Двойник маркиза де Сада. Для тех, кто выпил в 90-е - Тимур Ясинский

За окном дребезжала балалайка.

– На что жалуетесь? – деловито осведомился лейб-медик.

Калиостро пожал плечами: да вроде ни на что.

– Мы не жалуемся, – гордо сказал Сен-Жермен.

Лейб-медик сурово посмотрел на него поверх марлевой повязки:

– А зря. Надо жаловаться. Иначе как я, по-вашему, работать буду? Температура есть?

– Нет.

– Чепуха, температура есть у всех. Вопрос в том, какая. Держите, – он протянул графам градусники.

– Может, не надо, – вяло запротестовал Калиостро.

– Граф, у вас своя работа, а у меня своя. Я вам не мешаю телефоны чинить и вас прошу не тормозить процесс развития процветания… э-э…

– Что верно, то правда.

– Вот-вот. Дыхните.

Калиостро послушно дунул в трубочку.

– Не дыхните… Дыхните… Не дыхните… Давно пьете?

– Ну, не так чтобы очень…

– Понятно. Змей, крыс часто видите? Чертики перед глазами прыгают?

Калиостро виновато молчал: да, порой вижу; да, иногда прыгают.

– Все ясно. У вас рак печени.

Калиостро испугался:

– А может быть, просто белая горячка?

– Вскрытие покажет. Одевайтесь, поедем лечить вашу пневмонию.

Тут за Калиостро вступился Сен-Жермен:

– Господин Евгений, у меня борода растет.

– Это естественно, граф. Вторичные половые признаки и все такое.

– Да, но… Вон у дворецкого тоже борода, но не растет же.

– Серьезно? – лейб-медик пощупал пульс графа. – Одевайтесь, поедем лечить.

– Что лечить?

– Дизентерию вашу, что же еще! Вы как дети малые, ей-богу!

– Господин лейб-медик… – начал Калиостро.

– А вы, ваше сиятельство, пока думайте, с чего начнем лечение – с гастрита или остеохондроза.

– С хламидиоза, – грубо ответил Калиостро. – Почему бы вам не заняться делом? Вон маркиз страдает. От недостатка алкоголя в крови.

– Это мы мигом, – лейб-медик натянул резиновые перчатки и высунулся в окно: – Маркиз! Ваше сиятельство! Вы переохладитесь! Одевайтесь, поедем лечить вашу миопатию Дюшена!

– Мне скорее жарко, чем холодно! Как вы там говорите – вскрытие покажет!

– Быстро в помещение! Вы перегреетесь!

Плюнув, де Сад подхватил одежду и забрался на подоконник. Не удержавшись от соблазна, Евгений всадил ему в ягодицу шприц.

– Что вы себе позволяете! – возмущенно взвизгнул маркиз.

– Занюхайте ваткой, – хладнокровно посоветовал лейб-медик и закрыл кейс. – Ну вот, пора и честь знать.

Он сорвал с лица марлю и расслабленно плюхнулся в кресло:

– Сергей, рюмку «Посольской».

– Пожалуйста.

– Благодарю.

– Э… Простите, господин Евгений, вы уже отдыхаете?

– Как видите. А что?

Дворецкий показал на градусник, торчащий из-под мышки:

– Мне это, конечно, не мешает, но, если вы позволите…

– Разумеется. Выбросьте его.

– А вас разве не интересует, какая у меня температура?

– Абсолютно. Прием закончен.

У дверей снова позвонили. От неожиданности де Сад запутался в панталонах и упал. Сен-Жермен и Калиостро бросились его поднимать.

– Барон де Равиль пришел, – мечтательно сказал Евгений. – Надо будет как-нибудь вылечить его неравномерный тремор, иначе он так и не научится держать ритм в своих блюзовых…

Появился дворецкий:

– Ваше сиятельство, там какой-то иностранец принес бриллиантовое кольцо. Он говорит, что его только что сбросили с карниза.

Калиостро недоверчиво посмотрел на лейб-медика.

– Такое иногда случается, – подтвердил тот. – Вот, например, садовник их величества как-то поутру с похмелья подстригал кипарис. Свалился с шестиметровой лестницы – и хоть бы хны. Встал, отряхнулся и обратно полез. Ни тебе перелома шейных позвонков, ни тебе разрыва селезенки. Руку и то не сломал. Зачем падал, непонятно.

– Не иностранца сбросили, – почему-то обиделся дворецкий, – а кольцо. Только что, с нашего карниза. И он это кольцо принес обратно.

2.7. Есть такая профессия…

Редакция газеты «Голос». 27 сентября 1993 года, 16 часов 55 минут

Они вышли на улицу.

– Тепло-то как! – обрадовался Мигайлов.

– Неплохо бы отметить! – подхватил Митюшин.

Мигайлов сделал вид, что не расслышал.

Шишкоедофф что-то пьяно пробубнил и покачнулся. Митюшин заботливо поддержал друга в трудную минуту.

– А этот – приятель твой, что ли? – спросил Мигайлов у Сада. – Вы перемигивались вроде.

– С кем?

– Ну, приходил-то сейчас. С голубем.

– А… Да нет, так…

– Чего-то он убежал быстро. Не дождался… хе-хе… премиальных.

