабы сохранить партию перед расколом. Он дал Даррену заветный пост.

За что и получил по лысой шапке на Годовом Совете, прямо перед Анной, наблюдающей за битвой титанов с галерки – Рональд Тэтчер произнес пламенную речь, в которой с убежденностью человека, которому не грозит никакая муниципальная должность ни в настоящем, ни в будущем, разоблачил коррупцию в самых верхах правящей в Орвинготоне партии консерваторов.

Вообще-то, Тэтчер критиковал Тони всегда, и по поводу, и без повода. На этот раз он даже был в чем-то прав – Даррен был последним кандидатом на данный пост, если объективно оценивать его опыт и знания. Но с другой стороны, Энди страстно защищал любовника, аргументируя тем, что если дать ему шанс, то: «Обучение во время трудового опыта самое эффективное. Мальчик научится».

Это высказывание Тэтчер особенно изящно обыграл в своей речи, стебясь по полной программе над этим, моментально ставшим крылатым, выражением. Тони сел в лужу, самое прискорбное, на глазах у своей Дульцинеи. Он тогда реально рассердился – в конце концов, что он прицепился к Даррену? Но ущерб был нанесен – никто даже не прореагировал на те пункты речи Тони, на которые он сделал самые сильные акценты – готовность муниципалитета к Олимпийским играм, как месту проведения некоторых мероприятий, идеи по празднованию Бриллиантового юбилея королевы. Последняя статья была гордостью Тони – к королеве у всех консерваторов был особенный трепет, да и весь Орвингтон считался оплотом монархизма, с тех пор как королева посетила открытие Академии Гилингера два месяца назад. Такого всплеска народного энтузиазма Тони не видел никогда за целое десятилетие пребывания в должности. Резиденты, проживающие в этой части Лондона, с самым маленьким процентом национальных меньшинств и лучшими школами в стране, королеву просто обожали.

После Совета всех депутатов и, естественно, сопровождающих лиц, пригласили на небольшой фуршет. Этот поганец, Тэтчер, прицепился к Анне, которая автоматически отщепилась от основного стада консерваторов – никто из коллег Тони еще не мог определиться, как реагировать на новую пассию в жизни лидера, девка была слишком молодой, наглой и, прости Господи, русской.

Таким образом, рекогносцировка оказалась следующей: Тони оттеснили поздравители с его прекрасной провальной речью, в то время как в Анну, оставшуюся в полном одиночестве, мертвой хваткой вцепился Тэтчер. Все остальные поглощали напитки и с интересом наблюдали за избиением младенца.

– Вы как новый спутник жизни нашего лидера и человек несведущий в политических вопросах, должны понять рациональность моего возмущения, учитывая тот факт, что распределение постов по непотическому признаку является слабостью нашей демократии и абсолютно коррупционной деятельностью, – дыша перегаром прямо в лицо Анны и упорно не желая отпускать ее руку, горячим театральным шепотом вещал Тэтчер.

Минут двадцать вся свора наблюдала, как Анна бесстрастно выслушивала аргументы в пользу того, что молодой человек в двадцатипятилетнем возрасте, просто в силу отсутствия жизненного опыта, не может быть отягощен бременем политического поста, и что назначение Даррена Смита принесет невосполнимый вред сообществу Орвингтона.

Наконец, в тираде Тэтчера образовалась брешь. В полной тишине, Анна включилась в диалог:

– Так вы утверждаете, что самым главным аргументом против назначения Даррена Смита является его возраст?

– Именно, дорогая леди! Никто в возрасте двадцати пяти лет не имеет жизненного опыта, чтобы правильно и эффективно решать проблемы сообщества!

– Так вы утверждаете, – продолжала в звенящей тишине Анна, – что наша королева в возрасте двадцати пяти лет была априори не готова к правлению?

Рональд Тэтчер моментально покрылся краской, сказать что-либо против королевы в год ее Бриллиантового юбилея являлось политическим самоубийством. Среди наблюдателей послышались смешки.

