Двойник маркиза де Сада. Для тех, кто выпил в 90-е - Тимур Ясинский

Продавец, в замешательстве:

– Ладно, за тыщу… м-м… за девятьсот…

Сен-Жермен, глядя на продавца, как удав на кролика:

– Пять!

Продавец, упавшим голосом:

– Ну за пятьсот хотя бы возьмите!

Сен-Жермен, выдержав паузу, душераздирающим шепотом:

– Шесть тысяч!

Продавец, глотая слезы, выгреб из карманов замусоленные купюры и протянул их вместе с бутылкой Сен-Жермену:

– Берите, ваша светлость, даром берите! Для такого человека ничего не жалко! Все берите, ваша светлость! Знатного человека я сразу вижу! Голову даю на отсечение – вы какой-нибудь князь!

Граф Сен-Жермен скорбно покачал бородой:

– Ты ошибся, друг. Прости.

Он вытащил мачете и отсек продавцу голову. Затем возвел очи горе, грустно сказал: «Это знак, мужики!» – и, собрав с прилавка деньги, взял бутылку и удалился.

Через пару секунд он появился в доме, где обретался граф Джузеппе де Калиостро. Делалось это примитивно, если не сказать больше: на лестничной площадке от пола до потолка протянулся тоненький зеленый лучик, потом раздвинулся в прямоугольник – и из образовавшегося проема, как чертик из табакерки, выкарабкался Сен-Жермен. Вот и все. Трючок простой, как все гениальное. Простенький, как все гениальненькое.

Сен-Жермен достал из кармана солнечные часы, но в темноте ему пришлось посветить спичкой. Часы показали 10.25. Сен-Жермен посветил с другой стороны: 16.55. Граф удовлетворенно хмыкнул:

– Я вовремя, comme toujours. Это знак, мужики!

Он огляделся. К одной из дверей была приколота записка: «Звонок не работает. Просьба стучать».

Сен-Жермен, добрая душа, постучал. Дверь открыл здоровенный, как шкаф.

– Вам кого? – спросил Здоровенный-Как-Шкаф.

– Никого.

– А чего стучите?

Сен-Жермен, сама невинность, пожал плечами:

– Вы же сами просили…

* * *

Оклемавшись, Сен-Жермен ощупал бока. Ребра вроде целы. Бутылка тоже. В голове гудело. Е-рун-да. Сен-Жермен, фальшиво пытаясь весело насвистывать, поднялся на пятый этаж. Подошел к двери: за нею слышались тихие голоса Калиостро и де Сада. Граф отошел – голоса стали громче. Подошел опять – снова тише. Тогда Сен-Жермен отошел на полную громкость и внял. Диалог показался ему несколько странным:

– Я граф или неправ, в самом-то деле?

– Каждому графу – свой графин.

– Тяжелая это мысль…

– Курите слегка в окошко. Это концептуально.

– В этом есть своя эстетика… Я граф или неправ?

– Это еще мягко сказано. Я об этом статью напишу. Что я, не мужчина, что ли?

– Вскрытие покажет, как говорит лейб-медик.

– Тяжелая это мысль…

– Что верно, то правда. Двадцать пять – маркиз ягодка опять.

– Это ой как мягко сказано, хе-хе! Но к лучшему. Все в жизни к лучшему. А вот скажите, в чем смысл дзен-буддизма?

– Вскрытие покажет.

– Что верно, то правда, а все же?

– Я пьяный граф, не приставайте ко мне. Это не шахматы, тут думать надо.

– Тяжелая это мысль.

– Жажду я, маркиз. Помните, какое пиво было? «Колос», «Жигулевское», «Российское», «Московское», «Рижское», «Славянское», «Челябинское темное»…

– Разливное… в полиэтиленовых мешочках, помнится…

– Фи, моветон. И это еще мягко сказано.

– Что верно, то правда.

– А водка? «Посольская», «Столичная», «Пшеничная»…

– «Земляничная»…

– Это не водка. Это зубная паста.

– Что верно, то правда. Давайте не будем о грустном. Воспоминания тяжким грузом легли на мое сердце, и оно уже не 70 раз в минуту бьется, как птица в клетке…

– Золотой клетке.

– … да, золотой… э-э… а целых 72.

– Тяжелая это мысль…

Граф Сен-Жермен, стоявший за дверью, понял: пробил его звездный час. Он задрал бороду и, просочившись в щель под дверью, возник перед графом и маркизом, как чертик из табакерки.

– Bon soir, mes amis! – поздоровался Сен-Жермен.

Калиостро не обратил на него внимания. Он зевнул, почесал тощую грудь и снова принялся лениво ковырять отверткой телефонную розетку.

– Ну проходите, коли пришли, – кисло сказал де Сад.

2.2. Те же и мужичонка

Кодекс чести Сен-Жермена не имел ничего общего с этикетом. Граф развязно подошел к столу, смахнул с него окурки и уселся, закинув ногу на ногу. Отточенным движением достал пачку «Сент-Морица», полюбовался ею, извлек длинную черную сигарету и закурил. Спохватившись, кинул пачку на пол:

– Закуривайте, мужики.

