На электричках до Байкала. Колоритные попутчики, душевные разговоры и 5000 км за 13 дней - Алексей Александрович Абанин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хочу написать, что Киров — город контрастов. С другой стороны, в России есть ли вообще не контрастные города? Села только если.
Гуляя по улицам, переулкам, проселочным дорогам, заходя в каждый встреченный двор и открытые подъезды, я одномоментно пришел к выводу, что Киров — особенный. Сейчас попробую объяснить свою мысль, которая еще тогда витала неосознанно и несобранно, как-то эфемерно, а через несколько лет стала еще более хаотичной. По прежнему опыту я делил все большие российские города на две группы относительно извечного вопроса «Что делать?», а точнее «Что делать с ветхим и аварийным жильем?». Обычно местные власти либо сносят старые и потрескавшиеся дома, возвышая на их месте новые муравейники или торговые центры, либо завешивают их огромной простыней, на которой плохо нарисован этот же дом в той версии, как его задумал создатель.
Киров же решил пойти своим путем. Не знаю, будут ли читать эту книгу кировчане или просто фанаты Вятки, но, если что, дисклеймер: я был здесь всего лишь семь часов и просто сделал вывод через призму первого взгляда. Кажется, будто Киров замер. Особенно это четко ощущается в моменты, когда ты делаешь всего лишь шаг в сторону от основных дорожных магистралей: во дворах старые, разваленные, косые дома и здания просто стоят как резервные копии, как музейные экспонаты, как доказательство отсутствия времени. С ними вообще ничего не делают. Можно представить, что это своего рода консервация пережитого опыта, арт-объекты для мгновенного путешествия во времени к самим же себе. Своего рода «детская комната» в родном доме, в которую раз за разом хочется возвращаться. И чем старше становишься, тем сильнее она тебя манит. Причем здесь, в Кирове, в эти комнаты из детства можно свободно заходить и пробовать жить прошлым других людей — большинство подъездов либо открыты, либо вообще не имеют дверей. Понимаете же, о чем я?
Кому я постоянно задаю вопросы? Я ж тут один.
Киров, конечно, прекрасен и тогда сразу был занесен в несуществующий на бумаге список городов для однодневного туризма. Но нужно было ехать дальше. Блуждая по центру и без особой помощи навигации, я решил пойти за дедом в пиджаке и с палкой, который со спины сильно напоминал Эдичку Лимонова. Он ковылял, конечно, медленно, но и мне некуда было спешить. Прошли с ним мимо магазина «Греция», входная дверь в который целиком обклеена несколькими слоями фантиков и оберток от продуктов, здесь продающихся, обогнули палатку с надписью «Горячая выпечка», где стоял военный с оранжевым рюкзаком и вроде бы сочником, посмотрели на перекопанную улицу и работающих в котловане ремонтников.
Сам того не ожидая, я с дедом добрался до железнодорожного вокзала — до отправления электрички оставалось как раз порядка получаса. Я мысленно попрощался с моим новоиспеченным другом и махнул ему вслед. Надеюсь, он сейчас жив-здоров. Взял с собой каких-то иссохших булок, воду и Вятский квас на память (отвратительный напиток, если честно, какой-то чересчур сладкий).
Впереди меня ждало шестичасовое путешествие до Балезино с быстрой пересадкой в другой поезд на станции Яр. Пройдя по разбитому надземному переходу до нужной платформы, я зашел в электричку. Тогда для себя отметил, что врываюсь в вагон уже как будто к себе домой без прежнего трепета и волнения. Быстро привыкаешь к хорошему. В поезде меня уже ждал мужчина в кожаной кепке и такой же куртке, под которой располагалась свежая и выстиранная черно-белая рубашка с заряженными пуговицами на животе. Праздничный ворот и причесанные усы намекали на то, что у него чудесный день выдался. На соседнем ряду болтали две женщины со сложно определяемым возрастом — примерно как здания в Кирове. Напротив спали двое рабочих в оранжевых жилетах. В ногах у них стояла трехлитровая бутылка с водой. По крайней мере, жидкость была прозрачная. Поезд тронулся.
Электричка Киров — Яр — это какой-то междусобойчик. Нас тут в вагоне сейчас человек десять, все сидят по одному, но каждый знаком, судя по всему, с половиной этой компании. Если на станции заходит новый пассажир, то он обязательно с кем-нибудь здоровается.
Пошел дождь, капли которого еще больше размывали пейзаж за окном. Разговоры собеседников стихли, общая радостная атмосфера сменилась на меланхолию и потерянность. Электричка периодически останавливалась, но станции ничем друг от друга не отличались. Чаще это был небольшой настил старого асфальта с щебенкой — вот тебе и станция, как будто бы для машинистов сделано, чтобы они не проехали мимо.
О чем я и говорил. Мужчина сошел с поезда и забыл свой телефон под газеткой на скамейке. В итоге приходит кондукторша и кричит в свой телефон:
— Да вот он, лежит. Ага. Забрала. Завтра тебе его отдам.
Насчет шестичасового путешествия до Балезино я вам, кстати, наврал выше. По часам получается и правда шесть часов, но, подъезжая к Яру, часы на телефоне и в ноутбуке автоматически перевелись на час вперед. Крайне странно пересекать часовые пояса на электричках. Еще страннее понимать, что поезд едет теперь в Удмуртию. И это всего лишь на второй день путешествия. В школьное время, изучая географию, казалось, что удмурты живут за тридевять земель, где-то по соседству с чукчами. Интересно, из-за чего сформировалось такое представление — из-за незнакомой фонетики названия, наверное.
В Яре нужно было пересесть на очередную электричку. У станции красовался недавно построенный вокзал, на котором гордо и величественно красовались две буквы: Я и Р. Если бы я знал, что меня ждет дальше, я бы точно остался тут — поговаривают, на самом вокзале есть отличные комнаты отдыха, которые, кстати, могут сдаваться на шесть часов или на двенадцать, то есть необязательно оплачивать целые сутки. В отзывах пишут, что здесь чисто, тихо и даже персонал вежливый ходит. Но я сел на следующий пригородный поезд. До Балезино всего лишь полтора часа езды. За окном из-за темноты снимать было нечего, а рядом сидела лишь одна женщина, разгадывающая судоку, так что это время я отдал на чтение