– Он не пьет, – печально сказал де Сад.

Мигайлов виновато помолчал и тронул маркиза за рукав:

– Извини. Я не знал.

– Да ничего. Все в порядке, генерал.

Шишкоедофф все-таки упал на груду листвы.

– Мы победили, – пробормотал он и заснул.

– Неплохо бы отметить, – подхватил Митюшин. Мигайлов икнул и погрозил ему пальцем:

– Я на работе. Счас перекурим и пойду матекировать… макетировать. На шестой полосе фотографии не хватает, а ф-фотограф… – он пихнул Шишкоедоффа ногой. – Эй, фотограф Белкин! Не спи – замерзнешь! Где фотографии?

Слава сонно махнул рукой:

– Там…

Мигайлов сплюнул:

– Ладно, скинемся по штуке. Давай.

Митюшин затряс головой:

– Дыкть… это… Я старый и больной! Я прожил долгую неинтересную! У меня алименты на четверых! Я экономический обозреватель, откуда…

– Ясно. Маркиз, выручай.

Маркиз послушно выручил. Мигайлов извлек из кармана мятые бумажки, присовокупил маркизовскую тысячу рублей и загрустил:

– Аванс бы надо… На бутылку сухого хватит, вот и вся радость. Эй, Белкин! Пополни казну!

Слава сонно махнул рукой:

– Там…

– Эх… Ну что ж, на безрыбье и смерть красна. Валера, сходи, возьми сухого.

– Это какого? Растворимого, что ли?

– Тьфу. Ты что, кроме водки, ничего не пьешь?

Митюшин застенчиво улыбнулся.

– Ладно, маркиз, пойдем. Коллектив работоспособный. Валера, ты сторожи этого Белкина. Смотри, чтобы он к женщинам не приставал с фотоаппаратом, как в прошлый раз. «Девушка, позвольте вас снять», хе-хе…

Митюшин пьяно кивал. Мигайлов обнял его и похлопал по спине:

– Держись, Валера. Родина в тебя верит.

– Спасибо, Леня.

– Мы тебя никогда не забудем…

– Спасибо, друг…

– Навеки с нами…

– Возвращайтесь…

– В памяти и сердцах…

– Будьте мужиками…

– Вечная слава героям…

– Закуску не забудьте. Килечку там, или что…

– Доблестным труженикам пера… А ты деньги давал?

– Дыкть… это…

– То-то же. Без килечки как-нибудь. Идем, маркиз.

Гастроном был в двух шагах: не успел де Сад зажечь сигарету, как уже пришли.

– Эх, Донасьен, не вовремя ты закурил, – посетовал Мигайлов. – Ну ладно, я быстро.

Он вошел в магазин и, протиснувшись к винному отделу, облокотился о прилавок.

– Молодая да интересная, – сказал он. – Напоить бы тебя и воспользоваться.

– А, привет, Лёнь. Как всегда, за стимуляцией?

– Ну. В среду номер сдавать, а настроения никакого. Шеф опять зарвался, пришлось его на место поставить.

– Ясно. Тебе одну, две?

– Если можно, Надюша, то две.

– Можно-то можно, а расплачиваться опять газетами будешь?

– Злопамятная ты моя… Вот – 1600.

– Еще 2800.

– На то и деньги, что их нет. Потом принесу, ты же меня знаешь.

– Ну-ну. Держи.

– Спасибо.

– Кстати, ты слышал, что горсовет…

– Эй, мужик, не задерживай! – крикнули из очереди. Мигайлов резко обернулся:

– А ты не выступай. Оратор, тоже мне… Ты газету «Голос» читал?

– Не читал и не собираюсь.

– Так вот я там работаю.

– Ну и иди, пока цел.

Мигайлов шмыгнул носом:

– Ладно, Надюша, позже принесу. Целую-обнимаю!

Он вышел, держа в каждой руке по бутылке водки.

– Ух ты! – удивился маркиз. – Это как?

– Профессия у меня такая, – сказал довольный Мигайлов. – Подрастешь – научу.

Де Сад обиженно замолчал. «Что бы такое ответить, что бы такое ответить?» – думал он.

Но думать долго не пришлось.

– Эй, подождите! «Голос»! «Голос», подождите! – закричали сзади. Леонид Антуанович оглянулся. Неизвестный мужичок бежал за ними, размахивая бутылкой: – Подождите меня!

– Ты его знаешь? – с сомнением спросил Мигайлов.

– Вроде нет.

– Я вроде тоже. Но зато он с бутылкой. Давай подождем, может, ему надо чего.

– Тебе чего-то надо? – простодушно спросил де Сад у неизвестного, когда тот подбежал ближе. Мигайлов с недовольной миной дернул маркиза за рукав.

– Здравствуйте, – неизвестный расплылся в улыбке.

«Иностранец», – подумал Мигайлов.

«Точно», – подумал Сад.

Улыбка мужичка (мистера?) стала еще лучезарнее:

– Мак-Боттл. Джин Мак-Боттл. Вы сказали, что вы работаете в «Голос» газете. Вы бываете джёрнелист, да?

– Я, я. Раухен ферботен. Война капут, – Мигайлов исчерпал свои познания в иностранных языках. – Мы бываем перерыв на обед.