Де Сада передернуло. Калиостро, сжав зубы, долбил отверткой провода и что-то бормотал по-латыни.

Сен-Жермен помолчал, созерцая окрестность, огляделся в поисках пепельницы, после чего поднял с пола одну из рюмок и сунул окурок внутрь. У Калиостро очки полезли на лоб при виде такого кощунства.

Де Сад тяжело молчал.

Сен-Жермен высморкался в скатерть.

– Что-то вы какие-то невеселые нынче, – заметил он.

– Проницательность ваша беспредельна, граф, – прошипел Калиостро.

Де Сад тяжело молчал.

– Так же, как и ваше бесстыдство, граф, – усмехнулся Сен-Жермен, глумливо разглядывая голубые кальсоны Калиостро.

Что-то глухо заворковало в Калиостровом горле.

Де Сад тяжело молчал.

– Я пьяный граф. Не приставай. Те. Ко мне, – сдерживаясь, произнес Калиостро.

Де Сад тяжело молчал.

– Ну надо же, ну надо же. Между прочим, ваши штанишки…

Калиостро издал невнятный звук, щелкнул пальцами – и оборотился перед Сен-Жерменом в темно-красном камзоле и походном плаще. Из-под напудренного парика поблескивали очки. Бряцая ножнами о шпоры, Калиостро закричал:

– Вы имеете право сохранять молчание! Вы имеете право вызвать адвоката! Вы имеете право на телефонный звонок! Право на право! Право налево! Право на водительские права! Вы… э-э… все, что вы скажете, должно быть и будет использовано против вас! Извольте защищаться, сударь! К барьеру или куда там по правилам… черт… ну ладно, к барьеру!

Сен-Жермен затряс бородой, отчего из нее посыпались дохлые мошки, клещи, комары и чуть ли не личинки моли. Он тоже щелкнул пальцами – в руке его появился допотопный «Смит-Вессон». Сен-Жермен попытался покрутить его на пальце, как видел в кино. Увы, резать уличных торговцев у него лучше получалось. О чем он немедленно и вспомнил.

…Увидев в руке Сен-Жермена мачете, Сад понял, что, похоже, Калиостро и Сен-Жермен опять не поладили. Он вскочил:

– Господа, не будем ссориться, на часах – без пяти пять, для дуэли уже поздно, для пьяной драки еще рано. Будьте благоразумны, помиритесь и поцелуйтесь. Мы – Бомонд, мы должны служить примером для четвертого сословия. Джузеппе, спрячьте, наконец, шпагу, что вы прыгаете, как я не знаю кто!

– Я пьяный граф, не приставайте ко мне! Этот человек просочился ко мне в дом без стука, возник здесь, как чертик из табакерки, насорил клопами, насморк у него еще вдобавок… Сен-Жермен, вы ведь даже не масон, не зря меня предостерегал Фридрих Великий! И извольте не позевывать, когда к вам обращается Великий магистр египетского и восточного франкмасонства, почетный член ложи «Великий Восток» и общества «Анонимные алкоголики», электромонтер средств связи пятого разряда, внук Юпитера и побочный сын Вакха…

Пока Калиостро бахвалился, Сен-Жермен подошел к столу и, словно матующего ферзя, поставил сверкающую, нераскупоренную – настоящую! – бутылку водки.

У маркиза перехватило дыхание. Калиостро прервал пламенную речь, растерянно переводя взгляд с бутылки на Сен-Жермена. Опустив шпагу, он подошел к графу, поднялся на цыпочки и потрепал того по щеке.

– Безобразник вы наш, – ласково сказал Калиостро, дергая Сен-Жермена за бороду, – сукин вы сын. Что ж вы сразу-то не сказали, а?

Выступившие на глазах Сен-Жермена слезы он принял за слезы гордости и еще раз дернул его за бороду. Сен-Жермен закусил губу.

– Да, – сказал Калиостро, – я всегда говорил, что из вас выйдет толк. Не беда, что вы не умеете ремонтировать телефоны или писать статьи. Шестьсот лет нашего знакомства кое-чему вас все же научили.

Сен-Жермен зарделся. Ему было глубоко наплевать, что думает о нем Калиостро, но все равно приятно, когда тебя хвалят.

– Молодец, – сказал Калиостро. – Герой. Умница. Настоящий мужчина.

– Ура Сен-Жермену! – вяло проблеял маркиз де Сад, которому надоело слушать славословия Калиостро, и откупорил бутылку.

– А где стаканы? – спросил он, когда Калиостро и Сен-Жермен сели за стол.

Сен-Жермен щелкнул пальцами – на столе появилось три стакана. Причем стакан Калиостро был явно меньше двух других. Графу такая диспозиция не понравилась. Он тоже щелкнул пальцами – стакан его увеличился, а стакан Сен-Жермена, напротив, стал меньше рюмки.

«Не проще ли было переставить?» – рассудительно подумал де Сад.

«А вот представьте себе, нет», – раздраженно подумал Калиостро.

Де Сад не выдержал.

– Господа, – нервно сказал он, – Бомонд мы или не Бомонд? Помиритесь и поцелуйтесь.