– Мне надо в туалет, – проблеял Тэтчер.

– Не смею задерживать, наслаждайтесь процессом, – так же бесстрастно согласилась оппонентка. Тэтчер выбежал из комнаты под громкий гогот публики.

«Умная стервочка, – опять подумал Тони. – Как же я забыл, что приезжает ее сестра сегодня?» Утром был небольшой мини-скандал, так как Тони напрочь забыл об обещании встретить Светлану в Хитроу. Тони отбыл на работу, клятвенно обещая что-то придумать.

Пока ничего не придумывалось.

Мегги внесла кофе.

– Господин Браун, там эта… женщина.

Тони вздохнул, Мегги, женщина старых правил, не понимала изменений в личной жизни босса. Анне было плевать, но через секретаршу она старалась не перескакивать, дабы не обострять обстановку, так что свою выработанную годами привычку открывать дверь с пинка пришлось оставить за порогом.

Тони сам вышел в приемную перед своим кабинетом.

– Анна, милая, входи. Ты что-нибудь хочешь?

– Кофе, пожалуйста.

– Мегги, приготовь еще кофе, если тебе не трудно.

Анна вошла в кабинет Тони и села на диванчик для гостей. Секретарша внесла кофе и поставила на журнальный столик перед девушкой.

– Спасибо, Мегги, – поблагодарила Анна и проследила, чтобы секретарша закрыла дверь за собой, и только после этого начала разговор.

– Короче, мучить тебя я не буду. Я взяла машину в аренду, так что в Хитроу я съезжу сама.

Тони виновато посмотрел на любовницу.

– Извини.

– Да ладно. Переживу.

Наступило то неловкое молчание между близкими людьми, когда женщина делает вид, что не обижена, а мужчина делает вид, что в это верит. Тони и Анна медленно допивали кофе, она явно с удовольствием предоставила мужчине ответственность решать, как разрулить формальность прощания в такой обстановке. И вдруг Тони повезло. Дверь с пинка открылась, и в офис вкатился чрезвычайно энергичный старикан, лет шестидесяти пяти, которого тщетно пыталась сдержать тщедушная Мегги.

– Тони, друг мой! Мне срочно надо с тобой поговорить!

Лидер Орвингтона с изумлением смотрел на нарушителя спокойствия, хотя на лице политика читалось отчетливое облегчение.

– Питер! Чем могу помочь?

– Тони, ты не представляешь, с какими людьми я сейчас встречался! Это «Газпром»! Это «Роснефть»! Это миллиарды! Это моя пенсия! Это твое рыцарство! И все они хотят инвестировать в Орвингтон! У меня уже куча заинтересованных инвесторов! Помнишь китайцев?

– О чем ты говоришь, Питер? – немного испугался натиска Тони.

– Та земля, о которой ты говорил, в устье Темзы. Тебе же нужны инвесторы, чтобы там все облагородить?

– Ну да, говорил, но земля-то принадлежит Лондону, а не муниципалитету.

– Но географически ведь находиться на территории Орвингтона?

– Да, это так.

– Тони, друг мой. У нас нет времени. Этот русский с «Газпром»а сейчас пьет кофе у меня в гостинице. Мы не можем терять время. Нам надо показать ему это гребаное устье Темзы.

– Но ведь там просто тростник и болото.

– Не важно, мой друг, мы ему покажем потенциал.

Тони начал колебаться. С одной стороны, незавершенный разговор с Анной, с другой стороны, такая прекрасная возможность выпутаться из неловкой ситуации. Колебался он недолго.

– Питер, ты не подождешь меня в приемной пару минут? Мне надо закончить дело.

– Конечно, друг мой! – воскликнул Питер и, не обращая внимания на Анну, покинул офис Тони, который начал лихорадочно собираться.

– Кто этот клоун? – прозвучал холодный голос Анны.

– Это Питер Харрисон, владелец гостиницы «Роял Армз», один из самых важных бизнесменов Орвингтона. Я тебе о нем рассказывал.